— Вот видишь, там у тебя будет больше возможностей хоть частично реализовать свой проект, — не скрывая своей радости сказал Теплов, подписывая его заявление. — А получать будешь намного больше, да еще в валюте. Поздравляю!
И первые же месяцы работы на новом месте подтвердили его слова. Оклад, который был ему установлен, почти втрое превышал прежний, а за контракт с одним из аэропортов он получил солидную премию в СКВ. Никогда еще, даже с учетом крупных премий и выплат за летные испытания, он не зарабатывал так много!
Варя сначала была этим просто ошеломлена, но быстро привыкла к наличию СКВ и неожиданно предложила, как лучше использовать валюту:
— Знаешь что, Тёмочка? Давай отправимся в морской круиз, — сказала она вдруг за завтраком. — Я прочитала объявление в газете. Горком профсоюзов организует путешествие из Одессы в Афины и Стамбул. Дорого, но нам должно хватить. Представляешь, какая красота?
— Не лучше ли тебе истратить валюту в «Березке»? — усомнился Артём. — Там можно приобрести хорошие вещи, а ты давно мечтала приодеться.
— Вещи износятся, а вот впечатления останутся навсегда, — резонно возразила Варя. — Подумай, где мы побываем! Увидим древние руины Акрополя, мечети Стамбула и, конечно, голубой Босфор! Вспомни стихи Есенина, — и она восторженно процитировала:
Никогда я не был на Босфоре.
Ты меня не спрашивай о нем.
Все равно глаза твои, как море.
Голубым колышутся огнем.
Ее доводы сразили Артёма. Его тоже неудержимо потянуло взглянуть на всю эту красоту, и он, как бы убеждая себя, произнес:
— А что? И правда, отдых будет чудесный, и впечатлений уйма. Да и валюты, наверное, хватит на то, чтобы приобрести там необходимые вещи. В Греции самые дешевые шубки, а в Турции — изделия из кожи.
Сказано-сделано. И уже в конце мая они очутились на борту роскошного теплохода «Шота Руставели». Им по средствам была лишь самая дешевая каюта, но и там, хотя койки располагались друг над другом, была маленькая гостиная и все удобства, включая кондиционер. Остальное все было экстра-класса! Два бассейна: открытый, и закрытый с баром, где желающим стюарды подавали выпивку и закуску во время купания.
Но особенно поражал сервис.
— Обрати внимание, как нас обслуживают официанты, — изумленно шепнула Варя Артёму, когда они в первый день обедали в ресторане.— Я такого не видела даже в санатории ЦК партии, когда навещали Бандурского.
И правда, действовали те необычным конвейером. Один застилал свежую скатерть, другой сервировал столик, следующий подавал первое блюдо, за ним еще один — второе, и так далее. В меню входил один бокал вина, но тем, кто желал добавить за свой счет, лощеный бармен немедленно подносил желаемое, стоило лишь подать ему знак.
— Да уж, и наши могут работать на европейском уровне, если хорошо платить за труд, — заключил Артём, наблюдая за безукоризненными действиями экипажа судна. — Хоть и потратимся, зато отдохнем'с- тобой, Варенька, как «белые люди».
Древние развалины Афин не произвели на них особого впечатления, может быть потому, что много раз видели в кино и на картинках разных изданий. Зато знаменитые мечети Стамбула, как и великолепный Босфор, врезались в память на все жизнь. Во время морских переходов в музыкальном салоне устраивались концерты, эстрадные шоу и веселые конкурсы. Вернулись домой они хорошо отдохнувшими и в прекрасном расположении духа. Тем более, что оставшейся валюты Варе хватило, чтобы купить то, о чем мечтала: в Греции норковое манто и модную лайковую куртку в Стамбуле.
Благодаря его новой работе в их жизни впервые.наступило материальное благополучие. Успешное посредничество в заключении контрактов фирмы с аэропортами приносило ему дополнительный заработок в СКВ, и Артём смог открыть даже валютный счет в Сбербанке. Они уже подумывали о новом путешествии на будущий год, когда в стране резко обострилась внутриполитическая обстановка. К концу лета возникло ожесточенное противостояние президента России Ельцина и первого президента СССР — Горбачева.
— Я целиком за демократов, которых сплотил вокруг себя Ельцин. Только он может освободить Россию от оков КПСС, которые не дают ей развиваться, как странам Западной Европы, — убежденно заявил Максименко, работавший после возвращения в министерстве авиапромышленности.
— И это говорит бывший секретарь райкома? Забыл, что мы оба еще члены партии? — осуждающе покачал головой Артём. — Я против шатаний из крайности в крайность! Не верю я этим «демократам», которые в<ге-ра учили всех теории марксизма, а сегодня превратились в перевертышей и топчут его, превознося капитализм.
— По-другому КПСС и не одолеть. А иначе не будет свободы предпринимательства, — стоял на своем Максименко. — Вот я, с моей инициативой и опытом, мог бы учредить крупное дело, а вынужден прозябать в роли мелкого чиновника.
— Но разве Горбачев не проводит реформы в этом направлении? Посмотри, сколько уже возникло акционерных компаний со смешанным капиталом. Таких, как та, где я работаю, — продолжал возражать Артём. — Мне по душе Руцкой, основавший движение «коммунисты за демократию», чтобы добиться обновления в партии. Представляешь, какой хаос бездуховности у нас воцарится, если растопчут партию и, заодно, очернят миллионы честных коммунистов, которые самоотверженно трудились на благо народа? Зачем это делать, когда можно постепенно исправить ошибки? Как предлагает Горбачев.
— Нет, так ничего не выйдет. КПСС вновь будет за всех решать, что можно и чего нельзя, — не согласился Максименко. — Вот я хочу создать страховую компанию. Ну, и кто мне это разрешит? А на Западе разрешения власти на такое не требуется, — и не без ехидности привел веский аргумент. — Тебе неплохо платят как посреднику. Но это — крохи с барского стола по сравнению с тем, если бы ты учредил собственное посредническое бюро. Но сейчас у тебя ничего не выйдет!
— Это почему же? — не понял Артём.
— А все потому же. Кому это позволить — решает власть, то есть КПСС. И преимущество получают только «свои», — сердито объяснил Николай. — А демократия состоит в равных возможностях для всех. Ельцин это — хоть обещает.
Грянули августовские события 1991 года. Сообщение об отстранении Горбачева и создании ГКЧП. Сплошное «Лебединое озеро» по телевидению и танки на улицах Москвы. Готовящийся штурм «Белого дома» и арест Ельцина. Многотысячное «живое кольцо» из москвичей для защиты Белого дома и демократии. Первые жертвы среди отважных защитников. Вечером Артёму позвонил Максименко.
— Я иду дежурить к «Белому дому». Присоединяйся! — коротко предложил он. — Ты же не хочешь, чтобы все повернулось вспять?
— Не хочу. Но я не верю Ельцину. Боюсь, что обманет, — с сомнением ответил Артём. — И зачем его защищать? Арест избранного президента России грозит международным скандалом. Или ты думаешь, с ним расправятся без суда?
— Все может быть. Ты же видел, кто вошел в ГКЧП? — волнуясь, произнес Николай.— Им надо дать отпор! Иначе — возврат к диктатуре! Ладно, мне некогда, — торопливо добавил он. — Если придешь, встретимся на «горбатом мосту».
Возбуждение Максименко передалось Артёму, и он начал поспешно собираться. Варя задержалась у матери, и ему хотелось уйти до ее возвращения — знал, что жена постарается его отговорить. Так и произошло: уже спустившись вниз, Артём столкнулся с ней у лифта.
— Куда это ты собрался на ночь глядя? Неужто туда? - Загородила ему дорогу Варя, сразу догадавшись, что задумал муж. — Поворачивай обратно! Я этого не допущу!
— Но я уже обещал Коле, — заколебался Артём. — Не хочу, чтобы он счел меня трусом. Хотя и не уверен, что поступаю правильно.
— А когда расскажу, о чем узнала от матери, еще скажешь мне спасибо за то, что тебя удержала, — сердито бросила Варя, увлекая его в лифт.
Только придя домой и отобрав у него сумку с термосом и бутербродами, она сообщила Артёму сенсационную новость:
— К матери заходил старый друг, ветеран КГБ. Так он уверял ее, что Ельцин задумал не только запретить КПСС, но вообще разрушить Советский Союз!
— Брехня! Чего только о нем не выдумывают, — не поверил Артём. — Этим дураки только плодят его сторонников.
— Мама говорит, что ему можно верить, — убежденно продолжала Варя. — Так вот, Ельцин и другие главы республик хотят быть царьками в своих вотчинах. Союз и Горбачев им мешают. Если посадят Ельцина, все подожмут хвосты.
— Но ГКЧП и Горбачева арестовал, — возразил Артём. — Они хотят повернуть историю вспять!
— И ты этому поверил? — усмехнулась Варя. — Мамин друг объяснил, что все делается с ведома Горбачева. Просто он решил остаться за кулисами. Дорожит мнением мирового сообщества.
— Выходит, что его домашний арест — это инсценировка? — изумился Артём, у которого сразу пропало желание быть участником политических интриг.
— Выходит, так. И моя интуиция говорит, что это -т-правда, — кивнула Варя.'— Происходит нечестная борьба за власть. И если Горбачев хочет сохранить страну, то
Ельцин и другие главы республик мечтают ее развалить на части. Так стоит ли тебе этому способствовать?
Сказанное Варей было столь невероятно, что Артём не мог в это поверить. И все же, овладевшие им сомнения были слишком велики. Ему не хотелось рисковать жизнью за кого-либо из нечестных властолюбцев.
Противозаконные действия ГКЧП и намерение применить танки против безоружных людей возмутили народ. Путч «трясущихся рук», как его метко окрестили из-за дрожи, которую не смог скрыть глава самозваного комитета Янаев, выступая по телевидению, — с треском провалился. Ельцин одержал оглушительную победу и беспощадно расправился со своими противниками.
Сначала он запретил КПСС, и его «демократические» сторонники устроили вакханалию расправы с символами, олицетворявшими собой свергнутый режим, не уступая в вандализме революционной толпе времен большевистского переворота. Тогда рушили церкви и памятники Российской империи, не пощадив даже монумент в честь героя освобождения болгар, генерала Скобелева.