Я забилась между двумя стояками с образцами драпировок и принялась усиленно делать вид, будто выбираю подходящий товар. Все равно Зайка приобретет ткань по своему вкусу, а меня тошнит при виде любого магазина. Просто ненавижу толкаться среди прилавков, глубокомысленно выбирая между «красненькими в цветочек» или «беленькими в горошек». А Ольга с энтузиазмом разматывала все новые и новые рулоны… Часа через два остановится, не раньше. Правда, хуже всего ходить за покупками с Кешей. Я, как всегда, стараюсь побыстрей схватить необходимое и выскочить вон. Сын медленно бредет по отделам, тщательно разглядывая ассортимент, потом изрекает:
– Мать, тебе нужны туфли!
Никакие доводы не помогают, и меня, пришедшую купить пару упаковок туалетной бумаги, запихивают в обувной отдел, заставляют перемерить почти все выставленные образцы. В результате вылетаю из магазина, обвешанная коробками и пакетами, и уже дома вспоминаю, что туалетную-то бумагу я так и не купила.
Зайка перевернула вверх дном весь магазин, довела продавщиц почти до обморока, но все-таки нашла подходящую ткань.
– Пусть пока хоть такие повисят, потом найду лучше, – щебетала Ольга, забирая огромные пакеты, – тут еще бархат для гостиной и несколько хорошеньких кухонных полотенец. Ой, давай еще вон тот в клеточку купим, Банди и Снапу на подстилки!
Я вздохнула. Зайка покосилась на меня и велела:
– Неси покупки в машину, сейчас приду.
На улице неожиданно резко потеплело. Все правильно, скоро декабрь, а Новый год в Москве, как правило, с дождем. Вообще в столице творится что-то непонятное. Небо чистое, тучи разбежались, снег не идет, а под ногами грязная каша, мешанина из песка, соли и растаявшего льда. Просто загадка, откуда она взялась, может, осталась со вчерашнего дня?
Бормоча проклятия, я пыталась аккуратно обойти лужи. Ну почему в Финляндии и Норвегии зимой всегда чистые тротуары? Снег идет так же, как у нас, климат почти одинаковый, а вот поди ж ты! Хотя там, наверное, городские власти знают о наступлении зимы, а наши каждый раз трогательно удивляются. Вот вчера «Московский комсомолец» дал изумительный материал – «Снег выпал внезапно». Ну не ждал никто в Москве осадков в конце ноября, думали, в Австралии живем, а тут нате вам – с неба повалили снежинки, и выяснилось, что снегоуборочные машины все как одна не работают…
– Штраф сто рублей, – раздалось за спиной.
Прижимая к груди пакеты, я обернулась и увидела молодого парня в форме.
– За что?
– Видите знак «Стоянка запрещена»?
– А этим почему можно? – возмутилась я, ткнув пальцем в стоящие рядом иномарки.
– Машинам агентства «Альбатрос» и их клиентам парковаться разрешено, – вежливо пояснил мужчина, – а вы ходили в магазин тканей.
Грабеж среди бела дня! Я отдала сто рублей и собралась укладывать покупки в багажник. Открыла крышку, и тут в голове что-то щелкнуло! «Альбатрос», труп в «Вольво»! Скорей всего здесь его и сунули в мой автомобиль. Ведь в тот день я тоже ходила по магазину тканей! Но почему киллеры выбрали именно мою машину?
Глава двадцать четвертая
Вечером, когда мы сели ужинать, Зайка распорядилась:
– Давайте быстренько ешьте, а потом мы с Манькой раскроим занавески.
Кешка моментально выпил стакан кефира и пошел спать. Галя с Мишей по обыкновению забились в угол и зашуршали бумагами. Ефим Иванович отправился с бутылкой коньяка в свою спальню смотреть хоккей. Тихий вечер такая редкость в нашей суматошной семье.
Зайка раскатала рулон на полу и принялась отмерять нужную длину. Мане она велела принести мыло.
– Зачем? – удивилась девочка.
Но Ольга очень не любит, когда ей мешают.
– Сказано принести, значит, давай по-быстрому, – велела она Манюне, – болтать потом будешь.
Маруська с топотом сбегала туда и обратно.
– На, – протянула она невестке бутылочку с жидким мылом.
– О боже, – простонала та, – нужен кусок, чтобы провести линию на ткани, вместо мелка, а ты притащила жидкость.
– Откуда мне знать? – возмутилась девочка.
– Вот дуй в ванную еще раз и запомни – не шампунь, не гель, не бальзам, не скраб, не крем для лица, а просто самый обычный, желательно сухой, кусок мыла! – издевалась Ольга.
Обиженно сопя, Манюня вновь понеслась в ванную. Зайка отошла налить себе чашечку чая, и Снап тут же улегся на материал.
– Фу, пошел прочь, – обозлилась невестка, – подстилку нашел!
Пес медленно, сохраняя достоинство, удалился.
– Ну вот, – сокрушалась невестка, – теперь бархат в мелких черных волосах. Марья, неси щетку! Только не для обуви, не для ногтей, не для зубов, а одежную из прихожей.
– Ладно из меня дуру делать, – огрызнулась Маня, но побежала в холл.
Наконец они отмерили нужную длину, аккуратно сложили полотнища, и Зайка занесла ножницы.
– Купили новую ковровую дорожку? – неожиданно спросил Миша и пошел прямо по бархату к столу.
Материал моментально перекосился, полотнища разъехались. Зайкино лицо приобрело цвет перезревшего баклажана.
– Марья, – велела она злобным голосом, – забирай мыло, булавки, сантиметр, и пойдем к нам в спальню. В доме, где обитают сумасшедшие собаки и гости, сделать ничего нельзя.
Они подхватили так и не раскроенные занавески и убежали. Абсолютно ничего не понявший математик преспокойненько вкушал пирожное. Тут зазвонил телефон.
– Дашутка, – раздался взволнованный голос Оксаны.
– Что случилось? – испугалась я, поглядев на часы – стрелки показывали пол-одиннадцатого. Ксюша живет в районе метро «Сокол», на работу ездит к восьми утра в Выхино и поэтому встает каждый день в шесть. Все ее приятельницы знают – звонить Оксанке после девяти вечера нельзя, скорей всего она уже в постели. Если подруга в половине одиннадцатого схватилась за телефон, значит, произошло нечто экстраординарное!
– Эля убежала!
– Как?
– Понятия не имею, давай сюда.
Я понеслась на Песчаную. Оксанка в волнении металась по комнатам. По ее словам, события разворачивались следующим образом.
Первый день девочка безвылазно просидела дома, на второй вышла погулять в садик с Рейчел. Стаффордширы – серьезные собаки, как правило, агрессивные, плохо относящиеся к чужакам. Но в Оксаниной семье просто не могло вырасти злобное существо. Поэтому Рейчел, обладательница страхолюдной пасти и акульих зубов, на самом деле безобидна, как новорожденный котенок, к тому же абсолютно послушна и любого человека считает другом. Но прохожие, естественно, этого не знают и сторонятся опасного пса. Поэтому гулять с Рейчел даже глубокой ночью безопасно, и вчера все прошло великолепно.
Сегодня Ксюша вернулась, как обычно, где-то после семи. К ее огромному удивлению, Рейчел в ошейнике и с поводком сидела на площадке у входной двери. Дениска прибегает из института в девять, а у Сережки давно своя жилплощадь. Следовательно, стаффа вывела Эля. Оксанка открыла квартиру и обнаружила, что квартирантка исчезла.
– Сразу стала звонить тебе, – подруга нервно указала на телефон, – но никто не снимал трубку.
Ну да, я, как всегда, забыла мобильник в автомобиле и, кажется, опять не поменяла батарейку.
Я поглядела на красненькие цифры, мелькавшие возле кнопок: 2 звонка.
– Автоответчик проверяла?
Ксюша нажала клавишу.
– Денька, когда придешь, позвони. Достал прикольную программу, – донеслось из динамика.
Потом послышался шорох и частые гудки, кто-то не захотел оставить сообщение.
– Во что она одета?
– Денькины старые джинсы, свитер, моя футболка и сапоги, а куртка такая красная с капюшоном. Владленка дала, соседка.
Я в задумчивости пошла в комнату, где спала Эля. На смятой кровати подушка и пульт от телевизора. Скорей всего валялась и пялилась на экран. Как узнать, куда и зачем пошла девчонка? Хотя, может, попробовать?
– Рейчел, иди сюда.
Собака послушно прибежала на зов. В свое время Ксюша, не пожалев времени и денег, водила стаффа в щенячью школу. Но мы никогда не проверяли, как «ученица» усвоила знания. Впрочем, разнообразные команды типа «сидеть», «дай лапу», «вперед» она выполняет безукоризненно.
Ткнув терьерицу носом в подушку, я велела:
– Эля, искать, нюхай, нюхай, искать!
Рейчел шумно задвигала очаровательным розовым носом и поглядела умными глазами в сторону прихожей.
– Думаешь, поняла? – шепотом спросила Оксанка, но Рейчел уже принялась изо всех сил царапать входную дверь.
Мы нацепили на нее ошейник и выскочили на темную, едва освещенную улицу. Поводок напрягся, собака понеслась вперед. Удержать почти семидесятикилограммового стаффа женщине, весящей на двадцать всемирных эквивалентов меньше, крайне трудно. И я моталась на конце поводка, как старая тряпка. Рейчел, напряженно дыша, неслась с весьма озабоченным видом. Ксюша безнадежно отстала.
– Тпру, фу, – кричала я.
Куда там! Терьерица летела по пересеченной местности резвым галопом, перепрыгивая на ходу через заборчики. Собака была крайне умна и, взяв очередную высоту, замирала, поджидая, пока я, отдуваясь, перелезу через преграду. Но только мои ноги касались земли, гонка продолжалась. Наконец Рейчел выскочила на улицу Алабяна, взяла чуть левее и резко села у киоска со всякой ерундой. Я не успела вовремя затормозить и с ходу врезалась лицом в угол торговой точки. Раздался гул, вагончик вздрогнул. Моментально распахнулась дверь, и высунулся злой продавец. Он открыл было рот, но тут заметил шумно дышащего стаффа и моментально забаррикадировался в киоске. Рейчел посидела некоторое время, потом обошла ларек спереди и принялась скрести лапами снег. Тут подоспела потная Оксанка, с трудом переводившая дыхание.
Собака поставила передние лапы на небольшой прилавочек и с чувством сообщила:
– Гав!
– Ой, – донеслось из ларька.
– Гав, гав, – не успокаивалась терьерица, – гав.
Кое-как мы оттащили разбушевавшуюся псину в сторону. Я наклонилась к окошку. Испуганный паренек выдал тираду:
– Убирайте немедленно ва