Виктор встал. Бородач, довольный своей незамысловатой шуткой, отправился дальше разыгрывать нервных посетителей ресторана. Он веселился как ребенок.
— Выпивка или смерть! — донеслось до Ани из дальнего угла обеденного зала.
Лицо Виктора было белым от тихой ярости.
«Милый мой, — подумала Аня, — да ты боишься оказаться в смешном положении».
Весь оставшийся вечер Виктор молчал.
Отвозя Аню домой, он так и не проронил ни слова. Огни мелькали за стеклом превышающего скорость автомобиля, сливаясь в непрерывные сверкающие полосы. Аня пыталась представить себе прошлое Виктора.
В детстве он, конечно же, был хрупким мальчиком. Собирал марки и увлекался книжками о животных. А еще, чего доброго, родители учили его игре на фортепиано. Сверстники, естественно, дразнили его. И он дал себе слово вырасти большим и сильным и стать кем-нибудь вроде космонавта. Но от страха быть осмеянным он так и не избавился.
Или наоборот — рос на улице, учился на двойки. Сверстники смеялись, когда учитель цитировал нелепицы из его сочинений. И он дал себе слово вырасти умным и талантливым. Но от страха оказаться в дураках… — и так далее по той же схеме.
— Спасибо, что проводили, — поблагодарила Аня, заходя в свой подъезд.
— Еще нет, — сухо произнес Виктор. — Попрощаемся возле вашей входной двери. Я хочу убедиться, что вы как следует запрете ее.
Аня пожала плечами. Она не знала, как его утешить.
Из почтового ящика выпало несколько рекламных проспектов. На всех было изображено одно и то же — в гору, помогая себе ледорубом, карабкался человек с рюкзаком за плечами, за человеком тянулась веревка. Веревка свивалась в замысловатые узлы и петли и образовывала текст. Текст гласил: «Фасадные работы. Профессиональные альпинисты заделают наружные швы вашей квартиры. Экономия тепла — 60 %».
— Посмотрите, — протянула Аня листки Виктору.
Он хмуро повертел их в руках:
— Что-то подобное я и предполагал. Станешь с вами мнительным идиотом.
Повисла тягостная пауза.
Аня растерянно рассматривала большой конверт из плотной коричневой бумаги, который также достала из почтового ящика. Такими конвертами пользуются госучреждения для деловой переписки.
— Собака ваша нашлась, — наконец произнес Виктор. — Замок вы сменили. Угрозы по телефону прекратились. У альпинистов к вам претензий нет. Кажется, у вас больше нет никаких проблем.
— Подождите, — опешила Аня. — А «жучки»?
— С «жучками» в вашей жизни придется смириться — я уже говорил.
— А как же мой муж… Его убили!
— Я так не думаю. — Виктор опустил глаза. — Я был в милиции, в ГАИ. Нет никаких намеков на то, что это не обычный несчастный случай.
— Вы не верите мне? Не верите в то, что ко мне приходили два фармацевтических маньяка. Что в их в руках настоящее оружие, которое способно свести с ума любого уравновешенного человека. Даже такого, как вы. — Аня задыхалась от обиды. — И никто об этом не знает.
— Один из них был одет в костюм Пьеро, а второй представлял Арлекина? Посмотрите сами, что бы странного ни случилось с вами, все находит себе нормальное человеческое объяснение.
— Все мои несчастья начались ровно после того, как в моей жизни появились двое торговцев астаролом. До этого все было хорошо, — настаивала Аня, и ничто не могло поколебать ее уверенности.
— Очнитесь — никто вас не преследует! Никакой опасности нет. А если вы будете жить, ожидая каждую минуту несчастья, — вы просто притянете его.
Мимо них прошел сосед с черным пуделем на руках, укутанным в детскую курточку — Микки Маусы по голубому полю. Сосед, пудель и Микки Маусы внимательно посмотрели на Аню одинаковыми черными блестящими глазами.
Виктор мял в руках черные замшевые перчатки с широкими отворотами. «Шикарная вещица», — подумал кто-то внутри Ани помимо ее воли.
— Уходите, — тихо, но твердо произнесла Аня.
Виктор впервые за последние полчаса поднял на нее глаза. Анино лицо горело, губы кривила горькая усмешка. Он смутился.
— Простите, я не хотел. Сегодня был такой тяжелый, неприятный день. Эта дурацкая шутка в ресторане выбила меня из колеи. — Виктор попытался улыбнуться.
— Уходите, пожалуйста, — повторила Аня и направилась к лифту.
На ходу она разорвала плотный коричневый конверт. В конверте лежала страница из журнала.
На фото была изображена полуобнаженная девушка в неестественной и приковывающей взгляд позе. Руки ее были обвиты веревками, волосы разметались, рот полуоткрыт, мука и сладость на лице. Но глаза девушки были выколоты, вместо глаз — две дыры в бумаге, проделанные каким-то острым предметом. Девушка была точно в той позе, которую Аня принимала сама, когда ее фотографировал Женя — настоящий художник. И эта девушка была сама Аня.
Аня охнула и прислонилась к стене. В это время вызванный ею лифт наконец приехал.
Виктор осторожно подтолкнул Аню внутрь лифта, вошел сам и взял у нее из рук картинку.
— Посмотрите, здесь надпись. — Виктор перевернул картинку.
«Угощай или напугаю», — было написано на обратной стороне этой отвратительной открытки. Вместо подписи изображена беззубая голова-тыква.
«Поздновато для Хэллоуина», — механически подумала Аня. Арбуз-убийца, парочка вампиров, вставший из гроба Максим Горький и беспрерывно потеющий пожилой милиционер. Не затянулся ли этот потрясающий розыгрыш?
Лифт помчался вверх со скоростью надвигающегося кошмара.
Глава 6
Ночь Виктор провел у Ани в квартире. Она постелила ему на диване в гостиной.
На утро Виктор отправился в редакцию журнала «Искусство для искусства» — его адрес и выходные данные были указаны мелким шрифтом на обратной стороне Аниной изуродованной фотографии.
Ане не стала его отговаривать. Пока Виктор узнает в редакции, кто бы мог запечатать в конверт картинку, она увидится с этим человеком сама. Ей хотелось съездить на дачу к великому художнику одной.
В сердце ее бушевала ярость. Как посмел этот мальчишка направлять ей подобные послания? Да что он воображает о себе — великий художник!
Аня позвонила Наташе и поинтересовалась, как идут дела. Дела, по словам подруги, шли отлично. Алик изучает проспекты туристических агентств.
— Как мне разыскать твоего приятеля Женю?
— Какого Женю? — Наташа отвечала откуда-то из-за облаков.
— Фотохудожника.
— Ах, этого Женю. Постой, так он же сам тебя разыскивал. Сказал, что ты что-то у него забыла. Ну да, с неделю назад он позвонил и потребовал твой адрес.
— И ты дала?
— Зачем это? Домашнего не дала. Но он так настаивал, что я упомянула о твоей аптеке. А он разве к тебе не заезжал?
— Мне ничего не передавали.
— Странно, очень-очень странно, — произнесла Наташа мечтательным голосом.
— Наташа, дорогая моя. Я очень рада, что дела у тебя идут отлично. А вот у меня не очень. Поэтому, пожалуйста, спустись на минутку ко мне на землю и скажи, где я могу найти Женю.
— А при чем здесь этот Женя?
— Где он?
— И ты мне ничего не расскажешь? — в голосе Наташи послышалась детская обида.
— Нет, — отрезала Аня.
— Вообще-то у меня есть его телефон. Можешь записать. Но работает он обычно на даче. Адрес ты знаешь. — Наташа обиделась.
Записав телефон, Аня с досадой повесила трубку. На примере Наташи она имела возможность лишний раз убедиться, как счастье оглупляет людей.
По означенному номеру Ане вкрадчивым и нежным голосом Жени пропел автоответчик:
— Привет, крошка. Подойти никак не могу, у меня полно работы. Если тебе не с кем поболтать, дождись длинного гудка.
Аня еще раз хлопнула трубкой по корпусу телефонного аппарата. Тот жалобно звякнул. Сначала Наташино праздное любопытство, потом механическая фамильярность автоответчика вывели Аню из себя.
Из дому она выбралась во второй половине дня. Езда по мокрой дороге заставила ее успокоиться и сосредоточиться. Она не могла не признать, что Женя имел все основания отомстить ей — ведь она сожгла его негативы, его работы. Между прочим, если она их сожгла, откуда же взялась эта фотография?
Когда Аня въехала на территорию небольшого дачного поселка, повалили хлопья снега. Ее ветровое стекло мгновенно залепило, дворники почти не справлялись с мокрыми белыми комьями. Аня сбавила скорость и до боли в глазах всматривалась в снежную пелену. Впору было пожалеть о своей горячности. Лучше бы ей сидеть дома, в тепле и попытаться простить Женину мальчишескую выходку.
В окнах домов, мимо которых она проезжала, свет не горел. Ни одной живой души по дороге ей не встретилось. Аня ощутила себя затерянной среди снежной бури.
Точно так же никаких признаков жизни не было заметно в деревянном доме, где она провела последнюю солнечную неделю осени. Где она словно впала в странную дремоту и где у нее появилось впечатление, что крови в ее теле все меньше и меньше.
Аня остановилась у калитки. Та была распахнута и скрипела на ветру.
Ане стало не по себе. Когда цель ее была уже почти достигнута, ей внезапно расхотелось пожинать плоды своих усилий.
Ну что такое она может сказать Жене, чтобы это его поразило? Кажется, внешний мир совсем не заботит его, проявления реальности — только материал для его черно-белых картинок. Тем более что сделанного не воротишь. Фотография напечатана, а глупую выходку с проколотыми глазами можно простить. И потом, разве она сама нисколько не виновата? Пора научиться нести ответственность за собственные поступки.
Аня шагнула за калитку во двор. Снег проваливался у нее под ногами, налипал на подошвы сапог. Ветер беспрестанно менял направление, снег валил как из ведра, падал Ане на лицо, забивался под воротник пальто.
То, что в окнах дома света нет, еще ничего не значит. Женя скорее всего в лаборатории, среди своих проявителей и закрепителей. У него же полно работы.
На стук никто не ответил. Из лаборатории стука скорее всего не слышно.
Аня отворила дверь и вошла в дом. Из-под двери лаборатории, куда вела крутая лестница вниз, видна была красная полоска света.