— Если вы правы, я бы подумал на вашем месте, стоит ли затевать какое-либо расследование. Лавка и без нас с вами разберется с астаролом. У них для этого больше технических возможностей и больше компетенции. Как вы думаете? Полагаю, что вас прослушивают именно они. Но если вы ни при чем, то вам ничего с их стороны не угрожает.
Аня пожала плечами.
— Парень в мокром пальто — свидетельство того, что работа идет. Насколько я знаю их нравы, они скорее перебдят, чем недобдят.
— А собака?
— А собаку мы вам найдем. Начнем с осмотра места происшествия.
Виктор встал из-за стола. За ним поднялась Аня.
У нее сегодня были еще дела по службе. Они распрощались у выхода из высотного здания, на втором этаже которого размещалось агентство «Алад». Каждый сел в свою машину и поехал в нужном ему направлении. Аня в аптеку, а Виктор в сторону ее дома.
За бухгалтерскими ведомостями Аня не заметила, как подступило утро.
Аня вспомнила, как в детстве она запоем читала приключенческие романы, переживая за кровожадного одноногого Сильвера из «Острова сокровищ» и за коварного Степлтона из «Собаки Баскервилей» больше, чем за всех положительных героев, вместе взятых. Почему-то в злодеях, разбойниках и интриганках из тех детских романов всегда было больше жизни, больше обаяния. И потом, они всегда погибали в конце. Как это произошло с ее мужем Толиком.
А теперь отчетность стала Аниными приключенческими романами. Она погружалась в бумаги с тем же трепетом перед неизвестным и таинственным. Но концы с концами всегда сходились, точно так же, как в детских романах хороший побеждал плохого.
Закончив с бумагами и оторвав голову от стола, Аня замечала в окне все то же белесое небо приближающегося рассвета, что и в детстве. И ей становилось грустно, как будто жизнь кончалась одновременно с окончанием романа. Раньше Аня откладывала книжку и засыпала, а теперь прятала бумаги в сейф и ехала домой — спать.
Дома Аня оказалась в начале восьмого утра. Свет ей не хотелось включать, чтобы еще немного продлить эту ночь. Есть тоже не хотелось. Она сбросила одежду, ополоснулась под душем, задернула плотные шторы, чтобы будущее солнце, если вдруг оно надумает выглянуть, не било в глаза, и рухнула на кровать.
Тишину, разлившуюся по квартире, нарушал один и тот же тихий звук снаружи.
Это могла поскрипывать форточка, если она неплотно закрыта. Или ветви деревьев царапаются в стекла. Но квартира Ани располагалась на восьмом, предпоследнем, этаже, а облетевшие на зиму тополя у ее подъезда едва достигали до четвертого.
Аня постаралась отвлечься, подумать о маленьких пушистых овечках, строго по порядку перескакивающих через плетень. Овечек набралось восемь или девять, не более. Смертельно хотелось спать, но странное возбуждение и странные звуки уснуть не позволяли.
Она отбросила одеяло и подошла к окну, которое оказалось плотно закрытым. Форточка не хлопала, а новые плотные рамы поскрипывать не могли. Сквозь иней на стекле никакого вида Ане не открылось. Либо рамы рассохлись, либо нервы. Аня снова легла.
Вот она лежит и не знает, что какой-то немыслимый, жуткий человек-паук подкрался по стене к ее окну. Он крался тихо, но Аня все же расслышала его быстрое и ловкое движение. Он дышит на стекло, чтобы протаяло окошко, и смотрит сквозь это окошко на нее. На лице его написаны кровожадные намерения.
Аня рассмеялась, но напугать саму себя ей все же удалось. Сердце ее сейчас выпрыгнет из груди. А ведь даже в раннем детстве она не боялась темноты, одиночества, чужих людей и насекомых.
Неожиданно раздавшийся телефонный звонок заставил Аню подпрыгнуть на постели. Она сняла трубку и с облегчением узнала голос Виктора.
— Извините, что разбудил вас.
— Нет, я не спала.
— Скажите, ваш дом часто используют альпинисты для утренних тренировок?
— Что-что? — не поняла Аня.
— Два человека в альпинистском снаряжении болтаются неподалеку от окна вашей спальни на веревках, спущенных с крыши.
— Вы хотите сказать, просто болтаются и все?
— Они чем-то заняты, но мне отсюда не видно, чем именно.
— А где вы?
— Да здесь рядышком. На чердаке дома напротив.
— Но что вы сами там делаете? У вас с собой веревки?
— Наоборот, у меня с собой термос с кофе и мощный бинокль. Я ведь вас охраняю. Забыли?
— Ах да. — Аня смутилась. Первое, что ей пришло в голову — попытаться вспомнить, были ли задернуты шторы, когда она раздевалась. Вспомнила и успокоилась — свет она не включала.
— Я слежу за подъездом и окрестностями, — развеял ее подозрения Виктор. В его тоне Аня различила какую-то нарочитую, смущенную развязность. Так разговаривают юноши на первых свиданиях. — Тем не менее не беспокойтесь, меня не нужно стесняться. Секреты от священников, врачей и частных детективов только вредят. Хорошо, если редко испытываешь настоящую потребность обращаться к нам, но уж если обратился… Ладно, сотовая связь не для философских бесед. Мы не решили, что делать с этими двумя трюкачами.
— Подождите, а при чем здесь мы с вами?
Виктор замолчал.
— Алло, — забеспокоилась Аня, — куда вы пропали?
— Ладно, — произнес Виктор, — обсудим этот вопрос при встрече.
Аня вспомнила, где она раньше видела Виктора и почему он казался ей знакомым едва ли не лично. Телевизионное шоу «Несчастный случай», уверенная усмешка и добрые пожелания держаться подальше от ситуаций, которые влекут за собой обращение в детективные агентства. Вот откуда эта легкость, эта иллюзия, что общаешься со старым другом.
— Что же мне делать? А вдруг они вломятся ко мне?
— Я увижу это через свой бинокль и буду тут как тут.
— Может быть, это обычные квартирные воры? Я позвоню в милицию.
— А может быть, это ваш знакомый в мокром пальто? — Виктор избегал употреблять слово «Лавка» по телефону. — Или торговцы астаролом? Не нужна здесь милиция, она только все усложнит и спутает мои планы. Вы платите деньги мне, а не милиции. Я справлюсь сам. Можете ложиться спать, если уснете, конечно.
— Подождите… — Аня не хотела снова остаться наедине с неведомой опасностью. — Приходите прямо сейчас. Я сделаю вам свежий кофе.
— Я не должен мешать вам жить своей обычной жизнью. А напротив, должен помогать, и как можно незаметнее. И потом, здесь точка обзора намного выгоднее.
— Да бросьте вы, сами же позвонили, — Ане надоели их препирательства, — мне страшно одной.
Виктор помолчал, делая вид, что принимает решение. Аня знала, что он согласится.
— Ладно. При условии, что кофе сварю сам.
— Да вы шантажист. Варите, если иначе нельзя.
— Буду через пять минут. Звонить не буду, постучу. Никому другому не открывайте. К окну не подходите и не прикасайтесь к выключателю.
Виктор отсоединился.
Ане очень хотелось выглянуть в окно и хотя бы краем глаза посмотреть, где эти двое людей-пауков и чем они заняты. Когда раздался условный стук в дверь, Аня спохватилась, что по-прежнему не одета. Она завернулась в простыню и открыла. Вошел Виктор.
— Древнеримское собрание? — ухмыльнулся он. — Я не опоздал?
— В каком смысле? — переспросила Аня, но поняла, что выглядит действительно глуповато. Не включая света, Виктор уверенно прошел в кухню и захлопал там ящичками, загремел чашками.
«Смотри-ка, — подумала Аня, — какой хозяйственный мужчина. Прямо как Толик — чуть появился и сразу в кухню, дверцами хлопать, крышками звенеть».
Аня разозлилась на себя, потому что раскисла, растаяла под напором Виктора — в его присутствии она теряла волю, сердце на тонкой нити болталось где-то пониже солнечного сплетения.
Конечно, Виктор — не Толик. Но и никто другой ей не был нужен на место Толика, пока у нее не пропала собака. Нет, пока ей не начала звонить с нелепыми угрозами Лариса. Или может быть, это произошло еще раньше?
Аня на ощупь разыскала что-то из одежды в шкафу. Ей попались очень кстати свободные травяной зелени брюки из мягкого кашемира и белый короткий пуловер-букле. Прошлась массажной щеткой по волосам.
Сочетание белого с зеленым особенно шло ее волосам, коже, глазам. Ее руки бессознательно сделали наилучший выбор.
Аня быстро оделась и прошла в кухню, где полумрак начал сменяться скудным светом позднего осеннего утра и где ее ждал Виктор.
Кофе уже дымился в двух чашках и распространял свой бодрящий аромат. Виктор окинул Аню быстрым и цепким взглядом, и ей показалось, что он остался доволен.
«Да что же я веду себя, как лошадь на сельскохозяйственной выставке: понравлюсь — не понравлюсь, купят — не купят!»
Аня чуть не вскочила, чтобы пойти переодеться во что-нибудь попроще. Но вышло бы еще глупее. Она сделала глоток кофе и обожгла язык. Но успела понять, что кофе сварен отменно.
«О чем я думаю, ко мне, может быть, уже убийцы лезут, а я свитерками занята».
Виктор молча пил обжигающий кофе. Вот он уж точно думал о деле. Он был собран, весь его облик говорил о том, что он на службе.
— А где же бинокль и термос? — спросила Аня требовательным тоном.
— Что? — не понял Виктор. — Ах да, забыты на посту.
Шорохи и поскрипывания, которые не давали Ане уснуть, прекратились. Когда Виктор наполнил себе вторую чашку, тишину нарушил звук хлопнувшей дверцы автомобиля. Тотчас заурчал мотор. Виктор встал, скользнул к окну и немного отодвинул муслиновую оранжевую с небывалыми голубыми ромашками занавеску.
Он осторожно высунулся наружу и убедился, что скалолазы исчезли.
— Белый крытый фургон, — пробормотал он себе под нос. — По бокам фургона надпись «Мослифт». И телефон — двести сорок три…
— Что там? — спросила Аня. Ей тоже хотелось увидеть, но Виктор, как ребенка, отстранил ее от окна и закрыл его. В блокноте появилась новая запись. Виктор вернулся на место, к своему кофе и Ане.
— Трудно поверить, — сказал он задумчиво, — что на вас одну брошены такие силы. Что такого драгоценного вы украли у них?
— Изволите говорить загадками?