– С ней мне рассчитываться еще десять недель! – немедленно сообщила Дилара. – Кроссовки реально оказались совсем новые, это была выгодная цена! Повезло, что она заинтересовалась одновременно водными процедурами и доступом в игровую сеть для дочери! А остальные приходили бы к нам гораздо реже, если бы ты быстрее возвращался домой! Из-за этого приходится уплотнять график, чтобы успеть потратить нормы до того, как они сгорят с началом новых суток! Ты хоть раз пробовал считать, какие убытки мы несем в то время, когда тебя нет?!
Антон хотел было предложить жене хоть раз подсчитать, какие убытки она понесет, если военная хунта понизит его в должности и оплате, сочтя ленивым или недостаточно производительным, из-за того, что он станет уходить с работы раньше всех. Не говоря уже о том, что если он будет пренебрегать медицинскими процедурами, то может в итоге если не умереть, то попасть в стационар на долгий срок, в течение которого у нее не будет бизнеса вообще! Но было ясно, что любые логические выкладки только сделают Дилару еще более токсичной, в суть доводов она вникать не станет, потому что с каких-то пор не приемлет иного мнения, кроме своего. Брилёвщина оказалась заразной болезнью! Но он потерпит ради сына, не привыкать, общение с военной хунтой сделало Антона очень гибким в плане выживания! Поэтому он счел наиболее продуктивным вариантом ответа отсутствие ответа как такового.
Это себя оправдало, и до номера они дошли более-менее спокойно. Дилара украдкой косилась на него при каждой встречной женской улыбке, а их было много, потому что на втором уровне Антона знали и ценили все, кроме собственной жены. Но Антон старательно делал непроницаемое лицо и отвечал на улыбки сдержанными кивками с серьезным видом, без намека на позитив или радушие. Люди спишут это на боли из-за переломов, зато у Дилары нет повода впиваться в него ногтями.
Возле номера Дилару уже ждали клиентки, и за следующие пять часов Антону удалось поспать в общей сложности минут сорок. Он пытался уговорить жену сбавить темп хоть немного, ведь сутки только начались, а нормы у него хоть двойные, но не бесконечные. Однако Дилара возразила, что надежнее вложить в дело все излишки как можно раньше, пока есть возможность. Сразу выяснилось очень неприятное обстоятельство: жена заявила, что точно рассчитала минимальную семейную потребность в воде, и теперь Антон не будет принимать душ дома. Сэкономленные излишки пойдут на оплату кроссовок Давида, ему же позволено только умываться, потому что помыться он может в медотсеке после лечения. Потому что для него, как сотрудника ЭК, это бесплатно. И вообще, был бы он заботливым отцом, то и умывался бы там же. Хотя бы в дни лечебных процедур!
В первую секунду Антон решил, что Дилара это не всерьез, просто вспылила на эмоциях. Но позже жена действительно не пустила его в душ, красноречиво продемонстрировав на экране коммуникатора бесконечный график расчетов с клиентами. Это обстоятельство сильно удручило Антона, и больше он не пытался разговаривать с женой по вопросам, не касающимся бизнеса.
Вскоре проснулся Давид, и Дилара переключилась на возню с ребенком. Сын и вправду выглядел нехорошо, как будто не спал вовсе. Он ни на что не жаловался, сказал, что у него ничего не болит и он выспался, но при этом был вялым и малоподвижным. Давид сразу вспомнил, что не дослушал вчера рассказ отца, и принялся выяснять подробности. Когда речь дошла до брошенного в радиоактивных пустошах вездехода, сын поинтересовался, когда возвращается ремонтная экспедиция и сколько им осталось до окончания цикла антирада. Оставшийся без коммуникатора Антон был вынужден зайти в сеть с коммуникатора Давида, чем очень воодушевил ребенка, но тут оказалось, что ремонтная экспедиция вернулась час назад.
– Папа, почему ты не пошел встречать своих тиммейтов?! – ужаснулся Давид. – Ты же говорил, что вы команда! Они же тебя на себе тащили, когда ты потерял сознание! А ты даже не знаешь, что они вернулись! Вдруг им нужна твоя помощь! Они же остались без Инженера! Что-то могло случиться, а ты дома сидишь!
В глазах и голосе сына было столько разочарования, что Антон невольно бросил на Дилару красноречивый взгляд. Глаза жены вспыхнули злобой, из-за чего стали казаться еще темнее, и не заметить такой реакции было сложно. Однако Дилара сдержалась, явно не желая потерять лицо в присутствии Давида, и сделала встревоженное лицо:
– Папа был сильно занят, он работал с нашими клиентами, чтобы купить тебе новую футболку! Он заботился о тебе!
– Какая футболка! – вспылил Давид. – Что за бред?! У меня и так шмоток больше, чем у любого из наших, а раньше было меньше всех! Ты что, не понимаешь?! Он должен быть со своей командой, его же невозможно заменить, у Варяга больше нет Инженеров! Вдруг они не смогли починить вездеход без отца?!!
– Экспедиция вернула вездеход, – Антон попытался успокоить взволнованного сына. – В сети об этом сказано. Но ты абсолютно прав: я должен быть со своей командой и выяснить, как все прошло. Я задержался дома, теперь нужно спешить! Без меня у них могут возникнуть серьезные проблемы!
Овечкин решительно направился к выходу, открыл дверь и обернулся на пороге:
– Слушайся маму и не забудь позавтракать! Когда вернусь, расскажу тебе обо всем, что не является военной тайной!
С этими словами Антон с сосредоточенным видом прошел мимо пары женщин, ожидающих возле дверей номера снаружи, и предоставил Диларе самой объясняться со своими клиентами. Не приходилось сомневаться, что его поведение вызовет у жены всплеск токсичности, но он не может позволить себе ударить в грязь лицом перед сыном. Давид и без этого произносит слово «Варяг» слишком часто. Да и самому Антону не помешает отдохнуть от непереносимой атмосферы, которую создала дома Дилара. На всякий случай он продолжил сдержанно отвечать на улыбки прохожих и пожелания выздоровления, но уже не смотрел на ни в чем не повинных женщин, словно не видит их вовсе.
В офисе ЭК оказалось, что почти весь состав экспедиции находится в медотсеке. Они вернулись с поверхности за два часа до интоксикации, и Снегирёва в срочном порядке проводит им ускоренную процедуру. Порфирьев ее уже прошел, сейчас он у инженерной команды, выясняет что-то с мегамозгами. В офисе обнаружился только Хам, которому асоциальный капитан поручил заниматься приготовлениями к спасательной экспедиции. Для надежности Антон посетовал ему на плохое самочувствие ребенка, сообщил, что все это время заботился о сыне, и предпринял попытку выяснить подробности прошедшей экспедиции.
– Вездеход нашли быстро, – лейтенант отнесся к нему достаточно дружелюбно. – Его занесло грязью, то есть снегом, целиком. С горкой, блин! Пока откапывали, дважды буран начинался и наполовину засыпал уже откопанное! С ограждением тоже пришлось повозиться, чтобы ветер не мешал проводить ремонт. Тех с Пиджаком бились с этой долбаной втулкой почти три часа! Оказалось, что там не только втулка лопнула, но еще лопасть винта погнуло, пришлось ее выправлять кувалдой прямо там!
– Как себя проявил новенький? – сосредоточенно поинтересовался Антон. – Он может быть нам полезен, как декларирует?
– Пиджак шарит, это однозначно! – лейтенант закивал. – И с инструментом он тоже работать умеет! Видно, что у себя в бункере ему много чего пришлось вручную клепать! Он собрал все в лучшем виде, обратно вездеход шел ничуть не хуже, чем до поломки. Правда, сразу мы вернуться не смогли, долго возились с домкратами, никак не удавалось снять вездеход с контейнера для базы. Груды обломков под снегом, на которых стояли домкраты, постоянно смещались, и приподнять борт не получалось. Почти час потеряли. Хорошо, хоть роботов не было, и с буранами повезло. Доехали за двадцать минут, я даже полностью отогреться не успел. – Хам скривился: – Блин, я стал еще хуже реагировать на холод… как замерзну, так долго не могу согреться. В смысле, мне вроде уже и не холодно, время прошло достаточно, и обогрев скафандра работает на полную, но ощущение дебильное, как будто все еще мерзну. Завтра в Росрезерв за фээсбэшниками ехать, как представлю, так меня сразу от холода трясет и от антирада воротит!
– Понимаю! – посочувствовал лейтенанту Антон. – Ощущаю нечто подобное из-за проблем с легкими! Кашель душит, и горло раздражено так, что даже говорить больно! Снегирёва заявляет, что это нервная реакция… Хамиль, уже известно, кто войдет в состав спасательной экспедиции? Если Шарафутдинов не справляется с обязанностями Инженера, я готов! Сломанную руку надо только зафиксировать понадежней!
– Пиджак шарит, я же сказал, – напомнил лейтенант. – Ты остаешься здесь.
При этих словах с души Антона упал неописуемо громадный камень. К счастью, Хам не понял его реакции и поспешил успокоить:
– Не переживай, справимся! Пиджак вывезет, если что! Все гражданские остаются, не ты один. С нами поедут только Тех с Санычем, они поведут грузовики. Лучше взять больше бойцов. Мало ли что! По идее, фээсбэшники должны нормально все воспринять, они же не идиоты и жить хотят не меньше нашего. Но Абрек прав, лучше подстраховаться, чем потом пожалеть. Поэтому едут только военные в полном боевом.
– Когда планируете выезжать?
– Как только Снегирёва разрешит, – Хам замолчал и болезненно поморщился: – Меня тошнит при одной лишь мысли об антираде, ни фига не понимаю, эта тошнота на самом деле или нет… – Он вернулся к разговору: – Варяг предлагает выдвигаться, как только истекут сутки, потому что каждый лишний час там, в Росрезерве, может стоить кому-то жизни. Но Снегирёва против. Говорит, что если не хотим попадать по дороге, то нужно провести всем какое-то лечение и только после этого отсчитывать сутки. Сколько все это займет, пока не понятно. Она говорит, что часов тридцать-сорок. Зависит от индивидуальных особенностей пациента.
– А что Олег? – Овечкин невольно подумал, что затягивающийся отъезд спасательной экспедиции не в его интересах. За это время Порфирьеву вполне может взбрести в голову потащить его с собой! – Он с ней не согласен?