Глядя на Шону, Зак вдруг осознал, что покинуть остров ее подстегнуло одиночество. Она вдруг показалась ему очень уязвимой и беззащитной. В секундном порыве слабости его сердце устремилось к ней. Захотелось обнять ее, как ребенка. Совершенно новое для него чувство.
– Не намерен давать тебе такой возможности, – ответил он непреклонным, не терпящим возражений тоном.
По губам Шоны скользнула едва заметная улыбка.
– Что ж, хоть какое-то начало. Ты, как-никак, стоил мне пять сотен гиней.
– Не нужно было пускаться на крайности. Я мог бы уделить тебе время и без необходимости платить за него.
– Мне говорили, что эти деньги пойдут на благие цели. – Выражение ее глаз смягчилось. – Но я не позволю тебе забыть, что ты у меня в долгу. Возможно, тебе захочется нанести мне визит. Я познакомлю тебя с тетей Августой. Думаю, она тебе понравится. Она тоже где-то здесь. У нее обширный круг знакомых, за ней невозможно угнаться. Думаю, тебе также будет полезно познакомиться с моим кузеном Томасом Франклином.
Зак пронзил ее острым подозрительным взглядом:
– Франклин? Твой кузен? Хочешь сказать?
Шона кивнула, не сводя с него глаз…
– Это тот самый Томас Франклин, который провел церемонию бракосочетания.
Прищурившись, он смотрел на нее. В глубине глаз зашевелилось что-то угрожающее.
– У меня вдруг возникло ощущение, что все это не к добру.
– Зависит от того, как ты расцениваешь ситуацию. Видишь ли, дело в том, что Томас священнослужитель.
Зак сверлил ее взглядом, пытаясь осознать смысл сказанного. Наконец он уразумел истину.
– Теперь понимаю. Ты в самом деле моя жена!
Мученическое выражение на лице и звенящий от плохо сдерживаемого презрения голос пробудили в Шоне примитивную дикую ярость от его жестокости и несправедливости.
– Для меня эта ситуация невыносима так же, как для тебя! – в гневе воскликнула она. – И винить во всем нужно тебя.
– Ты обо всем знала?
– Нет. Клянусь, понятия не имела о том, что задумал Энтони. Очень ловкий ход. И очень рискованный. Все могло бы сложиться плохо, но этого не случилось. Ты ни о чем не догадывался, не так ли?
– К сожалению, твой брат не удосужился посвятить меня в свои планы, отплатил мне той же монетой. Когда он сообщил, что на острове нет викария, я решил, что обладаю преимуществом. Но твой брат был настороже. Теперь я все понял. Он незаметно навел справки о преподобном Клее и устроил для меня гениальную ловушку, когда на острове, кстати, появился твой кузен. Я позволил усыпить свою бдительность и оказался неподготовленным. Нужно было больше разузнать о Томасе Франклине, не принимать его заверения за чистую монету.
– Так что, сам понимаешь, Энтони считает тебя заклятым врагом. Хорошо, что вас разделяет Атлантический океан.
– Шона, – резко произнес Зак, – твой брат выставил меня дураком. Более того, теперь и я себя таковым считаю. Немногие могут этим похвастаться. Хотя, думаю, жена Энтони ему под стать.
– Да, Кармелита достойный противник. Узнав, что вы с Энтони сделали, я была опустошена. Ты уехал с острова, не зная, что церемония вовсе не была, как ты рассчитывал, фальшивой. Тогда я спрашивала себя, что делать. Одно совершенно ясно, я не намерена оставаться женой человека, который меня не хочет.
– Понимаю. И что ты решила? – раздражающе спокойно поинтересовался Зак.
Шона сделала глубокий вдох и медленно выдохнула, отдавая себе отчет, что вот-вот вступит на зыбкую почву.
– Я хочу расторжения брака. Развода. Лишь бы только положить конец этому фарсу.
Жестокие слова ворвались в тишину комнаты и забились в четырех стенах. На лице Зака не отразилось ни проблеска эмоций.
– Расторжение брака, – наконец повторил он, помимо воли скривив губы. – Прошу прощения за свое удивление. Нечасто мужчине сообщают, что у него есть жена, о существовании которой он даже не подозревал, а в следующее мгновение леди настаивает на разводе. – Он тщательно подбирал слова, едва сдерживая презрение.
Разум отказывался принимать реальность. Много месяцев он лелеял воспоминания о том, как охотно Шона упала в его объятия в последнюю ночь на Санта-Марии. Как оказалось, все ложь. Он до сих пор видел ее невинно улыбающиеся глаза, тепло приветствующие его в тот момент, когда он вошел в спальню, он тогда поверил, что она рада его видеть. Нежная сцена оказалась фарсом, разыгранным ею от отчаяния. Она всего лишь стремилась сбежать из-под удушающей опеки брата и его жены. Зак вдруг осознал, что Шона Маккензи – самая искусная лгунья на свете.
Ничем не выдавая холодный, черный гнев, бушующий в его душе, Зак произнес:
– Кажется, начинаю понимать. Ты моя жена, пусть я тебя и оставил. Энтони лишился власти над тобой. Ты смогла спокойно покинуть Санта-Марию и последовать за мной в Англию. Я помню тот вечер на террасе Мелроуз-Хилл, когда ты со страстной решимостью рассказывала об отце и своем желании вернуться в Англию, сравнивала себя с птицей в клетке, которой не суждено свободно воспарить в небесах. – Он бросил на нее насмешливый взгляд. – Ты наделена инстинктом выживания, надо отдать тебе должное. А как ты намерена положить конец нашему постыдному браку?
Шона едва сдерживала гнев при виде его снисходительного превосходства.
– Проконсультируюсь с адвокатом тети.
Зак медленно кивнул, в его глазах появилось жесткое выражение.
– Брак не был консумирован, поэтому, думаю, не составит труда объявить его незаконным.
Шона едва сумела сдержаться при этом бесстыдном напоминании о ночи, когда лежала обнаженная в его объятиях, сгорая от желания. Тем не менее она намерена проявить твердость.
– И я о том же подумала.
– С другой стороны, получение развода – процедура нелегкая. И дорогостоящая. Чем ты намерена платить?
– До моего отъезда Энтони передал мне большую сумму денег, да и ты состоятельный человек, Зак, и, должно быть, не меньше моего хочешь положить конец этому браку. – Услышав голоса из коридора и решив, что их сейчас прервут, Шона зашагала к двери. – А теперь я тебя оставлю, чтобы дать возможность все как следует обдумать. Мне пора идти.
– Я провожу тебя до экипажа. – Зак желал скорее избавиться от нее. Ему нужно время, чтобы свыкнуться с мыслью, что она действительно его жена, решить, как поступить в отношении своей дочери, за которую несет полную ответственность. Этого он не в состоянии изменить. Глядя на Шону, он испытывал противоречивые чувства. Совесть тянула в одну сторону, сердце в другую.
Выражение глаз Зака удивило Шону. В них застыло томление почти ностальгического свойства, будто он раздавлен некой смутной проблемой. Она решила об этом не задумываться. Гораздо больше ее волновало, как он поступит в сложившейся ситуации.
– Тетя будет сопровождать тебя домой?
– Нет. Она с друзьями, я прекрасно доберусь одна. Тебе пора возвращаться к леди Доннингтон. Она, должно быть, переживает из-за моего внезапного появления.
– Кэролайн все поймет, – холодно ответил он, благодарный Шоне хотя бы за то, что она не разыгрывает из себя обманутую жену.
– У нее есть причины огорчаться из-за нашего брака?
– Огорчаться? Сомневаюсь. Скорее она удивляется.
– Она твоя любовница?
Шона сказала это негромко и спокойно, поражая своей прозорливостью. Зак коснулся рукой шейного платка, который внезапно показался слишком тесно завязанным. Его отношения с Кэролайн никогда не носили постоянного характера. Как оправдать кратковременную, но не обошедшуюся без последствий связь с тогда еще замужней женщиной? Как рассказать Шоне, что у него есть дочь?
– Моей любовницей всегда было море, – наконец вымолвил он, сочтя такой ответ наиболее дипломатичным.
– Она показалась мне довольно милой, – продолжала Шона, не позволяя ему увильнуть.
– Так и есть, – раздраженно согласился Зак, предпочитая уклониться от объяснений на столь деликатную тему. – Я знаю Кэролайн долгое время.
– Не сомневаюсь, что так и есть. Каков бы ни был характер ваших отношений, меня это ни в коей мере не касается, – сухо перебила Шона.
Зак бросил на нее быстрый взгляд, разозлившись, что приходится защищаться, хотя еще мгновение назад именно на это и надеялся.
– Если у вас с ней связь, Зак, тем больше причин расторгнуть наш брак.
Он нахмурил брови:
Я не святой, Шона, и привык наслаждаться дарованными жизнью радостями. Женское общество одна из таких радостей.
Вздернув подбородок, Шона вернула взгляд:
– Обязательно говорить так грубо?
– Это я-то груб? Леди, вы не знаете значения этого слова.
Повисло напряженное молчание. Взяв Шону под руку, Зак проводил ее через холл, вывел из дома и усадил в ожидающий экипаж. Закрывая дверь, он положил руку на открытое окно и, не сводя с нее взгляда, произнес:
– Ты, моя дорогая женушка, прекрасная, лукавая и вероломная женщина. Отличная актриса. Два раза ты едва не отдалась мне. Прижималась ко мне всем телом и проникновенно целовала, видя во мне ключ к спасению. Я хотел верить, что твое желание обращено на меня лично. Когда я бросил тебя, испытывая угрызения совести от содеянного, даже пытался себя в этом уверить. Теперь я не настолько глуп. – Пронзая Шону безжалостным взглядом, он говорил непреклонным властным голосом судьи, оглашающего приговор. – Все произошло внезапно. Ты должна понять, твой приезд и признание застали меня врасплох. Мне нужно все как следует обдумать, прежде чем я приду к заключению, как поступить дальше. Потом я нанесу тебе визит и сообщу свое решение. Пока же требую от тебя одного.
Шона посмотрела на него, пряча боль от его слов:
– Чего же?
– Пока я не принял решения, – бесстрастно продолжал Зак, не обращая внимания на гневное выражение, застывшее на ее прекрасном лице, – ты не станешь появляться в свете ни с какими другими мужчинами, кроме меня. Это понятно?
Душу Шоны затопило негодование, но, сочтя за лучшее не ставить себя и его в еще более щекотливое положение собственным вызывающим поведением, пока будущее не определено, она предпочла не спорить. Глядя прямо перед собой, подавила ярость и разочарование.