– Да, у тебя руки и ноги перебиты! – вскричал он.
– Сашка, я в плен не хочу, – простонал Тощев. – Добей меня!
В этот момент Бакин, услышав немецкую речь, уполз под тело убитого немца и краем глаза увидел, как немцы добили Кадыра прикладами. Потом израненый Бакин прятался за камнями, а ночами искал в вещмешках бинты, какую-нибудь еду и упорно пробирался к берегу реки. Только через несколько дней ему удалось связать ремнями два бревна и, привязавшись к ним, отправиться вниз по реке.
***
6 апреля 1943 года бойцы из бригады Крылова 348-го отдельного пулемётного батальона заметили что-то тёмное, прибившееся к берегу реки Малой Волоковой. Оказалось, что на брёвнах лежал человек.
– Его тело принесла река вон оттудова, – показал руками краснофлотец. – Будем хоронить?
Когда «покойника» стали снимать с брёвен, то незнакомец вдруг застонал.
– Так он живой!
– Я из отряда Юневича, – открыв глаза, сказал незнакомец, и вновь потерял сознание.
– Ба, да у него штыковые и пулевые ранения, – удивился Крылов.
– А ещё у него обмороженные руки и ноги, – так же удивлялись врачи в медсанбате. – И он всё ещё жив!
– Но как он мог выжить в холодной воде, да ещё раненный? – вскричал Крылов. – Это просто невозможно!
А врач, поправив свой забрызганный кровью колпак, объяснил:
– Охлаждение, конечно, сильное, но его могучий молодой организм поборол мороз. Придётся ампутировать ему некоторые пальцы рук.
– Жаль парня, но странно то, что он перевязан немецкими бинтами, – помрачнел Крылов, – но с этим пусть разбираются «органы».
Очнувшись, спасённый моряк рассказал, что он старшина 2-ой статьи Александр Игнатьевич Бакин, и что после того, как вся группа Юневича была уничтожена, то он раненый, притворился мёртвым и укрылся под трупом немца. Он видел, как немцы добивали штыками раненых моряков. Ночами он полз к реке, потом ремнём связал валявшиеся на берегу брёвна, и на них поплыл по течению реки.
После госпиталя Александр Бакин, а ему ампутировали пальцы рук, попал в «органы» на допрос. Там Бакину не поверили в его спасение, ведь он был перебинтован немецкими бинтами и оперативники посчитали его предателем, хотя понимали, что это обычный случай на войне, а поэтому допрашивали его без пристрастия.
– Ты засланный немецкий агент! Признавайся – допрашивал его оперативник под дулом «ТТ». – Ведь документов при тебе нет?
– Да, что ты? – вскипел «агент». – Десантники идут в бой без документов. Повторяю, я Александр Бакин, и в составе отряда Юневича защищал высоту от немцев.
– Как докажешь?
– Неужели вы не можете проверить состав десантного отряда Юневича?
– Проверили, – ухмыльнулся оперативник, – списки десантников засекречены, а 6 апреля 1943 года, действительно, весь отряд Юневича погиб. А ты выходит, единственный кто спасся. Как это понимать?
– Но я же был ранен, пришлось притвориться убитым, а что мне оставалось делать? Чем попало, перевязал раны, потом по реке на брёвнах плыл к своим, чуть не замёрз. Хорошо, что ребята выловили и спасли меня.
– Но это не доказывает, что ты не предал товарищей и не навёл фашистов на отряд Юневича.
– Но это и не доказывает, что я предатель, – возмутился Бакин, – Я требую отправить меня на фронт!
Начальник особого отдела НКВД, полистав дело Бакина, нахмурился:
– Раз нет доказательства предательства Бакина, вернуть его на фронт, пусть воюет!
Хотя доказательства предательства не было, но с этим клеймом так и остался служить до конца войны старшина 2-ой статьи Александр Бакин.
Глава 19. Кто куда
Москва 43-го года постепенно освобождалась от баррикад и противотанковых «ежей», и всё это вселяло уверенность в скорой победе над фашистской Германией. Ярко светило солнце, текли ручьи, и выпускники училища связи Венцковский, Ковалёв и Быстрова, весело переговариваясь, шли по лужам. Они веселились как дети, радуясь всему на свете, ведь они этой весной успешно окончили училище, а так как практика была в Мурманске в Управлении Главсевморпути, то эту «троицу» взяли туда на работу.
В то грозное военное время остро ощущалась нехватка радистов на полярных станциях, и поэтому уже в июле 1943 года эту «троицу» направили в Арктику. Льву Венцковскому дали путёвку на полярную метеостанцию «Мыс Стерлигова», Ивана Ковалёва направили на остров Правды, а Ирину Быстрову – на мыс Челюскина.
– Жаль расставаться, – расплакалась Ирина, заглядывая в глаза Лёве, – но что поделаешь, война! Лёва, что ты молчишь, будешь писать мне письма?
– Буду, конечно, буду, – ответил Лев и, густо покраснев, посмотрел на Ивана, – мы же с тобой будем работать совсем рядом. Может когда-то и увидимся!
– Во всяком случае, открытку я тебе пошлю, – заулыбался Иван, – и Ирке тоже!
– Что-то мы заговорились, – прервал разговоры Лев. – Нам нужно собраться в дорогу, ведь завтра утром мы идём на пароходе «Георгий Седов» в Арктику. И потом, Ира у нас будет ещё много времени пообщаться, прежде чем пароход прибудет к мысу Стерлигова
– Нам предстоит дальний поход, – ликовал Ковалёв. – Вперёд!
***
Наконец, ледокольный пароход «Георгий Седов» вышел из мурманского порта и направился в открытое море. Неразлучная «троица» часто выходила на палубу, чтобы полюбоваться просторами Баренцева моря. Капитан парохода, седовласый моряк, недавно потерявший на войне своего сына, приметил этих молодых людей и старался оберегать их, как своих детей.
– Вы бы что-нибудь надели, – по-отечески предложил он, – ведь ветер усиливается, и скоро будет шторм.
Ковалёв заулыбался и ответил за всех:
– Мы полярники и нам шторма не помеха!
– Ну, ну, вижу, – хохотнул капитан, – бородёнку-то свою уже отращиваешь.
– И всё же, Ирина, – настаивал капитан, – хотите вам принесут бушлат?
– Спасибочки, Иван Петрович, – ответила Ирина, – мы уже нагулялись и пойдём в свои каюты.
– А ветер крепчает, – заметил капитан, – но нашему кораблю шторм нипочём. Крепкое судно!
– Скоро Карское море? – спросил Ковалёв.
– Утром вы уже увидите его льды, – улыбнулся капитан, – а через два дня тебе Лев предстоит высадка на мыс Стерлигова.
– Так быстро, – вдруг спохватилась Ирина. – И что же, Лёва, ты вот так покинешь корабль и нас с Иваном?
– А что? – удивился Лев. – Я же командирован радистом на метеостанцию «Мыс Стерлигова».
Ирина вдруг расплакалась.
– Да, что с тобой? – забеспокоился Лев. – На тебе лица нет.
–Я боюсь за тебя! – всхлипывала Ирина.
– Это ещё почему?
– Мне приснился страшный сон, – проговорила взволнованная Ирина. – Будто тебя, Лёва, схватили немцы и поволокли в своё логово.
– Выбрось это из головы, и какие здесь немцы? – расхохотался Лев. – Им сейчас не до нас. Они драпают на запад, и война скоро закончится.
– И всё равно я боюсь!
Ковалёв схватил Ирину за руку и потащил её за собой:
– Бояться нужно шторма, а потому нам нужно побыстрее скрыться. Видишь, какая волна?
Глава 20. Предательство
Как раз в это время в немецком Генштабе сложилась нервозная обстановка из-за нелепых выдумок. Один из генералов предложил сногсшибательную идею: снять несколько дивизий, нацеленных на высадку в Великобританию и направить на север СССР, где бы они освободили из лагерей осуждённых, и с ними организовали Сибирско-Уральский фронт. А далее спровоцировать всеобщее вооружённое восстание, уничтожить военные заводы, электростанции, прервать сообщения по железным дорогам Советского союза. Великолепная идея, вот только где бы найти «авторитет» в Красной армии?
И такой «авторитет» нашёлся. Это был бывший командир 102-ой стрелковой дивизии Красной армии Иван Бессонов, кавалер ордена Красного Знамени, недавно сдавшийся в плен. Он даже вызвался исполнить роль провокатора в деле вербовки сына Сталина Якова Джугашвили, с которым он добровольно отсидел в одной камере «подсадной уткой».
Так вот, к этому бывшему комдиву присматривались недолго.
Поздней осенью 43-го года в кабинет руководителя 6-го Управления Имперской безопасности Третьего Рейха штандартенфюрера Вальтера Фридриха Шелленберга вошёл бывший комдив Красной армии Иван Бессонов, и представил свой масштабный план организации освободительной армии из заключённых на советском Урале.
«Наглый русский, но его план мне нравится!» – подумал Шелленберг и сказал:
– Ваш план требует тщательной разработки. Идите, мы подумаем!
План Бессонова действительно понравился, и Шелленберг в своём ведомстве собрал очередное совещание по этому поводу. Рассматривая представленные разведкой документы, он стал читать выдержки из них:
«Из-за больших потерь на фронтах призывной контингент Органами Безопасности практически перестали выделять. В связи с этим мурманские разведчики стали комплектовать диверсионные группы из патриотически настроенных заключённых, из лагерей расположенных на Кольском полуострове…»
– Замечу, русские используют для диверсий заключённых. А вот ещё, – и он повысил голос. – «По указу Президиума Верховного Совета от 24 ноября 1941 года в местностях с военным положением, некоторые категории заключённых освободить с передачей в армию. Это касается, например, бывших военнослужащих, осуждённых за малозначительные должностные, хозяйственные и военные преступления. Из них брать кандидатов с военной подготовкой, с хорошей физической формой, выносливых, умеющих ходить на лыжах».
– Как видите, заключённых передают в армию и для диверсий, – продолжил он, – а разведка докладывает, что к декабрю 1941 года этих диверсантов насчитывается уже четыре десятка человек. Где они сейчас? Да, у нас под носом, взрывают поезда, мосты и прочее. Кроме того в Заполярье действуют ещё и норвежские партизаны. Бывших «гулаговцев» русские посылают в штрафные батальоны, где они воюют под перекрёстным огнём пулемётов наших и заград-отрядов НКВД. И тем не менее, они храбро дерутся и награждаются орденами и медалями.