ев стали истреблять людей, спасающихся среди обломков на воде. При этом 46 человек погибло, спасти удалось только 17 человек. А немецкие эсминцы обстреляли посёлок Захребетное и удалились. Мы приняли меры, и бомбардировщики, высланные нами, нашли эти эсминцы и один из них подбили. Он, окутанный дымом, остановился, а остальные эсминцы быстро скрылись. Вскоре над подбитым эсминцем появились «мессершмитты», которые завязали воздушный бой с нашими бомбардировщиками. В итоге этого боя мы потеряли два самолёта.
– Вот видите, – посетовал Головко, – здесь и анализировать не нужно – была слабая разведка, и были посланы бомбардировщики без прикрытия истребителей. Я ведь тогда приказал послать подводные лодки и добить эсминец торпедами, но тот сам затонул. А если бы знать заранее о появлении немецких эсминцев, то можно было бы одним массированным ударом покончить с ними.
– Нам бы усилить конвои, – заметил кто-то из офицеров.
Головко походил, походил по кабинету и с горечью сказал:
– Конечно, нам не хватает современных военных кораблей для сопровождения транспортов. Ставка обещала помочь, так что ждём!
Глава 10. Таран
5 декабря 1941 года в Баренцевом море произошёл необычный случай. В то время, бывший рыболовецкий траулер, сторожевой корабль СКР-25 «Бриз», вооружённый двумя пушками и пулемётом, выполнял дозор на линии «мыс Канин нос–Святой Нос». В его задачи входило патрулирование морских путей, по которым транспортные суда доставляли грузы в Мурманск.
Море было спокойное. Тёмное беззвёздное небо нависло над сторожевиком, и вдруг выглянула луна, и на её лунной дорожке появилось длинное чёрное пятно.
Вахтенный краснофлотец Потапов, стоящий у кормового орудия, доложил:
– Вижу по курсу длинное пятно!
– Тревога! – сразу объявил вахтенный офицер Садиков и вызвал на капитанский мостик командира старшего лейтенанта Киреева, который сразу приказал:
– Световым сигналом запросить пароль.
Но ответа не последовало, и Киреев крикнул:
– Кормовое орудие! Огонь!
Прогремел выстрел, вспышка которого высветила немецкую субмарину, и Киреев отчётливо прочитал на её боевой рубке U-578.
– Право руля, и полный, самый полный вперёд! – приказал он и прокричал. – Не уйдёшь, зараза! Иду на таран!
Субмарина стала уклоняться от неожиданной атаки, но погрузиться в море не успела. Ещё мгновение, и сторожевик протаранил рубку субмарины. Раздался треск, шипение, и вражеская подлодка получила сильный крен. А наводчик кормового орудия закричал:
– Слышите шипение? Пошли пузыри из пробоины.
– Потопла!
После таранного удара командир сторожевика Киреев приказал:
– Полный назад!
И матросы, выбежавшие на палубу, увидели, как «Бриз» вырвал форштевень из корпуса вражеской субмарины, которая перевернулась кверху килем и скрылась в море.
«Эх, сейчас бы серию глубинных бомб», – подумал Киреев, и велел радисту:
– Передай координаты потопленной немецкой подлодки U-578, и вызови «аварийку».
Затем он развернул сторожевик и приказал поставить буй на месте тарана. Сделав победный круг, Киреев приказал:
– Взять курс «Канин Нос-Святой Нос». Полный вперёд!
Через два дня на место установки буя прибыли аварийные катера и, прощупав, подтвердили затопление немецкой субмарины.
– Так будет с каждой немецкой «гадиной», – восхищаясь, кричали моряки, – и будет до тех пор, пока не останется ни одной!
Глава 11. Учёба
Ах, война, что ты сделала, подлая?
Стали тихими наши дворы …
Наши мальчики головы подняли,
Повзрослели они до поры.
На пороге едва помаячили
И ушли за солдатом солдат …
До свидания, мальчики!
Мальчики, постарайтесь вернуться назад!
Б. Окуджава
Шёл 42-ой год. В тихом переулке Москвы в полуподвале старинного дома разместилось училище связи. Здесь спешно готовили советских радистов, которым давали больше практики, чем теории, да и понятно, ведь время-то было военное.
За длинными столами сидели ученики, многие из них рылись в радиохламе и горбились над деталями разобранных учебных радиоприёмников. А однорукий усатый учитель, очень похожий на боцмана, важно расхаживал между столами и вдруг, услышав хлопок, остановился. Весь класс сразу всполошился, а Иван Ковалёв мгновенно нырнул под стол.
– Разве можно так обращаться с лампой? – спокойно отреагировал учитель. – Её родимую, надо держать, как хрустальную вазу, а ты раз и …
– Да, я … промямлил Ковалёв, вылезая из-под стола с разбитой лампой.
А «боцман» перебил его:
– Вот посмотри на своего приятеля Льва Венцковского, он однорукий, как и я, но такого себе никогда не позволит.
Ученики зашумели, а учитель продолжил:
– Готовьтесь, завтра я буду вас учить собирать и ремонтировать рацию …
Тут прозвучал звонок, и ученики бросились к двери.
– Куда? Я ещё не закончил занятие! – во всю мощь заорал учитель. – Почитайте на сон грядущий брошюру по рациям. Завтра проверю!
– Что там собирать? – на ходу говорил Венцковскому Ковалёв. – Давай сами соберём радиоприёмник и послушаем, что говорят о войне. Я и лампы припрятал.
– Украл, значит? – вскипел Венцковский.
– Нет, что ты, – покраснел Ковалёв. – Я лампы нашёл в школьном контейнере. Да, идём же ко мне и соберём.
– У тебя для этого нет деталей,– стал было сопротивляться его друг. – Например, детектора.
– Найдём, – повеселел Ковалёв, почувствовав слабинку друга. – Детекторному радиоприёмнику источник питания не нужен. Он ведь питается от энергии радиоволн и ему нужна только антенна и заземление. И всё!
Друзья вошли в огромную квартиру, и Венцковскому стало как-то не по себе. Он посмотрел на друга и тихо спросил:
– А отец не заругается?
– Его нет дома, а мама ничего не понимает в радиотехнике, – заулыбался Ковалёв. – Садись за стол, а я принесу детали.
– Вот видишь, всё есть, – начал разбирать детали Ковалёв. – Вот детектор германиевый, достался от отца, есть диод типа Д-2 плюс контур из катушки и конденсатора переменной ёмкости, который без разрешения взял у отца. Сейчас слепим, бросим антенну, а за батарею отопления зацепим заземление и …
И тут в комнату вошёл отец. Он, молча, взял ремень и хлестанул по спине сына:
– Я тебя предупреждал, чтобы ты не смел собирать радиоаппаратуру. Предупреждал? Молчишь, тогда получай ещё!
Ковалёв взвизгнул, но порку выдержал. Отец обмяк и стал читать нравоучение:
– Вы должны знать, что 25 июня 1941 года вышло постановление Совнаркома СССР «О сдаче населением радиоприёмных и передающих устройств». Ведь немецкая пропаганда в своих передачах специально врёт, и у населения может возникнуть паника. Они, например, трубят, что взяли Москву и Ленинград. Поэтому я повторяю, слушать радиопередачи запрещено, иначе вас могут арестовать, как немецких агентов. Понятно?
Отец взял мешок, сложил туда радиодетали и вышел из комнаты.
– Поделом тебе, и мне наука, – подытожил Венцковский и заторопился. – Я домой, ведь надо ещё просмотреть брошюру по рациям.
– Да ладно, проехали,– виновато отреагировал Ковалёв, – а завтра мы в училище посмотрим детали настоящей рации.
Утром учитель уже показывал своим ученикам рацию.
– Вот смотрите, это радиостанция «Омега», среди радистов её называют «Север», потому что хороша для полярных станций. Весит она 2 кг., ещё 2 кг. – это антенна, наушники, утеплённый шлемофон и ключ. Плюс батарея весит 6 кг. и на всё про всё – 10 кг.
– Тяжеленная! – отметила Ирина Быстрова.
– А ты как думала? – ответил за всех Ковалёв. – Зато надёжная, и можно нести в двух вещмешках.
А учитель продолжил:
– Радиостанция действительно переносная с батарейным питанием от ветряка. Приёмник прямого усиления, трёхкаскадный, работающий с плавной перестройкой частоты. Радиостанция работает на 3-х малогабаритных лампах…
Ученики слушали и вникали в тонкости конструкции рации, с которой им вскоре придётся работать на фронте. Они с интересом разглядывали детали рации и задавали вопросы об их починке.
Ковалёв поглядывал на своего друга и, улучив момент, прошептал:
– Вот это вещь! С такой рацией можно хоть куда.
И услышал ответ друга:
– Хочу на север в Заполярье!
Скромно молчавшая Ирина Быстрова тоже высказалась:
– И я хочу с вами на север!
– Вы же слышали, что там, на линии обороны, в окопах и дотах Рыбачего, сейчас жарко, – заметил Ковалёв. – Наши войска стоят насмерть!
Глава 12. На полуострове Рыбачьем
Колючий ветер нас хлестал,
Бураны жгли и с ног сбивали,
Но нам Рыбачий домом стал,
Как дом его мы защищали.
Н. Букин
– Ну, что десантники приуныли, – рассмеялся старшина 2-ой статьи командир разведгруппы Виктор Леонов. – Возьмём «языка»?
– А как же!
– Да, уж возьмём, – заметил старшина и растрогался. – Море провожает десантников, а шум прибоя заглушает наши шаги. Мы заходим в «гости» на Рыбачий к немцам-егерям, и возвращаемся к своим катерам, разделяя скорбь по погибшим.
– Ну, ты даёшь!
Он привстал и закричал:
– Неча рассусоливать! Отдыхать! Завтра ночью в рейд.
Полярная ночь полыхала северным сиянием, но десантникам было не до красот. Они высадились с катеров, невидимые в белых масхалатах, и поползли по-пластунски. Ещё немного и разведчики у цели.
– Видите, снежные бугорки? – показал Леонов – Это землянки немецких егерей, занесённые снегом. Вот там и будем брать «языка». Ты, Кашутин, со своей группой обезвредь часового. Вот того у крайней землянки. Понял? Выполнять!
– Радышевцев, Агафонов, Харабрин! За мной, – тихо приказал Кашутин.
И разведчики поползли, но были обнаружены. Началась стрельба, и сразу послышался треск автоматов и крики … Из крайней землянки выскочил немецкий офицер в распахнутом мундире с автоматом на перевес, и наскочил на Радышевцева, и напрасно. Он тут же получил прикладом по голове и его, уже связанного с кляпом во рту, поволок за собой довольный Радышевцев.