— Ни за что, — ответил Толик.
— Это почему же? — возмутился Алик.
— Наташа слишком умна и властна. А я свободолюбив.
— Какой двусмысленный комплимент, — сердиться Наташа больше не могла.
Аня видела, что эти трое вели свою партию как по нотам. Она вмешалась неожиданно для самой себя.
— А на мне вы бы женились? — Она посмотрела Толику в глаза.
Он замолчал, наморщил лоб. Все затаили дыхание. На дереве, в тени которого происходил пикник, завела свою скрипучую брачную песнь цикада. Аня закинула голову, и солнечный свет ударил ей в глаза, ослепил. Цикада заходилась прямо над Аней.
Когда раздался взрыв всеобщего хохота, Аня поняла, что прослушала ответ. Это ее нисколько не опечалило. Все было так хорошо в тот день, что Аня могла назвать себя счастливицей.
Через три или четыре дня Аня с Толиком подали заявление в загс.
На их свадьбе подруга Наташа хмурилась, но молчала. Влиять на кого-то в момент принятия решения было не в ее правилах.
— Боюсь, что это ужасное совпадение, — произнес следователь, тот самый пожилой офицер, который вслед за дежурной бригадой навещал Аню в аптеке в памятную ночь визита двух торговцев запрещенным лекарством.
Аня с большим трудом разыскала его в сумрачных и плохо проветренных недрах районного отделения милиции, потом долго сидела на исцарапанной нецензурной бранью лавочке напротив двери в его кабинет.
Она прокручивала в голове все подробности снова и снова, думала, как бы поточнее все описать, но никак не ожидала, что ей объявят о несчастном случае.
— Как же так, — возмутилась она, — неужели вы не видите здесь никакой связи? Ведь астарол запрещен, это какая-то чудовищная халатность с вашей стороны…
Милиционер прервал ее энергичным жестом. Аня подавленно замолчала.
— Вы собираетесь дать мне бесплатный урок оперативной работы? — Все время, пока они разговаривали, следователь звенел в полупустом стакане с чаем алюминиевой ложечкой. Ане он не предложил ни чаю, ни кофе.
— Нет, но…
— Я ничего не желаю знать об этом вашем астароте.
— Какой же он мой? Астарол, а не астарот.
— Подождите здесь минутку, если вы не торопитесь. С вами хотят побеседовать.
— О чем?
— Понятия не имею. Подождите. — Милиционер встал и вышел из кабинета.
От нечего делать Аня разглядывала скудную обстановку кабинета, в котором ее оставили наедине с тревожными мыслями.
Кабинет очень напоминал своего потрепанного временем и службой хозяина — старый исцарапанный письменный стол и пустой надтреснутый стакан на нем. Пыльные серые шторы скрывают решетки на давно немытых окнах. А что скрывает обшарпанный массивный сейф в углу? Безнадежные уголовные дела. Должно быть, такие же безнадежные, как и Анино.
Прошло ровно пять дней — этот срок ей называли бандиты. Аня и не думала звонить по номеру, который тот тип с приклеенными усами, подышав на стержень, выцарапал на обратной стороне оплаченного счета за междугородние телефонные переговоры. И вот — Толик погиб. А судя по странному поведению следователя, здесь в милиции ей, кажется, не верят и не станут помогать.
Когда Аня уже начала скучать, дверь отворилась и вошел мужчина в мокром гражданском пальто. На улице дождь, поняла Аня.
Не снимая пальто и не проходя за стол, незнакомец присел на краешек стула у двери, и Аня повернулась к нему. Он был точно таким, каким Аня представляла себе сотрудника секретных спецслужб — серое пальто человека-невидимки, ничего не выражающий взгляд и зимняя стужа, которая сочилась из его глаз.
Человек из организации, в просторечии называемой «Лавка».
Аня впервые имела дело с Лавкой, хотя уже полгода занималась наркотиками. Разве это не странно?
— По телефонному номеру, который вы нам дали, проживает восьмидесятилетняя глухая старуха. Она понятия не имеет ни о каких усатых парнях и лекарствах от страха, — сказал он, глядя в сторону сейфа.
— Правильно, она просто отвечает на телефонные звонки, — с жаром произнесла Аня.
Незнакомец в мокром пальто усмехнулся и перевел взгляд на зарешеченное окно.
— Хотите научить нас оперативной работе?
— Да вы сговорились здесь все, что ли? — От возмущения Аня вскочила.
— Вы, пожалуйста, сядьте, — махнул рукой ее собеседник. — И вообще, советую вам совершать как можно меньше необдуманных движений.
— Спасибо. Очень полезный в моей ситуации совет, весьма тронута. — Аня села на место и уставилась в пол. Ей стало досадно от того, что она ведет себя, как провинившаяся школьница у строгого директора в кабинете.
Мужчина в мокром пальто рассказал ей «под страшным секретом», что «Астарол-4» синтезировали в четвертой лаборатории Химико-фармацевтического института, все сотрудники которой никуда не увольнялись, работают на прежнем месте и в один голос твердят, что лекарство было уничтожено — до последнего пузырька.
Директор лаборатории подписал об этом акт, и нет никаких оснований сомневаться в его честности. Получается, что ночная парочка — просто хулиганы. Хотели разыграть ее. Или, судя по тому, как они держали себя, — обычные городские сумасшедшие. Может быть, наркоманы, которые пытались разжиться чем-то у Ани таким театральным способом. Не следовало впускать их.
— Откуда же они узнали об астароле? — спросила Аня.
— Ваш сарказм напрасен. Вы же сами говорили, что об этом скандале писали во всех газетах.
Не прощаясь, человек из Лавки поднялся и вышел.
«Что бы значили эти странные перемещения», — недоумевала Аня. Но задавать вопросы вернувшемуся милиционеру не стала. У нее хватило ума сообразить, что «Астарол-4» — чей-то большой секрет. И что строгий мужчина в мокром пальто и учреждение, которое он здесь представлял, намерены секрет астарола уберечь. Даже от Ани.
— Вы не обижайтесь на меня, — продолжил знакомый Ане следователь спокойным, бесцветным голосом. — Люди, которых вы описали, так мало похожи на реальных. Приклеенные усы… бред какой-то.
«Хорошо еще, что я не разболтала никому про включающийся сам собой телевизор», — думала Аня и чувствовала, что затея ее безнадежна.
— А муж ваш находился за рулем, — гнул свое милиционер, — в состоянии алкогольного опьянения. Он ведь вообще любил выпить, не так ли?
— Это правда, но…
— Видите, вы сами признаете. Рано или поздно эта трагедия должна была случиться. Так что желаю вам всяческих успехов.
— Послушайте, вас случайно не провожают через неделю на пенсию? — пробормотала Аня себе под нос и сразу пожалела о сказанном.
Старик расслышал ее, но на выпад не отреагировал.
— Через две. И не на пенсию, а в отпуск. Меня, между прочим, здесь ценят. На пенсию не скоро отпустят.
«А как же с теми двумя? — думала Аня. — Они так и будут бродить из аптеки в аптеку с запрещенным лекарством в кармане? Что, если кто-нибудь соблазнится деньгами и пойдет им навстречу?»
Следователь посмотрел на часы, а затем выжидательно — на Аню. Ей ничего не оставалось делать, как встать и попрощаться.
Она уже взялась за дверную ручку, когда следователь спросил:
— Что вам сказали в ГАИ? Есть ли свидетели происшествия? Следы столкновения с другим автомобилем?
— Нет. Ни то, ни другое. Сказали, что тормоза не были исправны. Но ведь это неправдоподобная ерунда — он был первоклассным механиком. И пьяным за руль он никогда не садился, я точно знаю.
— Не только садился, но даже не находил времени для того, чтобы держать машину в порядке. С алкоголиками всегда так — сначала рюмка, потом две… Поверьте мне, я часто с этим сталкиваюсь. Почти все мои убийцы — алкоголики. Может быть, это прозвучит цинично — хорошо еще, что в вашем случае пострадал один водитель. Я сочувствую вам, но уверяю, что ваши подозрения напрасны.
Следователь решительно отодвинул в сторону пустой стакан из-под чая. Служебный долг его был выполнен, а рабочий день близился к концу. К тому же отпуск через две недели. Подмосковный дом отдыха, похрапывающий сосед, порошковое картофельное пюре на ужин и изредка — фильм с Брюсом Ли в полупустом выстуженном видеозале, где пол заплеван шелухой семечек, пленка с фильмом — плохого качества. Тоска смертная.
Ни в чем он Аню не уверил. Таких чудовищных совпадений не бывает — Аня это чувствовала. А кому ей еще доверять, кроме собственной интуиции?
Авария произошла 5 ноября в семь тридцать утра примерно в ста метрах от Аниной аптеки. Несмотря на сухую дорогу и небольшое количество машин, кроваво-красный «лендровер» шестьдесят девятого года выпуска, направлявшийся по Новому Арбату в сторону Красной площади и проезжавший по эстакаде над Новинским бульваром, круто вильнул вправо.
Пробив заграждение, автомобиль упал с эстакады прямо перед носом у выезжавшего из-под моста троллейбуса. Троллейбус резко затормозил, и один из его пассажиров сломал себе переносицу. К счастью, никто не пострадал серьезно. За исключением, конечно, водителя сорвавшегося с эстакады автомобиля.
Имена в паспорте автомобиля и в правах водителя не совпадали. Доверенности среди обломков тоже не нашлось. Однако и в угоне автомобиль не числился.
По паспорту нашли хозяина «лендровера» — одного из членов автомотоклуба «Вертикаль».
По его словам, он часто давал Толику машину покататься. Несмотря на давний год выпуска, «лендровер» находился в отличном состоянии. Толик сам перебирал его, а механик он был первоклассный.
Владелец очень удивился, когда узнал, что тормоза в его бывшей машине все-таки оказались не в порядке. Гибель Толика расстроила его гораздо больше, чем потеря экзотического автомобиля.
«Это были последние золотые руки в Москве», — так он выразился.
Не нашлось никого, кто мог бы объяснить, по какой причине машина потеряла управление и сорвалась с моста. Водитель ее погиб через четыре минуты после приезда «скорой помощи». На момент смерти он был в сознании, хотя травма головы, которую он получил, не предполагала, что он испытывает боль и вообще отдает себе отчет в том, что происходит.