– Круто! – оценила Кристина и тут же нахмурилась: – Ты уверена, что это сработало? Что фильтр ничего не заметил? Я видела, что программа не подала сигнала тревоги, но вдруг Инженеры следили за мной? Вдруг они все поняли и уже доложили… ему?
– Все сработало, как надо. – Ингеборга взялась за вилку. – Я проверяла на себе, никто не понял.
– Как это, на себе? – Кристина потянулась вилкой к тарелке, но остановилась. – Ты сделала БРК?
– Надо же было как-то проверить, что махинация удалась, – блондинка равнодушно пожала плечами. – Если бы фильтр Инженеров распознал мою хитрость, то Брилёву доложили бы о том, что я сделала себе БРК. Ну и что? Все прекрасно понимают, что он мне даже слова бы не сказал.
– Согласна! – подтвердила Кристина. – Ты единственный врач. Какая-то мелочь для себя лично – это не подпольными услугами на черном рынке торговать. Он бы не стал портить с тобой отношения из-за этого. Разве что ему стало бы любопытно, для кого именно ты так расстаралась, учитывая, что совсем недавно ты в очередной раз Порфирьеву, – она сделала злобный рычащий голос, передразнивая Варяга, – не пригодилась! – Соколянская невольно прыснула, но тут же поправилась: – Прости, зая, это я любя! То есть теперь мы можем делать БРК нужным людям?
– Конечно же нет! – зло вскинулась Ингеборга. – Я не собираюсь больше так поступать, это нечестно! И не нужно! Ты получила, что хотела, Светлане мы сделали БРК еще до запрета Брилёва, как только она стала обхаживать Карена! Больше делать некому! Не хочу стать похожей на Зарему!
– Изи, зая, изи! – перепуганно зашептала Кристина. – Я все поняла! Ты права! Мы не станем делать это! Только говори тише, умоляю! Не хватало все испортить сейчас, когда все уже о’кей!
– Может, мы наконец поедим? – Блондинка бросила на подругу недовольный взгляд.
– О’кей, о’кей, беби, молчу! – поспешила заверить ее Соколянская. – Не ожидала, что ты так заведешься, прости, я затупила! Приятного аппетита! Спасибо за помощь! Я о тебе не забуду!
Ингеборга лишь посмотрела на хронометр, молча вздохнула, и торопливый обед продолжился.
– Товарищ полковник! – Появившийся в дверях Арарат вытянулся по струнке. – Все готово, можно выдвигаться в медотсек!
– Ждите! – Вольготно развалившийся в эксклюзивном кресле Брилёв отвлекся от настенной видеопанели и бросил на него короткий взгляд. – Скоро буду.
– Есть! – Арарат козырнул и покинул помещение.
Взгляд полковника вернулся к мониторам. Отчеты служб, выведенные на них в несколько окон, одновременно вызывали приятное удовлетворение и серьезные опасения. Брилёв по привычке начинал с приятного, потому что, если начинать наоборот, то приятное после неприятного всегда казалось ему менее позитивным, чем если ознакомиться с ним до получения негатива. В этот раз он поступил так же, но негатива все равно оказалось слишком много. Формально отрицательных факторов было всего два, и все они имели место быть очень далеко от Центра, но при этом тянули за собой цепочку поистине катастрофических последствий. Справиться с которыми Брилёв был не в силах, что бы он ни делал, и надеяться оставалось фактически на удачу.
Первым и непреодолимым фактором были натовские боевые роботы. После того как крайняя экспедиция столкнулась с ними дважды, их рассказами, которые раньше считались чушью, пришлось заняться всерьез. Брилёв лично опросил Порфирьева дважды, с остальными разбирались люди Миронова, причем раз двадцать. Результат был неутешительным: о подобных разработках никто ничего не знает и даже не слышал. Полковник вспомнил итоговое совещание, на котором присутствовали все, кто только мог оказаться полезен, исключая лишь Овечкина. Учитывая его тотальное подчинение жене, которое помимо различных неприятных мелких факторов выражалось в потакании ее бизнесу на черном рынке и сливе ей секретной информации, быстро становившейся достоянием толпы, все доверенные люди Брилёва в один голос были против приема его в ряды сильных мира сего. В качестве прозрачного намека его одного оставили жить на втором уровне в утлой хибаре, кустарно переделанной из косметического кабинета, но Овечкин оказался настолько туп, что намека до сих пор не понял. Впрочем, в плане радио– и прочей связи парни Миронова ничем ему не уступали. А если и уступали, то настолько незначительно, что на фоне общемирового отсутствия связи этого заметно не было.
– Мы о таких разработках не слышали, – подвел итог совместному докладу инженерной команды капитан Миронов. – Согласны с мнением покойного полковника Менделеева и его генерала: это суперсекретные разработки какой-то из стран НАТО. Таких изделий не может быть много по определению. Не исключено, что незадолго до войны противник добился успехов в области экспериментальных ядерных реакторов компактных размеров и эти экспериментальные модели были установлены на данных роботов. Другие объяснения того, почему они до сих пор не вышли из строя из-за истощения аккумуляторов, являются еще менее реальными. Солнечные батареи исключены, на поверхности ядерная ночь, атмосфера забита радиоактивной пылью на десятки километров в высоту, никакие солнечные лучи не пробьются. Наличие носимого запаса аккумуляторов представляется столь же маловероятным. Во-первых, энергорасход у этих роботов должен быть очень большой, запасных аккумуляторов не напасешься, во-вторых, при таком минусе их надо хранить в отапливаемом месте. Не на себе же они их носят. А наличие у них отапливаемого места хранения на территории противника – это вообще ересь какая-то… Получается, что под носом у целой страны тут чуть ли не полномасштабная диверсионная инфраструктура была заранее выстроена. У нас, конечно, идиотов хватало, что в правительстве, что среди силовиков, но не до такой же степени! Короче, считаем, что они на компактных ядерных реакторах. Сказать, насколько их хватит в таких условиях, нереально. Зависит от многих факторов. Считаем, что надо быть готовыми к тому, что год они проработают. Если не развалятся другие узлы, что более вероятно, учитывая агрессивную внешнюю среду.
– За год вероятный противник вывезет все склады Росрезерва без всякой техники, – прорычал Порфирьев. – По карманам рассуют и унесут. А вот чего я не понимаю, то это как эти роботы видят. Иногда кажется, что они вообще не видят ни хрена в упор. Хотя, когда он на тебя смотрит, ощущение такое, будто насквозь тебя видит. Это, видимо, нервы. Потому что мимо меня они раз двадцать проходили очень близко, и никто не заметил. Фотохромный комбинезон, конечно, решает, но как они с таким зрением вообще находят дорогу и умудряются отслеживать цели? И как они обмениваются данными между собой? Я сколько ни пытался отсканировать их активность, ни разу не смог засечь ничего вообще.
– В Раменках они перебили почти всех, – хмуро произнес Хам. – И половину тех, кто выбрался на поверхность, убили уже наверху. У них тяжелое вооружение и мощное бронирование. Стрелковое оружие их не берет, а они ответным огнем сразу накрывали половину отделения. Может, с тех пор у них система наведения сломалась? Из-за агрессивной внешней среды? У нас в Раменках была роботизированная автономная техника, пока мы прокапывались к кратерам, она работала. Но до поверхности ни одна машина не дошла, все сдохло, то ли от радиации, то ли от электромагнитных излучений. Ни автопилоты, ни искусственный интеллект – ничего не заработало. Дроны так вообще хлам бесполезный, в этой пыли и помехах ничего не видят и не слышат. Связь и контроль над ними терялись сразу, как только они удалялись дальше десяти метров. Ни один не вернулся. Мы потом натолкнулись на пару штук. Все разбито от падения с большой высоты, а колесные дроны все с горелыми мозгами были. Может, у этих роботов тоже что-то выходит из строя?
– Не исключено, – произнес Миронов. – Но гарантировать это мы не можем. Учитывая уровень запыленности атмосферы, эффективность лазерных систем можно уверенно назвать крайне низкой. Но если эти роботы так активно передвигаются по обширной территории, да еще выслеживают нас, значит, у них есть и другие системы получения информации об окружающей обстановке. Не исключено, что их создавали специально для действия в текущих условиях: повышенная защита, усиленное экранирование, высокая автономность.
– Мы можем их уничтожить? – Брилёв задал вопрос сразу всем. – Пробить экранирование? Собрать кустарно тяжелое оружие? Заманить на фугас?
– Заманить точно нет. – Хам аж вздрогнул. – Они если увидят, сразу убьют! И дорогу им тоже не заминируешь, они никогда по одной и той же тропе не ходили, всегда с разных сторон появлялись! Может, спецназ попытается положить фугас прямо роботу под ноги… они фотохромные комбинезоны не замечают…
– И разлететься на ошметки вместе с роботом? – Абрек иронически фыркнул. – И то вряд ли, потому что у нас фугасов нет!
– Взрывчатки у нас действительно нет, – поддержал его Миронов. – Только гранаты и несколько накладных зарядов для взлома дверей. Из них мы тяжелое вооружение не соберем.
– Гранаты переводить нельзя, – зарычал Порфирьев, – много фугасов из них не сделаешь, и они еще пригодятся, когда столкнемся с вероятным противником. От роботов эффективнее всего просто удрать. Спрятаться, переждать, пока уйдут, и уехать подобру-поздорову. Они и видят плохо, и на пустую технику не реагируют, мы так и спаслись. Единственная опасность – это если они досюда дойдут. Тут нам нечем их сдержать.
– Об этом и речь, кэп! – недовольно поддел его Брилёв, но Порфирьев продолжил, проигнорировав укол:
– Когда мы искали «Подземстрой-1», то видели роботов в Нижнем, на берегу Волги. Во время крайней экспедиции мы столкнулись с ними в сотне километров от Росрезерва, а потом они и вовсе туда вломились. Значит, сюда они не пошли, по какой-то причине вернулись обратно к Москве. По нашим следам на снегу они точно не ходят – на поверхности бураны каждые полчаса, никакие следы дольше тридцати минут не живут. Я не понимаю, по какому принципу они выбирают цель. Почему-то они не пошли сюда, хотя координаты «Подземстроя-1» никогда не были тайной и у них наверняка есть. Учитывая, что запас энергии их никак не лимитирует, за это время они могли бы отыскать «Подземстрой» методом самого примитивного прочесывания местности, даже если имеющиеся у них координаты были совсем приблизительными, а карта не привязана к местности. Но она у них однозначно пр