Несмотря на крепкий морозец, их новая машина завелась, что называется, с полоборота и, что было особенно приятно, не в пример «Москвичу», за всю дорогу с ней не было никаких проблем.
Этой же зимой состоялось знакомство Артёма и Вари с семьей Рейнхарда, переросшее потом в многолетнюю дружбу. Однако, прежде чем было получено разрешение на «контакт с иностранцами», им пришлось изрядно поволноваться. Сначала даже казалось, что КГБ в этом откажет, так как, когда Артём сообщил представителю «конторы», который курировал институт, о своем знакомстве с немцем из ГДР, тот неодобрительно заметил:
— Ни к чему вам это знакомство, Наумов. Вы имеете допуск к совершенно секретным документам. Растете, собираетесь стать доктором наук. Как видите, — с усмешкой взглянул он на удивленного собеседника, — мы все о вас знаем. Так зачем же ставить под угрозу свою карьеру?
— А причем тут карьера? — поднял брови Артём. — Я умею держать язык за зубами. Или мне все равно перестанут доверять? Ведь просит меня об услуге наш немецкий друг, офицер военно-морского флота. Рейнхард, между прочим, коммунист, — напомнил он, — и не станет ли, если я откажу, хуже к нам относиться?
Этот аргумент на комитетчика видимо подействовал.
— Ладно, — неопределенно изрек он. — Разберемся, кто такой этот ваш Рейнхард Телеманн, и стоит ли удовлетворить его просьбу.
Очевидно, для выяснения личности Рейнхарда, КГБ не потребовалось много времени, так как очень скоро куратор пригласил Артёма к себе и, уже совсем другим тоном, объявил:
— Мое начальство одобряет ваши контакты с майором Телеманном. Было бы неплохо, чтобы вы установили с его семьей дружеские отношения. Это может оказаться полезным.
— В каком смысле? — вновь не понял его Артём.
— Телеманн — очень перспективный офицер. Он уже занимает полковничью должность в Штральзунде и, по нашим данным, скоро станет в ГДР важной шишкой. Начальником медслужбы военно-морского флота!
«Понятно. Надеются, при необходимости, узнать через меня, чем он дышит, — сообразил Артём. — Ну и пусть надеются. Если потребуют подписку — откажусь». Вслух же сказал:
— Ну что ж, отчего не подружиться, если хорошие люди. Рейнхард, тот мне сразу понравился. А вот найдут ли общий язык наши жены, — как бы сомневаясь, добавил он, — это еще вопрос.
— Надо, чтобы нашли, — приказным тоном порекомендовал гэбист. — И вообще, постарайтесь принять их получше.
— Постараюсь, но хотелось бы знать перспективу ответного визита, — закинул удочку Артём. — Ведь их прием нам с женой обойдется недешево.
— Невозможного в этом нет. У вас и Варвары Александровны, — снова показал свою полную осведомленность куратор, — в досье все чисто. Встречайте гостей получше! Я же сказал: начальство за то, чтобы у вас завязалась дружба.
Само собой, получив «добро» от всемогущего КГБ, Артём не замедлил дать Рейнхарду положительный ответ. Вскоре вместе с Варей он уже встречал на Белорусском вокзале берлинский поезд с семейством Телеманна. Чтобы сопроводить их, майор выезжал в Германию. Он был невысокого роста, а жена, фрау Моника, оказалась совсем худенькой и миниатюрной.
— Познакомьтесь, это мои наследницы, — подвел к ним Рейнхард двух очаровательных девочек. — Барбара в этом году только начала учиться, а Мартина уже в третьем классе.
Вшестером еле втиснувшись в «Жигули», они благополучно добрались до дома Удобно устроив гостей в спальне, где, в дополнение к спаренной кровати, поставили еще раскладушку для старшей дочери, хозяева пригласили их за стол, чтобы отпраздновать знакомство и пожелать им приятного времяпровождения в столице. Для этого были созданы все условия. Лёля, которая одобрила новое знакомство брата, помогла с билетами не только в Большой и цирк, но даже в Оружейную палату Кремля.
— Это правда, что ваш цирк — лучший в мире! — восторгались Телеманны, вернувшись с вечернего представления. — Мы поражены не только мастерством всех артистов, но и количеством номеров экстра-класса.
Накануне они побывали в Большом на «Евгении Онегине», и их отзывы были скромнее. Поскольку Моника была хормейстром и обе девочки учились музыке, Артём выразил удивление:
— Вы любите цирк больше оперы? Считается, что наш Большой театр тоже один из лучших.
— Это так, но Берлинский оперный мало ему уступает, а миланский Ла Скала, разумеется, лучше, — объяснила фрау Моника, и вежливо добавила: — Но это ничуть не умаляет достоинств вашего Большого театра.
Зато после посещения Оружейной палаты — этой богатейшей сокровищницы русских царей — немецких гостей просто переполняли впечатления. Девочки наперебой тараторили, описывая, что им больше понравилось, а глава семейства восторженно заключил:
— Мы знали, что русские цари были баснословно богаты, и все же поражены количеством собранных там бесценных сокровищ. Только ваши дворяне, такие как граф Орлов, могли преподнести в дар государыне таз из чистого золота!
Он сделал паузу и добавил:
— Но эта сокровищница позволяет еще узнать много нового. И не только о редчайших изделиях и предметах искусства. Лишь там я узнал, где надо носить британский орден Подвязки, и что означает надпись на нем.
Насколько могли в зимнее время, Артём и Варя познакомили своих гостей с красотами подмосковной природы и дворцовыми ансамблями русских аристократов. Наибольшее впечатление на них произвело «Архангельское», бывшее имение князей Юсуповых.
В общем, несмотря на зимние холода, Артёму и Варе удалось показать гостям столицу и даже сводить их в лучшие рестораны. Ну, а едой, которой кормила их Варя, они были так довольны, что прощаясь, сказали ей:
— Мы, наверное, чаще будем вспоминать твои борщи и блинчики, чем то, что увидели в Оружейной палате!
Разумеется, это был комплимент, но не очень далекий от правды.
Из-за суеты последних месяцев, связанной с заменой машины и приездом немцев, дела с подготовкой защиты у Артёма затормозились. Кроме полезных встреч с теми, кто был заинтересован в его работе, и мог действенно поддержать или дать отзыв, он практически ничего не предпринимал. Самые крепкие связи, естественно, укрепились с начальниками снабжения предприятий Аэрофлота.
Дружеские отношения с Казанцевым способствовали этому. Изредка бывая у него в министерстве, Артём познакомился со многими из тех, кому оказала помощь его методика расчета запчастей, и с некоторыми даже подружился. Так, в кабинете у Михаила Ивановича он впервые встретил начальника снабжения отряда местной авиации Максименко. Среднего роста, улыбчивый, белозубый, он оказал тогда ему немалую помощь, и дружба с ним протянулась на долгие годы.
Благодаря Казанцеву, он познакомился и с шефом снабженцев соседнего с их институтом международного аэропорта Шереметьево Олениным, с которым у Артёма поизошел памятный трагикомический случай. Дело было в канун Международного женского дня 8 марта. По этому поводу у них с Варей собиралась компания, и он обещал жене пораньше вернуться с работы. Артём уже приготовился уходить, когда ему позвонил Оленин.
— Привет, дружище! — сказал он приподнятым тоном, по которому было ясно, что начальник снабжения успел немного «поддать». — Поздравляю с праздником!
— Спасибо, Витя, но ты что-то путаешь, — насмешливо ответил Артём. — Ведь поздравляют сегодня женщин.
Оленин расхохотался и, отдышавшись, объяснил:
— Мы тут сидим с нашим прокурором, и он мне рассказал анекдот. Вот так же один звонит своему начальнику и поздравляет с Восьмым марта. Тот, как и ты, ему: «Я ведь не женщина». А он начальнику: «Не женщина, но б...дь порядочная!»
Снабжен ц снова аж зашелся от смеха.
— К тебе, конечно, анекдот не относится. И чтобы это доказать, приглашаю к нашему шалашу. У меня для тебя кое-что есть, и я пришлю за тобой машину.
Отказаться Артёму бьио неудобно, тем более, что знал: Оленин наверняка одарит его чем-нибудь по случаю праздника. «Ничего страшного. Приеду домой чуть позже, — успокаивая себя, подумал он. — Немного посижу с ними и смотаюсь, сославшись на то, что меня ждут дома».
Артём не ошибся. Оленин не только преподнес ему сувениры — красочный календарь Аэрофлота и парке-ровскую ручку в футляре, но вдобавок еще свежемороженого судака, достать которого тогда было трудно.
— Бери! Сувениров тебе понадобится много, чтобы ублажить оппонентов и членов ученого совета, — пошутил снабженец. — А рыбке твоя жена обрадуется больше, чем поздравлению.
Однако, если бы Артём мог предвидеть, какой ценой ему придется заплатить за эти подарки, то наверняка бы от них отказался. Но он вовремя не почуял роковую угрозу, которая исходила от стоящего на столе графинчика со спиртом, хотя у него уже был печальный опыт, полученный в Сибири. Они тяпнули его с Оленевым и местным прокурором, запивая водой, и закусывая лишь неведомо где добытыми Виктором свежими помидорами.
Забыв о коварном свойстве спирта спустя некоторое время валить с ног, Артём отправился домой, как ему казалось, в «нормальном состоянии». Он хорошо помнил, как велел остановить машину около своего дома и попрощался с Олениным, но благополучно добравшись до дверей своей квартиры, моментально «отключился».
— Представляете картину? — чтобы посильнее устыдить его, жаловалась при нем подругам, Варя. — Открываю я дверь и чуть не падаю в обморок! Дом полон гостей, все ждут хозяина, а он едва стоит на ногах, держа в руках азерток с календарем и огромного судака. Как донес до дома, понять невозможно. Только я их у него приняла, он сразу свалился без чувств.
— А что было потом? — не без ехидства интересовались подруги.
— Полный конфуз! — с негодованием отвечала она, бросив на мужа укоризненный вгляд. — Праздновали Восьмое марта без хозяина. Общими усилиями уложили его спать, и он так и не проснулся до ухода гостей.
Артём с Варей редко ссорились, но на сей раз она долго не могла простить мужу его унизительной оплошности и, почти месяц, едва с ним разговаривала. Никогда еще она не была так сильно в нем разочарована. В общем, минувший период в жизни Артёма напоминал «американские горки». Его успехи, взлеты и радости непременно чередовались с неприятностями и головокружительными падениями.