Александр II всерьез планировал навсегда переехать на Лазурный берег. Он был страшно увлечен своей последней любовью Екатериной Долгорукой, а престол мешал императору полностью посвятить себя семейной жизни.
Профессор Леонид Ляшенко пишет: «В конце 1870-х-начале 1880-х годов Александр Николаевич в кругу новой семьи часто и охотно обсуждал планы своего ухода на заслуженный отдых. Закончив социально-экономическое и политическое реформирование России, император намеревался через шесть месяцев, самое большее через год, отречься от престола и вместе с женой и детьми уехать в Ниццу, предоставив Александру Александровичу заботиться о процветании государства. Эта мечта нашего героя так и осталась мечтой…»
Александр II погиб 1 марта 1881 года от рук террористов. Убийство царя организовали народовольцы, желая принудить правительство к демократическим реформам. Преступники не знали, что на 4 марта Александр II наметил обсуждение «конституционного проекта» с советом министров; это был первый шаг к парламентской монархии. Однако гибель императора привела к резкому повороту государственного курса в сторону ужесточения внутренней политики; ни о какой демократизации речи больше не шло. Вопреки своим целям, народовольцы спровоцировали усиление самодержавия в России; их вмешательство в ход истории привело к катастрофическим последствиям.
Случившееся стало шоком для всех Романовых. Вспоминает великий князь Александр Михайлович, племянник Александра II: «Нервы наши были напряжены до последней степени. Физическая усталость, в соединении с вечной тревогой, довела нас, молодежь, почти до истерического состояния. Ночью, сидя на наших кроватях, мы продолжали обсуждать катастрофу минувшего воскресенья и спрашивали друг друга, что же будет дальше?.. Идиллическая Россия и Царем-Батюшкой и его верноподданным народом перестала существовать 1 марта 1881 года»[231].
Несбывшуюся мечту Александра II о беспечной жизни на берегу Средиземного моря воплотила его вторая семья – после гибели императора Екатерина с детьми переехала в Ниццу. Царь оставил щедрое наследство, позволившее Долгорукой вести во Франции весьма изысканный образ жизни.
Тем временем, в России взошел на престол Александр III – сын Александра II и Марии Александровны. Трон достался великому князю по несчастливому стечению обстоятельств.
Александр III
«Я не могу ее любить и не хочу». Как Александр III получил невесту и престол вместо брата
И снова перед нами любовная драма, достойная пера величайшего драматурга. Отчаянные страсти, разбитые судьбы, трагический финал – в грозной тени трона Российской империи. После смерти брата-цесаревича Александр III был вынужден взять на себя обязанности наследника престола. Но не только их. Родители обязали Александра жениться на невесте брата – выгодной династической партии. Свою любовь к другой женщине Александр принес в жертву короне. Государь не имел права на чувства. «Зачем я родился, зачем я не умер раньше»[232], – писал будущий император перед свадьбой с принцессой, которую ему навязали вместе с державой.
Цесаревич Николай и принцесса Дагмар
Николай был старшим сыном императора Александра II. Умный, приятный молодой человек с великолепным образованием серьезно готовился к вступлению на престол. Николай много путешествовал по России, смотрел, чем и как живет страна. Учился у самых прогрессивных педагогов того времени. Например, юридические науки ему преподавал академик Чичерин – основоположник конституционного права в России. По отзывам Чичерина, Николай обещал стать самым либеральным монархом не только в русской истории, но и во всем мире.
Когда цесаревичу исполнилось 20 лет, родители решили подобрать ему подходящую невесту – с учетом сложных внешнеполитических потребностей империи. В 1860-х ситуация в Европе была напряженной. Пруссия вела себя агрессивно, Австрия от нее не отставала. Отношения с Англией уже давно были испорчены. А вот датский король Христиан IX очень хотел породниться с Домом Романовых. Династический союз был выгоден обеим сторонам. Россия получала надежного партнера в самом сердце Европы, а Дания – могучего защитника. В последние годы Копенгагену постоянно угрожали немецкие соседи.
Как пишет историк Александр Боханов, «когда Цесаревич Николай Александрович ехал в Копенгаген, то не имел определенно выраженных намерений. Он лишь хотел посмотреть на датскую чаровницу, которую так расхваливал «дорогой Папа»… Дагмар не блистала яркой красотой, не отличалась незаурядным умом, но в ней было нечто такое, что притягивало и завораживало. Она обладала тем, что французы обозначают словом «шарм». Она умела всем нравиться и могла завоевать симпатию даже у самых ворчливых и неуживчивых тетушек и дядюшек, каковых было немало»[233]. По описанию Федора Оома, секретаря цесаревича, «глаза принцессы поразили нас всех выражением ласки и кротости, а между тем взор пронизывал человека, на которого они были обращены»[234].
Дагмар сразу нашла общий язык с цесаревичем, тут же принялась ему показывать свои рисунки, альбомы, потом стремительно провела его по парку. Степенный Николай был совершенно очарован бойкой барышней и уже буквально через две недели, в сентябре 1864 года, сделал ей предложение – все в том же парке. Родители счастливой пары были в восторге. Император Александр II со слезами радости читал письмо от сына: «Dagmar была такая душка! Она больше, чем я ожидал; мы оба были счастливы. Мы горячо поцеловались, крепко пожали друг другу руки и как легко было потом. От души я помолился тут же мысленно и просил у Бога благословить доброе начало. Это дело устроили не одни люди, и Бог нас не оставит»[235].
В конверт была вложена и короткая приветственная записка от юной невесты. Дагмар потом часто писала будущему свекру, а как-то раз даже осмелилась просить у русского царя военной помощи для своей страны. Это была неслыханная дерзость, подобные переговоры имел право вести только король Дании. Александр II был возмущен, цесаревич Николай – потрясен самонадеянностью невесты, но на матримониальные планы этот случай никак не повлиял. Принцессу быстро простили и продолжили подготовку к пышней свадьбе.
Великий князь Александр и княжна Мария
Тем временем брат Николая, великий князь Александр Александрович, сгорал от любви в Петербурге. Весной 1864 года он познакомился с княжной Марией Мещерской, фрейлиной императрицы.
Александр, в отличие от своего блестящего брата, никогда не отличался ни особыми склонностями к наукам, ни способностями к дипломатии. Он был крупным, неуклюжим и стеснительным, интересовался военным делом, а высший свет терпеть не мог. Однако в том году Александр оттанцевал бальный сезон в Царском Селе от начала и до конца – это был единственный способ сблизиться с прекрасной Марией.
Княжна была полной противоположностью датской принцессы. Судьба Марии складывалась непросто. Отца она потеряла в раннем возрасте, с матерью не виделась, поскольку та вела разгульный образ жизни. Мария жила в доме у тетки, на правах Золушки. Девушка выросла тихой и задумчивой, Александр нашел в ней хорошего друга, с которым легко было говорить обо всем. Он и сам не заметил, как страстно влюбился. Потом писал в дневнике: «Что бы я дал за один поцелуй от нее… Когда мы христосовались, то эта минута была для меня каким-то сном, когда я прикасался губами к ее губам, почти к самым губам»[236].
Он называл ее Дусенькой, искал с ней встреч, но родители уже тогда смотрели на его роман с неодобрением. Дневник Александра заполнен гневными заметками: «Опять пошли неприятности. М. Э. мне сказала, что к ней пристают, зачем она садится возле меня так часто. Но это не она, а я сажусь возле нее. Снова придется сидеть Бог знает где и премило скучать на собраниях. О глупый, глупый свет со своими причудами»[237].
Трагедия
В апреле 1865 года цесаревич Николай, находясь на курорте в Ницце, внезапно заболел туберкулезным менингитом. Его состояние быстро ухудшалось. Врачи, понимая, что надежды нет, вызвали в Ниццу семью Николая и его невесту Дагмар. Цесаревич едва успел попрощаться с близкими. Последние минуты Николая описаны в воспоминаниях его слуги, подпоручика Литвинова, но теперь уже никто не знает, насколько эта история правдива: «Часу в третьем он поднял руки и правой рукой поймал голову Александра Александровича, а левой искал как будто голову принцессы Дагмар. Тут язык у него стал значительно слабеть и скоро он произнес последнюю фразу, сказанную с полным сознанием: «Позаботьтесь… о ней… хорошенько…» – это было сказано на французском. После этого он ничего больше не говорил связного»[238].
Дагмар не было и восемнадцати лет, а она уже потеряла все – будущего мужа, будущую родину, будущую власть. Но уже через пару недель после смерти старшего сына император Александр II высказал желание «оставить дорогую Дагмар возле нас». Однако принцесса была слишком хорошо воспитана, чтобы сразу трагической потери жениха начать новые матримониальные переговоры. Она вернулась в Данию и погрузилась в траур – на целый год. Впрочем, перед отъездом намекнула Романовым, что будет ждать от них известий.
Историк Александр Боханов уверен: «Было бы наивно полагать, что юную Дагмар не манила сладостная перспектива стать Царицей в огромной Империи, жить и сверкать при самом богатом и блестящем дворе Европы. Ее самолюбивая и чрезвычайно чуткая натура не могла оставить без внимания и практическую сторону замужества. Став Русской Царицей, она смогла бы помогать своей бедной Дании, которой грозили опасности со всех сторон»[239].
Между тем, император не терял времени даром. Он взялся за личную жизнь своего второго сына, ставшего отныне наследником престола. Император потребовал, чтобы Александр разорвал бесперспективный роман с княжной Мещерской и сделал предложение датской принцессе. Александр, не испытывавший к Дагмар никаких чувств, кроме братских, на словах согласился, но в душе решил – ни за что!
Сопротивление бесполезно
Он долго разрывался между чувством долга и любовью. В мае 1866 года он записал в своем дневнике: «Я только и думаю теперь о том, чтобы отказаться от моего тяжелого положения и, если будет возможность, жениться на милой М. Э. Я хочу отказаться от свадьбы с Dagmar, которую я не могу любить, и не хочу. Ах, если бы все, о чем я теперь так много думаю, могло бы осуществиться! Я не смею надеяться на Бога в этом деле, но может быть и удастся. Может быть, это будет лучше, если я откажусь от Престола. Я чувствую себя неспособным быть на этом месте, я слишком мало ценю людей, мне страшно надоедает все, что относится до моего положения. Я не хочу другой жены как М. Э. Это будет страшный переворот в моей жизни, но если Бог поможет, то все может сделаться, и может быть, я буду счастлив с Дусенькой и буду иметь детей. Вот мысли, которые теперь меня все больше занимают, и все, что я желаю. Несносно, что поездка в Дании на носу и преследует меня как кошмар»[240].
В тот майский вечер он заявил отцу, что отрекается от престола ради Марии. Император на секунда потерял дар речи, а потом взорвался: «Что же ты думаешь, – вопрошал Император, – что я по доброй воле на своем месте? Разве так ты должен смотреть на свое призвание? Знай, что я сначала говорил с тобой как с другом, а теперь я тебе приказываю ехать в Данию, и ты поедешь, а княжну Мещерскую я отошлю»[241].
Марию отправили на постоянное место жительство в Париж. Спустя некоторое время она вышла замуж за богатого предпринимателя и умерла при родах в возрасте 24 лет.
Александра же послали в Копенгаген, делать предложение датской принцессе. Они обвенчались в октябре того же года. По иронии судьбы, при крещении Дагмар получила имя Мария.
Вместо послесловия
Александр III оказался безупречным семьянином, а бывшая принцесса Дагмар, а ныне императрица Мария Федоровна – хорошей женой, хотя и позволяла себе активно вмешиваться в государственные дела. Супруги часто, с грустью и почтением, вспоминали цесаревича Николая.
В целом же семейная жизнь Александра сложилась вполне благополучно, он очень любил своих детей, баловал императрицу. Но в дальнем ящике его письменного стола была спрятана старая дамская туфелька, которую Александр когда-то тайком стащил из царскосельских комнат княжны Марии Мещерской.