В квартире банкира трубку сняла пожилая женщина, очевидно прислуга.
– Позовите, пожалуйста, Викторию, – любезно попросила я.
– Кто ее спрашивает? – строго осведомилась собеседница.
– Ванда Никитина.
Воцарилась тишина, потом звонкий девичий голос пропел:
– Вандочка, милая, слушаю.
– Нужно встретиться.
– Вы кто? – изумилась Вика. – Что вам нужно?
– Это вам нужно, – усмехнулась я в трубку, – это вы заинтересованы, чтобы откровенные фото с господином Заокским не попали на стол Арама Инджикяна.
Надо отдать должное девчонке. Большинство дамочек на ее месте принялись бы бестолково всхлипывать и выяснять мое имя. Вика же помолчала секунду и деловито сообщила:
– Улица Соколова, кафе «Русалка», пять часов вечера, сегодня, успеете?
И, не дожидаясь ответа, шлепнула трубку. Я открыла атлас и обнаружила нужную магистраль бог знает где, аж в Лианозове.
Интересно, она привыкла там обстряпывать всякие делишки или просто назвала место, максимально удаленное от дома?
Без пятнадцати пять я вошла в маленький, темный и какой-то грязноватый зал. Положение не спасали нарисованные на стенах русалки с круглыми рязанскими лицами. Место явно не тянуло на первый класс. От пластиковых липких столов несло грязной тряпкой. В углу несколько работяг наливались после смены пивом. Официантки не было, получать заказ следовало у стойки и самой нести за столик. Я посидела минут пять, и барменша недовольно процедила:
– Здесь не парк. Сделайте заказ.
– Подругу жду, – принялась я оправдываться.
– Мне без разницы, – резко сказала девушка из-за стойки, – хоть английскую королеву. Покупайте ассортимент и сидите сколько влезет.
Пришлось взять напиток светло-коричневого цвета, гордо именовавшийся в меню «кофе по-восточному». К нему прилагалось отвратительное пирожное, по виду напоминавшее размокшую коробку из-под отечественной обуви.
Я отнесла яства на столик и с чувством закурила. Дверь приоткрылась, в кафе возникла Вика. Оделась девчонка под стать обстановке – черные простые джинсы, самая обычная куртка темно-зеленого цвета, на голове беретик, под который тщательно упрятаны роскошные каштановые волосы. Ни колец, ни серег, ни часов, только дорогая обувь выдавала ее истинное благосостояние. Не хотела нацепить дешевые ботиночки, пожалела ноги.
Девчонка безошибочно поняла, что подойти надо ко мне. Правда, я оказалась единственной женщиной в зале.
Быстрым шагом Вика приблизилась к столику, отодвинула непрезентабельного вида стул и весьма нелюбезно осведомилась:
– Сколько?
Ох уж эти богатые дамы, привыкшие все решать при помощи денег.
– Что сколько? – прикинулась я непонимающей.
Девица окинула взглядом мою одежду, потом глянула на сумку из крокодиловой кожи, выложенную на стол, и вздохнула:
– Хватит идиотничать. Сколько хотите за молчание? Что у вас, фотографии?
Я кивнула и протянула конверт. Виктория закурила и, хладнокровно проглядев снимки, заметила:
– Негативы, естественно, в надежном месте?!
Подивившись самообладанию этой особы, я опять кивнула.
– Ну, – нетерпеливо повторила Вика, – так сколько за все разом?
Интересно, как бы она поступила, услышь сумму в миллион долларов? Впрочем, следовало проучить нахалку, и я, тоже закурив, тихо произнесла:
– «Лимон». «Зеленью».
Виктория вздернула вверх тонкие нарисованные брови, прекрасные глаза разглядывали меня без тени удивления.
– Дешевле станет вас просто убить, – усмехнулась она. – Значит, слушайте. Арам вам не поверит. Просто объясню ему, что враги сделали ловкий монтаж. Заплатить хочу, чтобы избежать неприятных разговоров, к тому же мне в случае объяснения с мужем придется плакать, изображать невинную девушку, очень муторно. Так что называйте нормальную сумму, и разбежимся. Я вам денежки, вы мне негативчики.
Такая абсолютно уверенная в себе нахалка встретилась мне впервые.
– Деньги не нужны, – решила я сыграть ва-банк.
– Да ну? – издевательски переспросила девчонка. – Что так, планы поменялись?
– Лучше скажите, где забыли эту сумку?
Вика повертела в руках кусок крокодиловой кожи.
– У меня никогда не было подобной дряни.
– Точно помните?
Виктория пожала плечами:
– В шкафу болтается штук сорок сумок. К каждой паре обуви полагается своя. Все просто не вспомню, но не люблю изделий из кожи пресмыкающихся, предпочитаю антилопу или кенгуру. Видите?
И она вытянула вперед изящную ножку, украшенную светло-коричневым ботиночком без каблуков.
При небольшом росте я ношу обувь полного тридцать девятого размера, поэтому невольно позавидовала маленькой ступне Вики. Может, ей в детстве бинтовали ноги, как китаянке?
– Значит, не ваша… – разочарованно протянула я. – Тогда скажите, знаете эту даму?
Виктория задумчиво поглядела на фото престарелой красотки, сидевшей одетой у стола. Использовать такой снимок в качестве орудия шантажа невозможно, но почему бы не представить для опознания?
– Встречаемся иногда в гостях, – сообщила мадам Инджикян, – но близко не знакомы, так, здороваемся…
– Как ее зовут?
Вика подняла огромные зеленые глаза, помолчала, потом сообщила:
– Ну да это никакой не секрет. Карина, жена Владимира Соломатина.
– А он кто такой?
Виктория улыбнулась:
– Крайне полезный человек, гинеколог. Через его клинику весь свет прошел. Модный доктор. Будут еще вопросы?
Секунду поколебавшись, я вытащила из кармана маленький пакетик с негативами, демонстративно вложила его в конверт с компрометирующими снимками и медленно произнесла:
– Надеюсь, понимаете, что о нашей встрече рассказывать не следует?
Виктория сидела с каменным лицом. Ей-богу, девчонке следовало работать агентом ФСБ, просто уникальное самообладание.
Я швырнула конверт на столик.
– Здесь все, забирай!
– Сколько? – абсолютно спокойно осведомилась «жертва шантажа», вытаскивая портмоне и постукивая им по столешнице. – Тысяча, две, три?
– Засунь их себе в задницу, – мило посоветовала я и двинулась к выходу. Надеюсь, такое странное поведение вымогательницы хоть чуть-чуть озадачило непробиваемую леди. В дверях я не утерпела и оглянулась. Виктория преспокойненько курила «Собрание», глаза ее откровенно смеялись, но рот был упрямо сжат. Ну и фрукт, хорошо бы Карина Соломатина оказалась другой.
Домашний телефон модного доктора заполучить проще простого. Сначала заехала в принадлежащую ему клинику. Роскошный холл, дорогая мебель и сверхприветливая медсестра в регистратуре. Я подскочила к девушке и, закатывая глаза кверху, принялась щебетать голосом избалованной идиотки.
– Милочка, такая неприятность, только вы сможете…
Сестричка профессионально улыбнулась и успокаивающе сказала:
– Не волнуйтесь, в нашей клинике помогают абсолютно всем, любые проблемы решаемы.
Очевидно, девочка подумала, что даме надо сделать аборт на большом сроке, потому что взгляд ее довольно красивых глаз сфокусировался на моем абсолютно плоском животе.
– Ах как чудесно, страшно мило, – продолжала я корчить рожи, ненавязчиво потряхивая перед ее личиком золотыми часами от «Картье», – сегодня день ангела Карины, жены Володи Соломатина…
– Ну и что? – искренне удивилась регистраторша.
– А я потеряла записную книжку с их телефоном и адресом, ну как теперь цветы послать? Войдите в положение, душечка, Кариночка обидится, не получив от меня привета… Между нами говоря, пару лет назад Володя мне так помог! Сделал все тихо, быстро, ну понимаете? Так что, пожалуйста, деточка, дайте их координаты!
И я выложила на стойку милую зеленую бумажку. Медсестра глянула на драгоценности просительницы, оглядела куртку, подбитую изнутри норкой, и решила, что перед ней одна из экстравагантных, слегка ненормальных клиенток. А поскольку в этой клинике небось три четверти таких, спокойно произнесла:
– Владимир Михайлович, как правило, дает постоянным посетителям личный телефон, записывайте…
Подпрыгивая от радости, я понеслась к «Вольво».
Глава двенадцатая
Домой приехала рано. У Соломатиных никто не брал трубку, а на улице разыгралась настоящая буря. Пока бежала в дом, мокрый липкий снег моментально покрыл куртку со всех сторон. Предлагали же нам сделать вход в гараж прямо из холла, так нет! Вредные дети завопили, что негигиенично соединять жилое помещение с автомобильной стоянкой. Вот теперь и мучаемся.
Из столовой доносились возбужденные голоса. Кое-как пригладив торчащие во все стороны вихры, я бодрым шагом вошла в комнату и спросила:
– Что за шум, а драки нет?
– Драка уже завершилась, ты опоздала к раздаче, – усмехнулся Кеша, – Зайка тут всех убивала из тяжелых орудий.
– А что произошло?
– То, что неизвестный человек лежал в нашей кровати и пожирал там спокойненько продукты! – возмущенно крикнула Зайка. – Прихожу с занятий, просто ужас! На тумбочке два пустых стакана из-под китайского супа, и кто только может есть подобную дрянь?
Маруська постаралась спрятаться за бокал с соком. Я-то знаю, что иногда поздним вечером, вернее даже ночью, девочка тихонько прокрадывается на кухню и заливает кипятком порошок с малосъедобными макаронами. Ну нравятся ей эти «грибные» и «мясные» супчики. Купить их проще простого, ларек в десяти шагах от ворот. Но, зная, что подобное обжорство вызовет гнев Кеши и Зайки, Манюня истребляет вожделенное блюдо только в своей комнате, старательно прячась от всевидящих глаз родственников. Ей бы в голову не пришло устраивать харчевню из спальни брата – за такое поведение и огрести можно по полной программе!
– На полу, – продолжала разгневанная Ольга, – рассыпана скорлупа от фисташек, валяются обертки от идиотских чипсов и леденцов! А на Кешкином столике целых три пустых коробочки из-под шоколадного мороженого и липкие пластмассовые ложечки!
– И теперь, – хихикнул Кешка, – на меня идет наезд. Якобы это я устроил весь бардак!