О проезде не слышали даже аборигены. Я долго крутилась по улицам, сверяясь с картой. Атлас выпущен в 1997 году, и в нем четко указан небольшой проулочек, но в действительности проезда нет, кругом стоят «ракушки». Наконец между гаражами мелькнул небольшой пятачок. Там нашелся деревянный дом, настоящая избушка. Торец украшала табличка – Налимовский, 2, а на почтовом ящике у входа виднелась наклеенная бумажка – Сытин. Ну наконец-то!
Звонка нет и в помине, на ручке висит обычный молоток. Я принялась колошматить в дверь. На стук выглянул дряхлый старик.
– Здравствуйте, – вежливо сказала я, – можно Виктора Семеновича?
Дедок несколько секунд смотрел вдаль, потом исчез и вернулся, засовывая в ухо пластмассовый наушник слухового аппарата. Я повторила вопрос.
– Витька тебе? – переспросил старичок. – Ступай в комнаты.
Внутри обнаружились безумно грязные и захламленные просторы. Маленькая на вид избенка состояла из невероятного количества жилых помещений. В самом последнем на старой кровати храпел во всю глотку мужик непонятного возраста. В воздухе витали алкогольные пары такой концентрации, что стало понятно – разбудить можно только одним способом.
Я выскочила на улицу и в ближайшем магазине схватила «Столичную». Подставленная Виктору Семеновичу под нос бутылка оказала целительное действие. Сытин, пошатываясь, принял полувертикальное положение и, разомкнув красные, опухшие глазки, поинтересовался:
– Кто?
– Машина «Жигули», номер 666, ваша?
Сытин икнул и уставился на бутылку. Я вздохнула и отдала мужику живительную влагу. Все равно невменяемый, выпьет, может, на короткую минуту очмоняется. Но Витек, сделав добрый глоток, рухнул словно сноп в грязную подушку без наволочки. Вновь понесся храп. От злости я чуть не треснула алкоголика по башке.
– Доченька, – донесся из угла робкий голосок.
Худенькая, какая-то бестелесная старушка с укоризной произнесла:
– Зачем, детка, ироду водку покупаешь. Он и так у нас с дедом пенсию отнял. Вон пятый день не просыхает. Спасибо, картошечка своя, а то бы подохли!
Мне стало жаль скорей всего голодную бабульку.
– Скажите, машина у него есть?
– Была, хорошая такая, быстрая, продал недавно.
– Зачем? – вырвался глупый вопрос.
Старушка горестно вздохнула:
– Золотые руки у парня, любой механизм чинил с закрытыми глазами. «Жигули» у него только сверху битые, а внутри – зверь. Да вот с завода поперли, совсем спился. Раньше лишь по воскресеньям гулял, а тут загудел напропалую, вот деньги на водку и понадобились…
– А по документам милиции числится хозяином…
– Так хитро продал, чтоб налог не платить, какую-то бумагу оформил, вроде баба эта и не хозяйка. Как хорошо было, когда не пил! Молоко покупала, творожные сырки в шоколаде…
– Небось не знаете, как зовут покупательницу?
Бабка потопала к ветхому комоду и порылась в бездонном ящике.
– Вот, – протянула она бумажку, – хорошая женщина пришла за ключами и подарков мне принесла – яблок, сырки творожные в шоколаде. Вот только имя нечеловеческое – Лапанальдой кличут, небось нехристь…
Но я уже не слушала ее причитаний. Лапанальда! Лола, владелица «Альбатроса», последняя любовь Алексея Ивановича Никитина, предприимчивая особа, устраивающая противозаконные экзотические турпоездки. Выходит, она знакома с Элей?
Старушка молча глядела на меня слегка выцветшими голубыми глазами. Проклиная всех алкоголиков на свете, я ринулась вновь в продовольственный магазин. Засовывая в сумку пакеты молока, кефира и вожделенные глазированные сырки, просто тряслась от злобы.
«Гуманитарную помощь» бабка приняла со слезами. Я влетела в спаленку Виктора Семеновича и, не долго раздумывая, опрокинула ему на голову ковш ледяной воды.
– Ты че? – разом проснулся мужик, хлопая поросячьими ресницами.
Я ухватила негодника за воротник.
– Слушай сюда.
– Да пошла…
Ну вот это зря. Из сумочки появился пистолет и уперся прямо в глупый лоб Сытина. Мужчина стал серым и разом протрезвел. Давно заметила: издевающиеся над близкими пьяницы на поверку оказываются жуткими трусами.
– Слушай сюда, – повторила я, – в каком районе живешь, знаешь?
– В Солнцеве, – проблеял Виктор.
– Вот-вот, и имей в виду. Мы, солнцевские, взяли деда и бабку под свою защиту, только тронь их, будешь иметь дело с самим Михасем!
Мужчина вытаращил глаза и согласно закивал.
Я опустила пистолет.
– Ну гляди, приеду скоро, проверю. Чтоб у старухи всегда в наличии молоко и творожные сырки имелись. В шоколаде.
– Не волнуйтесь, не волнуйтесь, – забормотал Сытин, не сводя глаз с оружия, – все будет в шоколаде.
Оставив труса переживать ситуацию, я села в «Вольво» и сунула игрушку в сумку. Надо же, как здорово сделана зажигалка, не отличишь от «ТТ».
Глава двадцать пятая
Лучше всего мне думается в «Макдоналдсе». Может, причиной тому холестериновая котлета, дружно подвергаемая остракизму всеми моими домашними. Может, бесконечные крики детей: «Мама». Есть какое-то совершенно особое удовольствие: слышать нескончаемые вопли и твердо знать, что к тебе они не имеют никакого отношения. Не знаю причину, однако самые плодотворные идеи приходят мне в голову именно в забегаловке быстрой (и нездоровой) пищи, по-английски – «фаст фуд».
Вот и сегодня, разворачивая хрусткую бумажку и чувствуя, как рот наполняется слюной, я решила – надо исследовать помещение «Альбатроса». Причем днем, когда там полно посетителей и работников, лучше не соваться. Мое время – ночь или в крайнем случае поздний вечер. Что-то слишком много непонятного творится в агентстве. Но как проникнуть туда ночью? Небось запираются на все замки!
«Биг-мак» быстро таял во рту, в голову приходили замечательные мысли.
На Прямикова я подкатила к восьми вечера. Сотрудники уже почти все ушли, только в небольшой комнатке с табличкой «Турция» молоденькая девочка перекладывала какие-то бумажки.
– Мы закрываемся, – сообщила она.
– Только на секунду, – заверила я ее.
Девчонка вздохнула и спросила:
– Хотите «горящую» путевку?
Правильный вопрос, потому что я опять влезла в китайскую куртку, грязные сапоги и серую мохеровую шапочку. Такой тетке только по льготной цене ездить, но у меня наготове другой ответ.
– Собираемся отправиться с ребенком на зимние каникулы в Косово, говорят, там хорошо на лыжах кататься!
– В Югославию? – оторопела служащая. – С ребенком? Да вы знаете, что там происходит? Газеты не читаете?
– Я, милая, на рынке торгую, просвещаться недосуг, телевизор и то не гляжу, а что случилось?
– Да война там, и как раз в Косове, лучше подобрать другой маршрут…
В это время в соседнем помещении зазвонил телефон. Девушка вышла через боковую дверь в смежное помещение. Быстрее молнии я метнулась за большой сейф, стоявший в углу комнаты. Еле-еле пролезла в щель и затаилась в узком пространстве. Сотрудница вернулась, открыла дверь в коридор и крикнула:
– Эй, куда же убежали?
Потом, пробормотав: «Вот ведь идиотка», принялась набирать чей-то номер. Через секунду послышалось:
– Лола, это Римма, я сегодня должна закрывать агентство, но сейчас позвонили и сообщили, что Петр отравился. Лежит дома с температурой. Тоже придурки, дождались вечера, нет бы с утра предупредить. И как поступить? Запереть и оставить без охранника? Сейчас я просто никого другого не найду.
Воцарилось молчание. Потом девчонка снова заговорила:
– Да, тоже думаю, что за один день ничего не случится, значит, просто запираю.
Заскрипел стул, послышалось бодрое цоканье каблуков, и наступила звенящая тишина, прерываемая иногда скворчанием факса. Подождав несколько минут, я вылезла из укрытия. Ну надо же, как невероятно, просто фантастически повезло. Неведомый секьюрити слег, а подмену вызвать не смогли. «Альбатрос» в моем распоряжении. Только вот что я хочу найти? Сама не знаю!
Комнаты были маленькие и довольно тесные, похожие друг на друга, как близнецы. Меблировка – стандартная: письменный стол, сейф, несколько стульев. Сейфы тщательно заперты, в столах разная всячина: бланки договоров, рекламные буклеты, ручки, скрепки, ластики, копирки. В некоторых пустые банки из-под пива, в других – косметика и запасные колготки в упаковке.
Никакого криминала. Обычный набор служащего средней руки, все документы и деньги скорей всего покоятся в сейфах.
Последнюю дверь украшала табличка «Директор». Я толкнула обитую кожей дверь и оказалась в небольшом предбаннике. Здесь обитала секретарша. Сама Лола занимала просторное, почти двадцатиметровое помещение. Интерьер походил на все интерьеры начальства: огромный стол, к нему приставлен другой, длинный, со стульями по обеим сторонам. В углах несколько сейфов, вдоль стен простые шкафы.
Я потянула за красивую латунную ручку. Шкаф открылся. На полках горы папок с документами. Разобраться в них – жизни не хватит. Второй и третий шкаф также забиты бумагами, в четвертом – море видеокассет. Я воткнула одну в стоящий рядом видик. На экране замелькали кадры – отель, бассейн, море, огромный парашют, парящий над водой. Ясно, рекламные ролики!
Последний шкаф разочаровал окончательно – обычный гардероб. На деревянной полке болтается несколько вешалок, в углу стоят элегантные черные лодочки на высоких каблуках. Что ж, такая обувь почти идеально подходит к любому зимнему деловому наряду. На самом верху – полочка для шляп. Я попробовала заглянуть, не лежит ли что в глубине, но полка находилась слишком высоко; пришлось подтащить один из стульев и встать ногами на сиденье.
Но там было пусто, только в потолке болталась какая-то штучка, не раздумывая долго, я сунула руку внутрь и потянула за это нечто. Раздался тихий шорох, задняя стенка шкафа раздвинулась, обнажив узенькую винтовую лестницу…
От неожиданности я чуть не свалилась со стула. Просто пещеры Али-Бабы! Ноги сами понесли меня вверх. А вдруг там в потайной комнатке спрятан Базиль! Сейчас ворвусь в помещение, а он лежит на кровати связанный, с кляпом во рту.