И окрылённый предыдущим «успехом» на острове Правды, он взял курс на Новую Землю. На этот раз, на свой страх и риск, он нацелился на советскую метеостанцию «Благополучия». Субмарина шла в надводном положении и Ланге, надышавшись свежего морского воздуха, спустился в рубку и приказал штурману делать записи в бортовом журнале. Штурман приготовился:
«24. 09. 43.
04:00. На обратном пути я намерен совершить налёт на радиостанцию «Благополучия» на Новой Земле и уничтожить её. Мне кажется, это не поставит под угрозу задачи других лодок… »
– Ага, вижу! – проговорил Ланге. – Пиши:
08:15. Видна радиостанция Blagopolutschia. Дальность равна 12 морских миль. Нырнул. Проследовали к радиостанции на перископной глубине.
09.30. Лодка села на мель у самого южного ледника у Благополучия, продулась, всплыла на поверхность в 4-5 морских милях от станции и подошла под прикрытием лежащего айсберга.
10. 11. Нырнул. Продолжил движение на перископной глубине.
Радиостанция лежит на небольшом соединительном языке полуострова. 1 большой дом с несколькими дымовыми трубами, 2 этажа, радиопеленгатор на крыше. В 20 метрах к северу отсюда 2 большие радиомачты, 4 мачты поменьше, вероятно, коротковолновый пеленгатор. Дальше на северо-запад небольшой дом.
13.13. Всплыл.
13.15. Открыл огонь. Первая цель: радиостанция. Примерно после 30 попаданий она горит. После этого загорелся дом поменьше, выстрелили ещё по радиомачтам.
13.45. После 76 выстрелов калибра 8,8 см. и 350 выстрелов калибра 2 см. огонь прекратился, поскольку радиостанция и прилегающие к ней здания полностью разрушены.
13.50. Отвернул и с помощью обоих дизелей обогнул полуостров и дальние скалы мыса в Западном заливе, чтобы уничтожить метеорологическую станцию, о которой сообщили Люфтваффе.
16.16. Осторожно пошёл среди надводных камней и прибоя. Остальные дома, находятся недалеко от воды, в западном направлении от радиостанции. Есть большой дом, 1 дом поменьше и 1сарай. Трое выживших бегут в горы.
Поскольку дальность слишком велика для использования резиновой лодки с десантом, дом был обстрелян артогнём. В самом большом доме видно находился бензин и горел высоким пламенем. После 32 выстрелов калибра 8.8 см. и 250 выстрелов калибра 2 см. всё уничтожено.
17.00. ушёл на обоих дизелях».
***
Двое полярников, работавших на станции «Благополучия», Крымов и Шашковский, спаслись. Услышав первые выстрелы, они сразу же сообщили по радио о нападении немецкой подводной лодки и, не раздумывая, бросились в сторону скал.
– Сволочи, – ругался начальник метеостанции Шашковский, – а нам нечем ответить.
– Налетели по-волчьи и сожгли станцию, – прохрипел простуженный Крымов. – Хорошо, что мы успели сообщить на Большую Землю. Как бы немцы не высадились на берег, тогда нам будет крышка!
– Не дрейфь, будем ждать помощь!
Они укрылись в скалах и пережидали до тех пор, пока вражеская подлодка не ушла, и только утром, выглядывая из камней, они развели костёр. В обугленной кладовой они нашли обгорелые консервы и устроились перекусить. Крымов, вскрывая искорёженную огнём банку, спросил Шаховского:
– Георгий Александрович, расскажи об острове Гукера Земли Франца-Иосифа, ведь на нём ты зимовал в 29-ом году. Наверно, там вы питались не обгорелыми консервами?
– Да, это была первая советская зимовка. Нас было семеро: Илляшевич, Кренкель, Муров, врач Георгиевский, каюр Алексин, повар Знахарев и я.
– И что же вы ели? – сглотнул Крымов.
– Наше меню было примерно такое: утром и вечером – ветчина, сыр, масло, кофе, чай, а на обед – суп, мясо с картофелем или рисом, кисель.
– Ого!
– А ты как думал, иначе ждала бы тебя цинга, – улыбнулся Шаховский и продолжил. – По праздникам вино, шампанское, иногда разбавленный спирт. А когда дела с провизией были плохи, то к столу – мясо белых медведей. Дело в том, что к нам всё время наведывались любопытные мишки, и их мясом кормили собак, потому что оно пахло рыбой. Ты же знаешь, мясо медведя чёрное, так вот, наш повар Знахарев наловчился готовить из него шницеля без запаха рыбы, да ещё украшал этот шницель долькой лимона. Клянусь! Если бы боги были рядом, они позавидовали бы нам! А пока, Крымов, будем есть горелые консервы, подпалённые немцами!
На третий день в небе показался гидросамолёт. Он закружил над обгоревшей станцией и, убедившись, что немцев нет, приводнился. Штурман Аккуратов принял погорельцев на резиновую лодку и доставил их на гидросамолёт. Полярный лётчик Черевичный помог голодным полярникам подняться в кабину гидросамолёта и пошутил:
– Досталось же вам ребята на орехи.
– Хорошо, что живы! – ответил Крымов, а Аккуратов дал полярникам по куску сала и с сожалением добавил. – А вот хлеба у нас нету.
Глава 32. Перелёт Диксон-Тикси
В антенну бьёт полярным льдом и градом,
Твой голос нам подолгу не поймать,
И всё-таки за тыщу вёрст мы рядом
С тобой, Москва, Отчизна наша, мать!
К.М. Симонов
Наступившая навигация 43-его в Карском море выдалась нелёгкой, а потому не обошлось без осложнений. Немецкие подлодки постоянно преследовали и нападали на советские транспортные корабли, следовавшие на запад по Северному Морскому пути. Так как Северный флот не мог полностью гарантировать безопасность возвращения транспортных судов и ледоколов с востока, то в Ставке Верховного Главного командования решили оставить транспортные суда на зимовку в Диксоне, а ледоколы вывести на Белое море. И штаб Северного флота стал усиленно готовиться к встрече и охране ледоколов. Были приведены в готовность все эсминцы, тральщики, подводные лодки и самолёты. Остался вопрос, как доставить на Тикси руководителя этой проводки ледоколов контр-адмирала Степана Кучерова, который со своим штабом уже прибыл на Диксон.
Октябрь уж наступил, надвигалась полярная ночь, а в Карском море у берегов Диксона появилось ледяное «сало». Синоптик, прибывший со штабом, предупредил:
– Если море на Диксоне затягивается льдом, то море Лапевых имеет более мощное лёдообразование, и потому водным путём в Тикси не добраться! Так что отправлять судно на восток в это время просто безрассудно!
– А если самолётом?
Но вызванные Кучеровым лётчики, только покачали головами:
– Степан Григорьевич, в такую погоду подобный полёт невозможен.
– Почему?
– Может подвести сам самолёт и потом условия посадки под вопросом. Где приводниться гидросамолёту? Ведь тоже неизвестно. Вы же знаете, с запада, с Атлантики, идёт сильнейший циклон. Мы ожидаем, что он вот-вот обрушится на Диксон и пойдёт прямым ходом на Тикси. Как лететь?
Кучеров только раскричался и позвонил Минееву, «морскому» начальнику Диксона:
– Слушай, Ареф Иванович, найди мне полярного лётчика, который бы не побоялся лететь на Тикси. Ты знаешь, мне во, как надо!
Уже поздним вечером Минеев вызвал лётчика Ивана Черевичного и без обиняков спросил его:
– Не возьмёшься ли слетать на Тикси?
– Можно влипнуть,– сразу ответил Иван. – Надо подумать и посоветоваться с экипажем.
– Жду!
Наконец, Иван Черевичный дал ответ:
– Экипаж решил лететь!
В полночь 13 октября 1943 года группа пассажиров во главе с контр-адмиралом Кучеровым направилась на берег. Гидросамолёт «Каталина», освещённый прожекторами, уже стоял на воде и ждал пассажиров, которые вскоре со шлюпки перебрались в салон самолёта. Их оказалось 13 человек и выяснилось, что синоптиком от Главсевморпути оказалась женщина Александра Никитична Петрова.
«Тут поневоле станешь суеверным, но что не сделаешь, раз согласился!» – подумал Черевичный и приказал. – Взлетаем!
Гидросамолёт «Каталина» взлетел с освещённой прожекторами водной полосы бухты Диксон и ушёл в кромешную тьму ночи. Едва набрав высоту, машина оказалась в сплошной облачности, а атлантический циклон уже догнал самолёт, из плена которого было не вырваться. Самолёт несло сильнейшим ветром, болтало из стороны в сторону, крутило, а Черевичный только ругался, еле-еле справляясь с управлением самолёта. Радист Макаров докладывал на Диксон обстановку, а сквозь оглушительные атмосферные разряды, помехи, вой и треск прорывались лишь редкие радиопеленги, и скупые пожелания удачи.
Черевичный вёл гидросамолёт «вслепую», и говорил себе:
– Лишь бы не сбиться с курса, лишь бы добраться до бухты Тикси.
Жуткая тряска продолжалась, и машину кидало в воздушные ямы, как щепку. Пассажиры замирали и стонали, их рвало, а самолёт тем временем начал леденеть.
– Слышишь, – обратился Черевичный к радисту, – как по крыльям самолёта барабанит дробь? Это с хрустом бьют кусочки льдинок, срывающиеся с винтов моторов нашего самолёта?
– Как бы совсем не заледенеть, – проговорил радист Макаров, и вдруг закричал. – Командир, оборвалась наружная антенна.
– Высовывай запасной тросик, – спокойно ответил Черевичный.
Макаров выпустил новую антенну, но и её вихрем сразу оборвало, тогда штурман закричал:
– Ставь, черт возьми, толстую проволоку, а для грузика возьми ящик с инструментом у бортмеханика Чечина.
С новой антенной «самоделкой» связь с Диксоном восстановилась. А тем временем самолёт отяжелел настолько, что не мог пробить облачность, и летел над самым морем.
– До воды было совсем ничего. Что делать? – кричал, перекрывая шум моторов, штурман.
– Летим, как есть, – ответил командир и приказал. – Ракетой будем определять высоту полёта.
Летчики по очереди стали стрелять из ракетницы вниз и кричали:
– Идём на высоте 10-15 метров!
– Хорошо!
– Высота до 30 метров.
– Ещё лучше!
На рассвете где-то у мыса Челюскина ветер приутих. Облачность поднялась, и обледенение гидросамолёта закончилось. Все с облегчением вздохнули и увидели бухту Тикси. В заливе Булункан штурман разглядел узкую полоску незамерзающей воды. И на исходе 10-ти часового полёта гидросамолёт «Каталина» пошёл на посадку и приводнился на свободную ото льдов воду.