Высокогорный Кавказ в первые дни мая курортных условий не предлагает. К обеду вершины закрывает плотным туманом, который бесшумно спускается в ущелье, где мы стоим с ночевкой на редких бурых проталинах, окруженных зубастыми ожерельями сырых камней, кое-где прикрытых метровым одеялом набухшего снега.
К вечеру туман соскальзывает с вершин, прокрадывается по мерзлым склонам, занятым жухлой травой, расползается по вытянутой на километры посадочной полосе ущелья, раздувается, как сахарная вата, окружая нас призрачной мутной дымкой, принося за собой снегопад и дожди.
Температура падает до минусовых значений, а видимость – до пары метров. Набухший, плотный воздух обжигает и выворачивает неодетые кисти рук, задействованные в сборке палатки, мытье посуды и приготовлении ужина. Чайный кипяток остывает в полминуты. Требуется стремительно переправить его в желудок для внутреннего сопротивления снежной агрессии.
В 20:00 мрак и холод разгоняют нас по палаткам. Мой потасканный походами спальный мешок едва выдерживает 0 °C, а к предстоящим минусовым показателям не готов совсем. Затвердевшая земля не дает расслабить плечи и ноги. Заползает ветер, заполняя пространство жилища колючим воздухом, угрожая моему хрупкому сну и жизненным силам. Надо дождаться рассвета и, собрав экипировку, двинуться к заваленным снегами скалам.
Ночи в высокогорном Кавказе холодные, сна я почти не видел. Убравшись в глубину спальника и поджав ноги, жду наступления утра…
Сваренные в котелке кофе и каша должны разбудить скисшие, подмерзшие члены тела… Прихватив ледорубы и альпинистские кошки, двигаемся в направлении вершин, оставив тяжелые рюкзаки в безлюдном лагере в горном ущелье.
Идем вдоль бегущей камнями речки, пока не решаем штурмом взять поросший редкой и жухлой растительностью покатый склон, внизу у воды, приваленный стеной снега. Выше склон горы напоминает кривую горбатую спину дикого животного с буро-рыжей шерсткой в черную каменистую крапинку, ближе к голове животного шерсть скрывается под полями ползучих снегов.
В 10-литровом рюкзаке за спиной кошки да термос с горячим чаем, поверх рюкзака слегка раскачивается непрочно привязанный ледоруб. По карманам распиханы «Сникерсы», их предполагается умять по пути наверх.
Примитивные и заношенные трекинговые боты требуют избегать снежников, ради этого приходится петлять по склонам. Снег местами проявляет твердость, позволяя шагать как по засыпанной щебенкой дачной дороге. Кое-где белый настил похож на заболоченную по весне лесную тропу, и ноги одна за другой валятся в глубину порошка то по колено, то по самую жопу. Случается и ползти по снежнику на коленях, перебирая конечностями и ерзая задницей, торопясь к финишу.
Каждый час меняется погода, а бывает, и поминутно. Припекающий солнечный взгляд, под которым не терпится раздеться до самой футболки, сбивают скрипучие ветра, жгучие и пронзительные.
К полудню климат безвозвратно портится. Вершины заслоняет мутной дымкой, которая начинает спускаться в долину, принося с собой холод и дрожь.
Приблизившись к Вороньим скалам, обнаруживаем, что вершин нам не видать: штурмовой лагерь надо перебрасывать ближе к подножию горы, выше 3 тыс. метров, дабы успеть к полудню взять высоту и сохранить возможность спуститься, минуя опасный высокогорный туман.
Холодной ночью мы делим единственный зимний спальник на двоих, прикрываясь вторым, как одеялом, укладываясь вплотную боком, так что колени сплетаются, а ладони подпирают голову. Долгая бессонная ночь, которую можно поделить на пятиминутки, каждую из которых у меня затекает то одна, то другая конечность.
Не могу понять причины бессонницы – горная придурь или переутомление. Теснота наших тел и дубовость земли отвлекают не меньше. Не спасает и мерный речной рокот.
На этот раз решили покинуть лагерь в 5:00, но планы изменились.
– Туман на вершинах. Смысла нет идти. Часок подождем, – объявил Андрей.
На этом я утих, ухватив щепотку сна.
Дышим, стоя у подножия вороньей черноты скал. Слегка вогнутая полукругом каменная отвесная стена по форме напоминает ту, что защищала народы Севера от нашествия Белых Ходоков и одичалых по сюжету «Игры престолов».
– Тут не пройдешь. Только лезть по стене. Опасно. Тропить по снежному склону с ледорубом, выйти выше к скалам и там пытаться прошмыгнуть. Но уклон резкий… Да и снег уже подтаивает… – бормочет Андрей, глядя на великую каменную преграду.
Штурм стены сочли убийственным и решили попытаться ее обойти. Ниже по склону виден худой заснеженный хребет – может, по нему проскочим отвесные скалы… Погода портится, и времени на маневры на большой высоте почти не остается…
Отказавшись от попытки восхождения, возвращаемся в лагерь. Под ногами на сотню метров сваливается резкий блестящий снежный склон, слегка продырявленный следами нашего присутствия.
Меня начинает мучить страх высоты. Бьет в голову тошнота от мыслей о срыве и падении моего тела, о разрыве связок и хрусте костей. Фобия, не иначе.
Перевожу дух, гляжу в ноги, дышу. Говорю себе: «Спуск не подъем. Осталось спуститься, и все».
Настоял на страховке. Перевязались, и я зашагал вниз – страх отмер. Внимание зациклилось на длинных падающих шагах и фиксации равновесия. Веревка натягивается – я притормаживаю, чтобы дать себя догнать, и снова гоню шаг, лишь бы быстрее сбросить высоту и остатки душного волнения.
Выходим на груды крутых камней и танцуем по их накатанным зубьям и ребрам. Вниз. Я стараюсь избегать подтаявших за утро снежных полей из сочувствия к промокшим ногам.
Нам предстоит провести здесь еще одну ночь, холодную, бессонную ночь, и найти другой путь на вершину, а затем вернуть себя к жизни в более простых и привычных условиях.
Вечер в семейном ресторанчике в Махачкале. Южный полумиллионник, тарахтящий и поскрипывающий. К многоэтажкам липнут разносольные пристройки с бутиками, их облизывают фарами свистящие и хрипящие на перекрестках «Лады».
Расставляя порции хинкала, официант рассказал, что вместе с девушкой приехал в Дагестан автостопом – родом он из Кыргызстана. В поселке строителей Чиркейской ГЭС он остановился в домиках на воде, хозяин коих Сирожиддин вошел в безденежное положение путника, позволив ему обосноваться на сколько потребуется.
– Позвоните, Сирожиддин всегда поможет добраться по республике куда скажете.
Именно так в Дагестане устроен поиск машины – сарафанное радио. Можно прикинуть цену по «Яндексу», но искать водителя все равно придется на земле. Забегая в кофейню или устраиваясь в гостиницу, непременно обзаведетесь парой номеров водителей, готовых принять гостей на борт универсальной машины «Лада-Приора».
Других вариантов нет. Редкие маршрутки едва ли помогут добраться в горные районы, только в окрестностях Махачкалы, за ее пределами нужен автомобиль. Этот вакуум замещают активные владельцы авто, выступающие в роли переводчиков и экскурсоводов. День поездки может стоить 5–7 тыс. Все зависит от дороги, ну и как договоритесь. Проводниками могут стать таксисты, сотрудники отеля или ресторана. Искать не придется, самостийные гиды сами познакомятся и предложат услуги, а если не могут взяться лично – посоветуют друга, который возит туристов, и сведут с ним.
С дорогами тоже беда, местами региональные трассы вообще не асфальтированы. Взбаламученная вспухшая грунтовка, дымящая пылью, кружит серпантином, заводит к вершинам лесистых предгорий.
Вот вознамерились вы увидеть знаменитую громадину Сулакского каньона, над которым возвышаются Дубки, поселок строителей Чиркейской гидроэлектростанции, запущенной еще в 1960-х, к слову самой мощной на Северном Кавказе.
По ту сторону Сулакского каньона стартует сплав на катерах, ведет туда именно такая пыльная взъерошенная ухабами грунтовка, не успевшая еще обрасти асфальтом. Именно туда предстоит сегодня добраться нам.
Набираю Сирожиддина, номер которого получил от официанта, узнаю о поездке из Махачкалы в Дубки.
Справляюсь о наличии мест для ночлега в Дубках. Из отдаленного пгт незнакомец доезжает за нами до Махачкалы – почти сотню километров, – чтобы отвезти к имеющимся у него домикам на воде. За этот трансфер он не берет ничего. За домик договорились заплатить тысячу за ночь. «Если с деньгами трудно, просто оставайтесь в гостях». Это все, что следует знать о гостеприимстве народов Дагестана.
Дагестан стал одним из главных открытий внутреннего туризма в России последних лет. Люди едут сюда ради этнотуризма, гастротуризма, вертолетных туров, горных походов и даже пляжного отдыха на курортах Каспийского моря. В 2022-м регион принял до 2 млн гостей.
Мест не хватает, и гостиницы строятся прямо на ходу, признается Саадула Омаров, председатель Ассоциации туристской индустрии республики: «У нас проблема с местами расселения. Люди выкручиваются, сдают квартиры, гостевые дома в горах».
Мы поселились в домиках на воде, качающихся на бирюзовых водах Чиркейского водохранилища. По соседству ночуют копошащиеся в колючих кустах коровы, занятые поисками еды на высохшей под солнцем земле.
Закупка ужина происходит в сельском фургончике пгт Дубки, в восьми километрах выше по дороге от берега Чиркейского водохранилища. В продмаге в избытке представлены пакетики с сушеным мясом курицы и говядины, сыры чечил, различные виды макаронных «бичпакетов» и овощных консервов. В наш рацион вошли все обозначенные ингредиенты.
Ночь утопила окрестности плавучих домов в нефтяной мгле, холод прогрызается внутрь жилища, покусывая не прикрытые одеялами пальцы. Шорох, окружающий одинокий дом, проскальзывает через щель закрытой двери. Принадлежность настораживающих звуков остается неясной, вероятно, нас кошмарили охочие пожрать на ночь коровы…
Глава 5Вершина России
Эта глава посвящена Северному Кавказу и его самой высокой точке – вулкану Эльбрус (5642 метра. –