Он посмотрел на притихших сотрудников и продолжил:
– Ведь было же восстание в ГУЛАГе. Да, да, в январе 1942 года, в котором начальник лагеря вольнонаёмный Иван Ретюнин организовал бунт, запугав заключённых тем, что их с приближением фронта расстреляют. Они разоружили охрану, захватили посёлок Усть-Уса Воркутинского ИТ НКВД и хотели взять штурмом корабли Печорского речного пароходства, но не смогли. Посёлок продержался с неделю, и когда налетела авиация, то они сдались, а Ретюнин застрелился. Значит, было такое! Значит, реально привлечь заключённых воевать с Советами, поэтому я верю в успех операции по захвату Урала. А теперь мы вернёмся к плану Бессонова, и пусть он пока формирует из пленных диверсионные отряды и прорабатывает план захвата городов, а для этого мы его направим в «Цеппелин».
***
И предатель Бессонов из концлагеря сразу попал в подразделение 6-го Управления ВСХА – «Цеппелин», и подготовка крупнейшей диверсии началась.
Прежде всего, под опекой «Цеппелин», Бессонов объявил о создании «Политического центра борьбы с большевизмом» (ПЦБ), который с 1942 года заработал в СС-зондерлагере Бухенвальд. Там вербовали военнопленных в диверсионные группы ближайшие сподвижники Бессонова, полковники Бродников, Любимов, Меандров и Бутыхо, и они преуспели. Вскоре боевая организация ПЦБ уже насчитывала 200 человек, из них 100 – из числа высшего комсостава Красной армии, кроме того, эта организация подготовила 60 радистов.
Знавший лагеря ГУЛАГа и систему их охраны, Бессонов предложил планы высадки воздушного десанта, численностью около 6 тысяч человек, из числа завербованных военнопленных. Он разработал план их действий в тылу Советов с задачей овладеть промышленными центрами Урала и разорвать сообщения европейской части СССР с Сибирью и Дальним Востоком. Бессонов планировал ввести на Урале военную диктатуру, а затем всеобщие выборы. Даже издал брошюру «Что делать?», а Меандров разработал Устав военно-политической борьбы.
Но гауптштурмфюрера СС Шмундта из «Цеппелина» вовсе не интересовала политическая борьба русских, его занимали только действия диверсионных групп в тылу Советов. И вдруг он, читая донос генерал-майора Благовещенского, узнаёт, что Бессонов служил в оперативном составе НКВД и возможно является агентом советских спецслужб. Мгновенно карьера бывшего комдива обрывается, ПЦБ уничтожается, самого Бессонова с его штабом отправляют в СС-зондерлагерь Заксенхаузен, а остальных его сподвижников – в Летценский лагерь.
Из остатков ПЦБ всё же были сформированы две диверсионные группы под командой обер-лейтенанта Фюрста и полковника Соколова, которые спешным порядком в июле 1943 года были переброшены в район города Себеж Калининской области. Приземлившись, парашютисты во главе с бывшим батальонным комиссаром Чугуновым и подполковником Пастушенко нашли партизан и присоединились к ним. После такого дезертирства обе «Зольдергруппы» были расформированы, многие были арестованы и отправлены по лагерям.
***
Несмотря на неудачу, немецкая разведка всё же рискнула, и решилась на новую диверсионную операцию. 2 июня 1943 года в район совхоза «Кедровый Шор» Кожвинского района Коми АССР был сброшен парашютный десант. 9 июня двенадцать парашютистов, одетых в форму НКВД, попали в засаду. В ходе боя диверсанты, потеряв двоих убитыми, сдались в плен. Сразу допросили командира десанта Годова, который только рассмеялся:
– Это была лишь проба сил для осуществления плана Бессонова.
А диверсант Доронин подробно рассказал, как всё было:
– С двух самолётов «Кондор» нас 12 парашютистов десантировали близь посёлка Кедровый Шор. Я, Доронин, Николаев и Одинцов приземлись первыми, и собрались вместе только поздно вечером. Вторая группа приземлилась на следующий день и после общего сбора, я с Одинцовым решил осуществить задуманное ещё в концлагере – убить гниду, командира десанта Николаева, бывшего колчаковского офицера. Одинцов выстрелил, но только ранил Николаева, а его денщик Расулов добил автоматной очередью. А мы с Одинцовым пошли на поиски какого-нибудь поселения, и только с одной целью – сообщить о десанте. Наконец, мы вышли на совхозную ферму «Развилки» и сообщили о нашей высадке. Прибыла группа захвата, которая видела два немецких самолёта и, оставив в заложниках Одинцова, пошла со мной к стоянке диверсантов. По неосторожности был убит постовой, но разобравшись, остальные немецкие десантники сложили оружие и сдались в плен.
Так очередная мечта немцев «навредить» не сбылась.
***
Но немцам неймётся! В конце 1943 года под Сыктывкаром был вновь сброшен десант из 40 человек, но на связь с командованием парашютисты так и не вышли. Были ещё высадки десантов «бессоновских» групп, и все были неудачные. В феврале 1944 года опять был замечен немецкий самолёт и обнаружен десант в бассейне реки Печоры. В перестрелке пятеро десантников погибло, а двое сдались в плен. Из допроса диверсанта Грищенко узнали, что это были парашютисты особой группы «Ульм». Он, сбиваясь, рассказал:
– Около полночи 18 февраля 1944 года Юнкерс-52 вылетел с военного аэродрома Риги с группой парашютистов из 7 человек, под командой гауптшарфюрера Игоря Тарасова. В этой группе летели – я, бывший старший лейтенант Николай Грищенко, Пётр Андреев, Халин Гареев и белоэмигранты-радисты Юрий Марков, Анатолий Кинеев и Николай Стахов. Той же ночью нас сбросили в глухую, жуткую тайгу Урала и очень неудачно. Нам предстояло действовать по плану к востоку от города Кизела Свердловской области.
– А вторая группа?
– Южную группу диверсантов под командой гауптшарфюрера белоэмигранта Бориса Ходолея должны были забросить 20 февраля на Урал в район Свердловска. Но эту операцию, как я понял, отменили после неполученной радиограммы от Тарасова. Полагаю, что советская разведка знала об операции «Ульм», потому что, я слышал, что партизанами был выкраден заместитель начальника диверсионной школы «Цеппелин» с документами о высадки десантов. И конечно, к месту нашей предполагаемой высадки была направлена оперативная группа, которая и устроила засаду. Несмотря на поиски, нас не обнаружили и не смогли перехватить ни одной нашей радиотелеграммы. Вы знаете, почему?
– Так почему же?
– А случилось вот что. Немецкие пилоты Юнкерса-52 сбились с курса и выбросили нас в сумерках, в 300-х километрах от пункта назначения. В результате радист Марков пропорол суком бок и остался висеть на дереве. Гареев при приземлении так ударился, что не мог передвигаться, и сразу застрелился. Командир Тарасов тоже сильно ушибся, обморозил ноги и тоже застрелился. Киреев отморозил ногу, и лишь я, Грищенко, Андреев и Стахов приземлились удачно. У Киреева началась гангрена, и его пришлось пристрелить. Так что остались в живых мы втроём, без провизии и рации, а в тайге без этого не проживёшь. Оказавшись на территории Бисеровского район, мы были вынуждены выйти к людям за съестными припасами. Но жители отказывались нас кормить, слишком мы были подозрительными. Наконец, они нас вынудили сдаться местному участковому милиционеру. Вот такие дела!
***
Что с диверсантами было потом? Стахов получил 15 лет лагерей и 1955 году скончался. Андреев получил 10 лет, и вместо лагеря был отправлен в ссылку в Магадан. А Грищенко получил 8 лет лишения свободы, и в 1955 году, после освобождения, вернулся в свою семью.
Вот такой финал предательства, и ведь бывших белогвардейцев-диверсантов не расстреляли!
Глава 21. Мыс Стерлигова
Вернёмся к событиям июня 1943 года. Ледокольный пароход «Георгий Седов», легко раздвигая мелкие льдины, ходко шёл по Карскому морю. Он приближался к далёким берегам земли Харитона Лаптева – к мысу Стерлигова. На палубу парохода вышла группа зимовщиков, которым не терпелось поскорее увидеть эту загадочную станцию – «Мыс Стерлигова». Вот в дымке показались хмурые берега, и боцман дал протяжный гудок.
– Входим в бухту. Приготовиться к высадке!
Венцковский попрощался со своими друзьями Иваном и Ириной, и пошёл к катеру, который был спущен на воду. По стремянке на катер спустились Венцковский, метеоролог Маркова с маленьким сыном и личный состав учреждённого поста СНИС с краснофлотцами Коптевым и Ерковым, и их командиром Корельским.
Вскоре катер, разрезая волны, лихо направился к берегу. Ещё раз, помахав рукой, Венцковский стал вглядываться в приближающийся берег бухты.
– Кажется, нас встречают!
– Вижу, вижу! – подтвердила Маркова, увидев мужа.
Катер со скрежетом воткнулся в прибрежную гальку и полярники друг за другом вскарабкались на крутой каменистый берег огромного мыса. Их встретили сияющий начальник станции Поблодзинский, метеоролог Дмитрий Марков и охотник Бухтияров.
– Наконец-то прибыли, – ликовал Марков, обнимая жену. – А я тут крутился один.
Поблодзинский вдруг спохватился и показал на своего помощника:
– Знакомьтесь, Григорий Бухтияров, охотник, ответственный за аэродром. Идёмте, буду вас знакомить со станцией. Вот дом охраны, располагайтесь товарищи бойцы, а мы пойдём в жилой дом и полюбуемся радиорубкой.
Когда они вошли в дом, то удивились – их ждал роскошный стол, где красовались сушёная рыба, сало и головки лука.
– Давай на стол спирт, и доставай закусочку, – попросил жену Марков. – Зови бойцов и будем вместе праздновать наше пополнение!
«Какой счастливый этот Марков, весь сияет, да и жена у него неплохая. Да она, кажется, в положении», – подумал Поблодзинский и тихонько сказал:
– Слушай, Марков, надо отправить твою жену рожать на Большую Землю.
– Нет, нет, – ответил Марков, посмотрев на жену. – Она боится и хочет рожать здесь на станции.
– Ну и ну, – разомлел от спирта начальник, – а то бы следующим пароходом отправили её …и нам спокойнее будет!
Во время «торжества» Поблодзинский не удержался и на правах начальника, спросил притихших бойцов:
– Знаете ли вы свои обязанности?
– Охранять станцию от врагов, – сразу ответил командир поста Корельский, – но от каких врагов?