– Лен, как это все вообще, а? – задает Саша кривоватый вопрос, но я целиком и полностью понимаю, о чем идет речь. Прижимаюсь сильнее, вдыхаю его запах. Родной и успокаивающий, такой, которого все это долгое время не хватало.
– Саш, все из произошедшего можно легко объяснить, если бы ты только пытался меня выслушать.
– Ты меня в блок кинула.
– Я обиделась! Ты даже слушать меня не стал.
– Я ревновал, – парирует он. – Не было повода, хочешь сказать?
– Хочу сказать, что ревновать стоит только свою девушку, а ты меня своей так и не сделал.
– А сейчас? – вдруг каменеет он, останавливая поглаживание. А так хорошо было! – Сейчас могу тебя сделать своей?
– Ты мне скажи, – шепчу ему.
– Лен, я ни черта не понимаю. Ты с ним или нет?
– Что бы это изменило для тебя?
– Понимание, сколько у меня преград на пути к твоему сердцу, – усмехается. Не сдался бы… Не врал, что влюбился?
– Ни единой, Саша… – признаюсь и я ему. – Никаких преград.
Глава 28
Саша
Жуткий вечер планирует стать вполне неплохим, если то, что я сейчас услышал, абсолютная правда.
Мама моя, конечно… Балдею от нее. Но Лену расстроила, обидела даже. Поэтому нужно будет поговорить с ней, что так делать не стоит. Просто не стал выяснять отношения при всех.
– Лен, нам нужно поговорить, – шепчу ей. Мы все еще стоим и обнимаемся в моей комнате. Ну, она явно сбегала не в туалет, а спрятаться ото всех. Но спрятаться от себя я ей не дал… Так хотелось заглянуть в эти глаза бесстыжие, а в итоге увидел в них столько раскаяния, что поплыл сразу же.
Обняла, прижалась… Ледяная вся, как сосулька. Дрожит, волнуется. Горе мое луковое, просто горе. Говорит, что никаких преград нет для меня. То есть они не вместе? Какого хрена тогда пришли вдвоем? Я ни черта не понимаю, клянусь, вообще ничего! У меня в душе пустота и одновременно четыре миллиона мыслей, голова просто раскалывается. Столько всего надо обсудить! А мы просто стоим и обнимаемся… Как будто у нас есть все время в мире и словно этажом ниже не ужинает сумасшедшая семейка.
– Мы поговорим обязательно, – обещает мне она, – все обсудим, я все расскажу тебе, и ты выслушаешь и, надеюсь, поймешь меня. Сейчас я тебе обещаю, что никаких отношений у меня с Владом не было. Ни минуточки не было, Саш. Поверь сейчас, пожалуйста, а позже я все тебе объясню.
– Верю, – выдыхаю. Нет смысла ей врать сейчас, когда я могу выйти с ней вниз, держась за руки.
– Спасибо. Мне важно, чтобы ты верил.
– Как ты все эти дни? – отстраняюсь от нее, возвращаю ее спиной к двери и нависаю сверху. Так удобнее, видно ее глаза.
– Скучала, – жалуется шепотом. – И чинила зуб.
Хихикает, и я вместе с ней. Только она могла потерять зуб от удара шайбы, при этом даже не являясь хоккеисткой.
На губе у нее уже почти зажившая ранка как раз от того же удара. Не представляю даже, как ей было больно, если честно… Я тоже терял зуб на хоккее. Да кто не терял? Мы у стоматологов бываем чаще, чем дома. И это боль адская! Как она вытерпела вообще?
– Не болит? – провожу пальцем по ране. Я пипец как скучал… Сейчас, когда касаюсь ее, это ощущается особенно остро. Как прожил-то вообще все эти дни без общения с ней? Как выжил?
– Уже нет, – качает головой и закрывает глаза, прислонившись щекой к моей ладони. Нежничает, и я почти не верю, что все это на самом деле мое. По-настоящему. И что, если поцелую, то меня даже не отвергнут? Не будут пытаться увернуться?
Наклоняюсь. Хочу проверить. Надо же, все решилось так просто и быстро. А я готов был уже бои устраивать за ее сердце. А тут без боя сдались мне.
Касаюсь губами ее губ, чувствую, как сердце ускоряет ритм, и…
– Стой! – тормозит она меня. Психую.
– Опять?!
– Не рычи, – хмурится она и стукает кулачком мне по груди. – Помада, Саш. Размажется сейчас, я как туда вернусь? Что обо мне подумают?
– Что ты моя девушка? Пусть знают. Или ты против?
– Я не против, – говорит она, выделяя это «не» громче, чем стоило бы. – Но выглядеть так, как будто я тут черт знает чем занималась, я не хочу! Там мама твоя вообще-то, я и так ей не понравилась, а если выйду вся смазанная, то вообще, наверное, из дома выгонит.
Ее голос теряет все краски на этих словах, Лена расстраивается. Черт… Так и знал, что она ее обидела, надо было все-таки не сидеть молча, а пресечь на корню!
– Не выгонит. Лен, она в восторге от тебя еще с момента, как я показал ей видео с тобой две недели назад. Просто… она немного разозлилась. Из-за Юрских. Пройдет, она дама вспыльчивая, но отходчивая. Ты с ним пришла, как… – сжимаю кулаки. И челюсти. И сердце сжимается на тех словах, что надо произнести, только язык не поворачивается. – Как его…
– Знакомая! – перебивает меня Лена, понимая, что хочу сказать. – Он позвал меня только потому, что я хочу стать актрисой, а его папа ректор. Ну… вроде как полезное знакомство. Ничего больше.
– Понял, – киваю. Ревную все еще до чертиков, конечно, но с этим надо как-то бороться. Понимаю, что правду сейчас говорит, и борюсь с желанием спросить, почему это он решил ей помочь и познакомить с папой, раз между ними ничего нет. Это уже клиника, нельзя так. Мы еще ничего не обсудили и, по сути, не помирились даже, а я тут собрался новое ей предъявлять. Далеко не уедем так, а я хочу далеко с ней. И надолго.
– Все-все расскажу, – нежничает она снова, и я ловлю каждое касание, стараясь не улыбаться, как полный идиот. Потому что все мое! До этого все касания воровал, а тут сама раздает, щедро делится, затапливая мою душу и сердце медом.
– Целоваться хочу, – шепчу ей на ушко и впиваюсь в него. Хочу безумно, правда. Но и опасения ее понимаю, она, как девушка, не хочет выглядеть при всех некрасиво. Что-то мне подсказывает, что ее размазанной помаде будем рады только я и мама моя, но точно не семейство Юрских. Влад-то явно на нее еще виды имеет… Это Лена приехала с ректором познакомиться, а он ее не для этого сюда притащил. Не знал просто, что прямо в мои руки везет сокровище. – Сильно-сильно хочу, Лен.
– Саш… – стонет она, когда впиваюсь поцелуем в ее ушко, спускаюсь к шее. Там нет макияжа, там можно. Еще и стоны сладкие мне дарит в награду, вообще отвал башки.
– Ты такая красивая, Лена, – шепчу между поцелуями. Лена дышит тяжело, откидывает голову, открывая мне шею для поцелуев, подается навстречу, обнимает за голову, прижимая к себе ближе. Позволяет, и я дохну от этого! Что я говорил об этом вечере? Лучший же, лучший вечер!
Руки распускаю, не могу держать их при себе, они наглые и меня не слушаются. Поэтому гладят по спине, ребрам, талии, спускаются на бедра, прижимают ближе, сжимают, касаются… Лена снова стонет тихонько, прямо в губы. Но внизу не слышно, слишком далеко, не надо прятаться.
– Сдох просто, когда тебя увидел, веришь? – ныряю губами в вырез на груди, хочу присвоить себе каждый миллиметр поцелуями, чтобы там, внизу, каждый, кто захочет на нее посмотреть, понимал, что она моя. Да, вот так все еще дико ревностно, но не могу иначе! Не получается! Вот такой дурак я, но только с ней дурак, крышу срывает… – Давай уедем? Сбежим отсюда, давай?
– Давай, – соглашается шепотом, зарываясь пальцами в мои кудряшки.
А я не могу теперь оторваться, целую как сумасшедший, трогаю, кусаю, сжимаю. Лена хнычет, приятно ей, касается изредка губами моего лица, окончательно срывая крышу.
Черт… Она убьет меня, но я не контролирую себя совершенно.
Руки лезут под платье, оно достаточно свободное для того, чтобы легко получить доступ к бедрам.
Веду пальцами по тонкому капрону, натыкаюсь на кружевную резинку чулок и чуть не вою от сумасшествия. Господи, она крышу срывает, даже не задумываясь!
Пальцы выше, руки наглее, поцелуи сильнее, а дыхание двоих тяжелее с каждой секундой. Она все еще не дает целовать в губы, но подставляет все остальные части тела. Сдвигает лямки платья сама, открывая доступ к плечам и груди, черт…
Касаюсь пальцами ткани трусиков, Лена вздрагивает, но не отстраняется, только замирает на пару секунд.
– Не слышно там, обещаю. Звукоизоляция очень хорошая, – успокаиваю ее, и это работает! Расслабляется, отдаваясь моим рукам, и я беру все, что мне хочется…
Хотя, конечно, хочется большего! Но не вариант сейчас, совсем не то место и время. Увезу ее домой потом… Уложу на свою кровать и буду наслаждаться до тех пор, пока мы не отрубимся в руках друг друга.
– Я такая бессовестная, – шепчет она, тихонько вскрикнув, когда я отодвигаю ткань трусиков и касаюсь пальцами обнаженной плоти. – Что ты делаешь со мной?
– Люблю! – признаюсь, врываясь пальцами внутрь.
И границы срываются. Не существует их больше, их просто нет. И кажется, что были они какими-то ненастоящими, раз так просто рухнули.
Лена впивается пальцами в мои плечи, теряет контроль над эмоциями, сама поднимает голову и целует! Но теперь контроль в моих руках, я стараюсь отвечать на поцелуй аккуратно, потому что знаю, что, когда придет в себя, будет волноваться о растрепанном виде.
Двигаю пальцами внутри, кайфуя от ее отзывчивости, умирая от сладости стонов… Опускаю платье пониже, оголяю грудь, отрываюсь от губ и перехожу к соскам, кусаю, втягиваю, облизываю, ни на секунду не переставая двигать пальцами.
Хочу, чтобы улетела со мной! Чтобы перестала волноваться и расслабилась на максимум! Моя… С первого взгляда моя, я и подумать не мог, что вот так кто-то в сердце засядет.
– Са-а-аша… – стонет прерывисто, волосы тянет до легкой боли, двигается навстречу пальцам, замирает на пару секунд, и… – Да!
Да!
Черт… Хочу ее до искр из глаз, самого трясет всего от ее оргазма. Настолько чувствую ее, что реально опустошило.
Зацеловываю ее лицо, пока она приходит в себя и обнимает меня за плечи. Поправляю трусики, платье, аккуратно, чтобы не сделать хуже, прическу. А макияж как и не трогали!
– Боже… – выдыхает она через минуту. – Я выгляжу, как будто упала с балкона, да?