Как «простое женское счастье» обернулось катастрофой для страны
Анна Иоанновна правила Россией 10 лет. Не слишком красивая, но вполне приятная женщина среднего ума, обычная русская барыня с понятными и простыми желаниями. Так почему же говорят, что «ее царствование – одна из мрачных страниц нашей истории, и наиболее темное пятно на ней – сама императрица»? Все дело в том, что Анна всю жизнь искала крепкое мужское плечо, на которое можно было бы опереться и забыть обо всем на свете… В том числе и об интересах своих подданных.
Сказочное детство
Анна Ивановна появилась на свет в 1693 году и все детство провела в подмосковном Измайлове. Это патриархальное село будто застряло в допетровской, старой России, которой не было никакого дела до дерзких реформ Петра I, кипевших где-то там, за оградой царской усадьбы из красного кирпича. Время здесь словно остановилось. Анну окружали многочисленные мамки, няньки и приживалки, двести стольников обслуживали царские трапезы, в измайловских прудах сновали стерляди, а в оранжереях всегда можно было угоститься свежим апельсином или сорвать только что распустившийся тюльпан.
Немецкий путешественник Иоганн Корб так описывал свои впечатления от Измайлово: «Царица и незамужние царевны, желая немного оживить свою спокойную жизнь, которую ведут они в этом волшебном убежище, часто выходят на прогулку в рощу и любят гулять по тропинкам, где терновник распустил свои коварные ветви. Случилось, что августейшие особы гуляли, когда вдруг до их слуха долетели приятные звуки труб и флейт; они остановились, хотя возвращались уже во дворец. Музыканты, видя, что их слушают, стали играть еще приятнее»[57].
В перерывах между трапезами и милыми прогулками царевны учились арифметике, географии, иностранным языкам и, разумеется, танцам. А потом сказка оборвалась в один миг. Строгий дядя Петр вызвал царевну Анну в новую столицу.
Семнадцатилетняя вдова
Петербург встретил Анну октябрьским дождем и плохими новостями. Дядя Петр задумал выдать царевну за Фридриха-Вильгельма, герцога Курляндского.
Давайте для начала разберемся с географией. Курляндия располагалась на территории современной Латвии, столицей был город Митава, официальным языком был немецкий. В XVII веке небольшое прибалтийское герцогство переходило из рук в руки, его завоевывали то одни соседи, то другие. В конце концов Петр I отнял Курляндию у шведов и решил закрепить в Митаве русское влияние, навязав восемнадцатилетнему герцогу Курляндскому свою племянницу Анну.
Царевна очень не хотела покидать уютное Измайлово и уж тем более любимую Россию. Она так плакала, что в народе даже сложили про нее песню: «Не давай меня, дядюшка, царь-государь Петр Алексеевич, в чужую землю нехристианскую, бусурманскую, // Выдавай меня, царь-государь, за своего генерала, князь-боярина»[58].
Разумеется, Петра меньше всего интересовали стенания юной девицы, и в 1710 году Анна вышла замуж за Фридриха. Через два месяца после свадьбы молодожены отправились в Курляндию. Накануне юный герцог соревновался в «искусстве пития» с самим царем Петром – и хрупкий организм не справился с сильнейшей интоксикацией. Восемнадцатилетний Фридрих скончался по дороге домой от алкогольного отравления. Семнадцатилетняя вдова Анна вернулась обратно к дяде вся в слезах.
Кавалеры-авантюристы
Дядя Петр, слегка обескураженный нелепой и трагичной историей с Фридрихом, на некоторое время затих. Однако уже через год все-таки отправил Анну в Прибалтику – ведь она, будучи вдовой Фридриха, имела полное право на Курляндию. Вместе с Анной в Прибалтику поехал сибирский воевода Петр Бестужев-Рюмин, чтобы помогать герцогине во всем – ожидалось активное сопротивление местного дворянства.
И воевода действительно помог. Во всем. Бестужев-Рюмин стал фаворитом герцогини и неофициальным главой правительства Курляндии. Он был старше Анны на 29 лет, отличался тяжелым нравом и крайней распущенностью – фрейлины буквально не знали, куда от него деваться. Даже сама Анна признавалась в письмах, что ее кавалер «расхитил управляемое им имение и ввел ее в долги неуплатные». Однако при этом герцогиня его обожала. Она прощала ему все, потому что чувствовала себя с ним «как за стеной». Ей было совершенно неважно, что он там творит с ее герцогством – главное, что Бестужев-Рюмин был уверен в себе, решителен и всегда знал, что делать. Разве не такая опора нужна слабой женщине?
Оказалось, что не такая. Безобразное поведение Бестужева-Рюмина в Курляндии быстро надоело новой российской императрице Екатерине I, и она отправила воеводу в ссылку. А тем временем герцогиня Анна лихорадочно искала новое крепкое плечо. Сперва чуть не выскочила замуж за обаятельного авантюриста графа Морица, который очень хотел стать герцогом; но тут снова вмешалась императрица Екатерина и запретила сомнительный брак. А потом Анна влюбилась в простого курляндского клерка. Мелкий дворянин Эрнст Иоганн Бирон служил в канцелярии герцогини – но Анна разглядела в нем большие задатки. И безоглядно доверила ему свое сердце, свою жизнь и все государственные дела.
«Бироновщина» – страшные годы для империи
Личная жизнь Анны складывалась великолепно. Эрнст был молод, красив, обходителен, говорил мягким вкрадчивым голосом, имел хорошее воспитание и, кажется, по-настоящему любил герцогиню – несмотря на то, что имел законную жену. Но многие историки утверждают, что именно герцогиня Анна стала матерью его младшего сына Карла. По крайней мере, Карл до десяти лет спал в кроватке, которую ставили ему в опочивальне Анны. Бирон повсюду сопровождал возлюбленную, был безгранично ей предан и сразу бросал карты и лошадей, как только она вызывала его к себе.
Тем временем, государственный статус Анны радикально изменился. Из заштатной правительницы маленького герцогства она внезапно стала императрицей всероссийской. Но фактически для нее изменилась лишь обстановка, а не образ жизни. Она все так же беспрекословно подчинялась сильному мужчине и сплетничала с подружками о всякой ерунде, она оставалась все той же измайловской барыней, только теперь – с неограниченными доходами. Ее наряды и увеселения перешли на новый уровень. Например, государыня распорядилась построить ледовый городок со слонами у входа, из хоботов которых фонтаном струилась горящая нефть. Двор при Анне обходился в шесть раз дороже, чем при Петре I.
Дела империи ее волновали так же мало, как и дела Курляндии. Историк Ключевский весьма жестко описывает стиль правления императрицы Анны: «Не доверяя русским, Анна поставила на страже своей безопасности кучу иноземцев, навезенных из Митавы и из разных немецких углов. Немцы посыпались в Россию, точно сор из дырявого мешка, облепили двор, обсели престол, забирались на все доходные места в управлении… Вся эта стая кормилась досыта и веселилась до упаду на доимочные деньги, выколачиваемые из народа»[59].
Бирон возглавил Тайную канцелярию, которая под знаменем обеспечения безопасности императрицы репрессировала 20 тысяч человек. Ключевский пишет: «Тайная розыскная канцелярия работала без устали, доносами и пытками поддерживая должное уважение к предержащей власти и охраняя ее безопасность; шпионство стало наиболее поощряемым государственным служением. Все, казавшиеся опасными или неудобными, подвергались изъятию из общества, не исключая и архиеерев; одного священника даже посадили на кол. Ссылали массами, и ссылка получила утонченно жестокую разработку».
Также Бирон отвечал за сбор налоговых неплатежей, и он устроил всероссийскую облаву: «Неисправных областных правителей ковали в цепи, помещиков и старост в тюрьмах морили голодом до смерти, крестьян били на правеже и продавали у них все, что попадалось под руку. Повторялись татарские нашествия, только из отечественной столицы. Стон и вопль пошел по стране»[60].
Императрица мирно скончалась в возрасте 48 лет, оставив после себя страшную разруху и подписав возмутительный, но казавшийся ей таким естественным Указ о престолонаследии. Согласно воле государыни, трон переходил ее внучатому племяннику, двухмесячному Ивану Антоновичу, а регентом при младенце назначались не его родители, а Эрнст Иоганн Бирон – любимый, обходительный, подаривший ей столько женского счастья… и запугавший всю империю.
Впрочем, без покровительства Анны ее фаворит недолго продержался у власти. Бирона быстро свергли, судили, приговорили к четвертованию за преступления против народа – но, видимо, Эрнст родился под счастливой звездой. Казнь сначала заменили ссылкой, а потом Бирона и вовсе простили. Более того, к концу жизни он получил от Екатерины II в подарок герцогство Курляндское, где когда-то начиналась его история любви с русской царевной Анной.
Тем временем в столице, по меткому выражению историка Евгения Анисимова, продолжалась «ошеломляющая политическая карусель».
Иван VI
«Известный арестант» и «безымянный узник» – поразительная судьба младенца-императора
Последующие Романовы предпочитали не вспоминать об этом императоре. Его имя пропустили на семейном обелиске в Александровском саду, его портрет не попал на яйцо Фаберже к трехсотлетию дома Романовых. Как будто никакого Ивана Антоновича никогда и не было в российской истории. Но он был, и правил страной 404 дня, а потом всю жизнь расплачивался за свое краткое пребывание на троне, жестоко страдая в Шлиссельбургской крепости.
Легкомысленная мать Анна Леопольдовна
Конечно, малыш-император Иванушка мало что соображал – он даже сидеть на троне не умел, разве что лежать. Впрочем, придворные художники очень старались придать внушительности его младенческому облику. На официальных портретах в детском взгляде Иванушки сквозит вселенская мудрость. Одной рукой он показывает куда-то в светлое будущее, другой же гладит полосатого котика, довольно миленького.
Пока Иванушка играл с котиком, всем руководила его молодая мать Анна Леопольдовна, принцесса Брауншвейгская, внучка Ивана V Алексеевича по линии его старшей дочери Екатерины. Впрочем, государственные дела были ей совсем неинтересны. Романтичная Анна Леопольдовна, позабыв о приличиях и вполне симпатичном муже Антоне Ульрихе, затеяла бурный роман с графом Карлом Линаром, саксонским посланником… Похоже, Саксония отправляла в Россию исключительно неотразимых красавцев – помните другого саксонского посланника, тайного возлюбленного Анны Монс? Вот и Анна Леопольдовна отдала Линару не только свое сердце, но и всю полноту власти, так что фактически на протяжении многих месяцев Россией управлял именно он.
Месть тети Елизаветы Петровны
Любовная идиллия Анны Леопольдовны продолжалась недолго, чуть больше года. В декабре 1741-го всю брауншвейгскую компанию свергли с престола. Графа Линара отправили домой в Саксонию, а остальных арестовали и посадили под замок. Малыша Иванушку разлучили с матерью и заточили в особо охраняемую Шлиссельбургскую крепость.
Этот переворот был делом рук Елизаветы – дочери Петра Первого и легкомысленной Марты Скавронской, известной также как императрица Екатерина I. Новоявленная государыня Елизавета Петровна с энтузиазмом принялась вычищать из истории память о своем малолетнем предшественнике. Манифесты и указы, выпущенные в год царствования Ивана, сжигались на площадях. Изымались из оборота монеты с его профилем. Расплачиваться такими деньгами было запрещено, за это человека судили как государственного преступника. Елизавета наложила полный запрет на упоминание имени Ивана.
Как пишет историк Анисимов, «об обычном болтуне, произнесшем прилюдно вслух имя опального императора или его матери, много и говорить не приходится – таких сотнями хватали и волокли в застенок, чтобы задать три роковых вопроса: «С какими намерениями ты эти слова говорил? Кто тебя этим словам подучил? Кто твои сообщники?», а потом сечь плетью, кнутом, резать язык, клеймить и ссылать в Рогервик, Охотск, Нерчинск, Оренбург – да мало ли было в России «ударных строек», где требовались работные люди без жалованья!»[61]
Елизавета уничтожила все доступные экземпляры оды Ломоносова, посвященной восшествию на престол Ивана VI. Тем не менее, до нас дошли эти вирши:
«Нагреты нежным воды югом,
Ликуют светло друг пред другом —
Златой начался снова век…
Природы царской ветвь прекрасна,
Моя надежда, радость, свет.
Счастливых дней Аврора ясна,
Монарх-младенец, райский цвет!..»[62]
После свержения монарха-младенца именовали в документах «известный арестант», иногда – «безымянный узник», а его бумаги назывались «дело с известным титулом».
А что же малыш-император?
Итак, годовалый Иванушка оказался в сырых застенках Шлиссельбурга. Один, без родителей. В темной камере со сводчатым потолком. Ивану нельзя было общаться с людьми. Когда приходили убирать камеру, мальчик должен был прятаться за ширму.
Охране строго запрещалось разговаривать с ребенком, однако двое надсмотрщиков все-таки нарушили указ Елизаветы. Первый, пожилой солдат, научил Ивана грамоте, дал ему Библию для чтения. Второй, подпоручик Василий Мирович, по-настоящему подружился с юным узником, очень жалел его, таскал ему хлеб и молоко, потому что бывшего государя кормили настолько мало и плохо, что тот едва не умирал с голоду. По некоторым сведениям, «за непорядки и противности приставу дозволено сажать его на цепь, пока не усмирится, а то бить палкою и плетью»[63].
Пока Иван взрослел в суровом заточении, на российском престоле менялись императоры. Каждый из них заглядывал в Шлиссельбург, чтобы поглядеть на своего несчастного родственника и убедиться в его безвредности.
Историк и литератор Григорий Данилевский описывает встречу Ивана и императора Петра III, мужа Екатерины II. К тому моменту Ивану уже исполнилось двадцать лет.
«В дверях со свечой в исхудалой бледной руке стоял сухощавый, футов шести ростом, с длинным прямым носом и выдающейся большою нижнею челюстью молодой человек. У него были большие светло-голубые глаза, каштановая, чуть пробивавшаяся клином бородка и длинные, как у монаха, до плеч спадавшие белокурые пушистые волосы. На нем были – старая, заношенная, нараспашку, матросская куртка, грубая белая посконная рубаха, синие холщовые полосатые шаровары и на босу ногу башмаки. Поразительно белый и нежный цвет его лица показывал, что солнце никогда не роняет на него своих лучей. Вид его был, как у некоторых схимников-постников, важно величавый и вместе кроткий. Блуждающий, робкий и пытливый, как у дикаря, взгляд был напряженно устремлен вперед. Полуоткрытые, детски недоумевающие бледные губы что-то шептали. Завидя незнакомого офицера, он несколько мгновений помедлил, отступил обратно в соседнюю комнату и продолжал оттуда пристально, несмело смотреть».
Единственное, о чем Иван просил своих родственников, – отправить его в ссылку в Сибирь, лишь бы только на свежий воздух. Но ни у одного Романова так и не хватило духу, чтобы выпустить несчастного Ивана из тюрьмы.
Трагический финал
В 1762 году к власти пришла Екатерина II, не имевшая совсем никакого отношения к царю Алексею Михайловичу и прекрасно знавшая, что она занимает российский престол незаконно. Ее очень беспокоил тот факт, что совсем неподалеку живет и здравствует абсолютно легитимный царь Иван Романов. Поэтому, как утверждают многие исследователи, Екатерина тайно приказала избавиться от шлиссельбургского конкурента – как только наступит подходящий момент. Он наступил через два года.
В 1764 году добрый подпоручик Василий Мирович решил вернуть Ивана на престол и поднял в крепости восстание. Однако другие офицеры мгновенно закололи насмерть двадцатитрехлетнего Ивана. Они руководствовались секретным распоряжением Екатерины: «Буде кто отважился бы освобождать арестанта, живого в руки не велено его отдавать…»[64]
Василий Мирович впал в отчаяние. Цель восстания была утрачена. Но главное – друг был потерян навсегда. А самого Мировича спустя несколько дней казнили в Петербурге при большом стечении народа. Так закончилась драматичная история младенца-императора Ивана VI Антоновича.
Но вернемся к правлению его жестокой двоюродной бабушки Елизаветы Петровны.