Авт.). Мы рискнули направиться к его вершине уже в апреле, то есть в зимний сезон, когда температура здесь ночью еще достигает –30 °C, а ветер набирает скорость до 20 м/с, превращаясь в шторм.
Каждое утро ты встаешь с постели по будильнику, чистишь зубы, натягивая на задницу одну из двух имеющихся пар брюк. Не находишь нужным выпить чаю в отсутствие в квартире чайника (его здесь не видели уже месяц), выметаешься. Выбираешься из Замкадья на автобусах, маршрутках, пешком, бегом. Ты знаешь, что через минуту к станции подойдет новенький поезд со значком «М». Сотни людей, выстроившихся на перроне, ломанутся внутрь, как пчелиный рой – в улей.
Ты знаешь, что через час ты окажешься на другом конце Москвы – у одного из многочисленных киосков фудкорта, закупаясь фастфудом на завтрак и, вероятно, на обед. Ты – то, что ты ешь, и ты торопишься это съесть. Ты спешишь оказаться в офисе раньше коллег, чтобы никто не помешал тебе сожрать все, что ты купил на завтрак.
Ты – это пул задач в списке на выполнение. Ты – это звонки спикерам, сообщения, опубликованные статьи и количество их просмотров. Ты – это суммы на твоей банковской карте, вечно стремящиеся к нулю. Ты – обратный отсчет, и время пошло: четыре, три, два, один…
Двадцать минут до закрытия ТЦ, где я еще не купил экипировку для горного похода по Кавказу. Вылет – утром. Не выбраны трекинговые штаны, ботинки, пуховик, ветровка, флисовая кофта, перчатки, трекинговые палки и беговая шапка. За пару минут до закрытия натягиваю штаны по дороге к кассе, не заходя в примерочную, в темпе армейского вальса. Сдаю продавцу: «И вот эти пробейте, пжлста».
Вместе со школьным другом мчим в мое одинокое логово в Замкадьях. Полночь. За дверью – пыльная, заваленная сумками и одеждой однушка. В доме нет еды и даже посуды. Только раздвижная кровать, шкаф до потолка и пластиковые тарелки и стаканчики. Условия спартанские. Мой камрад-перфекционист, не замечая окружающего ада, швыряет спальник поверх скомканного постельного белья и засыпает прям так.
На завтрак – салат из помидоров. Время выходить, и я заваливаю на спину распухший от содержимого 90-литровый рюкзак, который моей подруге одолжил ее товарищ, а она – мне. Делать это приходится сидя на полу, опрокидывая вещмешок в 23 килограмма на спину, будто валун Сизифа.
До вылета – два часа. На спуске в метро замечаю киоск с мужским нижним бельем. В моем распухшем рюкзаке только пара трусов. Беру еще трое: красные, черные и белые. С пистолетом и гербом России на известном месте. Гроза района.
Влетаем в набитый людьми метровагон. Бежим к «Аэроэкспрессу», к дверям аэропорта, к очереди на стойке регистрации, на борт самолета. «Пристегните ремни».
Надо иметь смелость действовать из своих желаний. Особенно если они безумны и кажутся невыполнимыми. Только так и можно играть с мечтами: хвататься за них, когда они еще слишком высоко. Идти с повязкой на глазах, доверяя судьбе, как поводырю. Хватать проводников и подсказки с ресурсами по дороге. Рискуя и одолевая страх, что будет следовать за тобой.
Есть и другой путь. Ждать, пока время само приоткроет занавес тайны и ты поймешь, как нужно действовать. Но мечты редко доживают до зрелости ума. Когда все становится ясно, запал энергии растрачен, да и желание становится ненужным. Живая мумия, пустой кокон.
Мечты умирают, как любовь, по Бегбедеру. Пока они с нами, они слегка капризны и требуют не только любви, но и решительных действий. Если до дела не доходит, мечта оставляет влюбленного. Точка. Нерешительному придется нести цветы не к чарующим ногам, а к братской могиле, где покоятся тысячи тысяч оставленных нами желаний.
Время для мечты – сейчас. Если твоя еще не сдохла.
С началом весны все мои мысли сосредоточены на главной вершине Европы – вулкане Эльбрус (5642 метра).
Чтобы подготовиться к условиям длительного пребывания среди снегов, запланировали поход на лыжах по лесам Ярославской области. Но, как это обычно бывает, что-то пошло не так, лыжи заместил зимний сплав по Волге – взяли в аренду у знакомых каркасно-надувную байдарку. Ее нужно было собрать: укрепить оболочку изнутри алюминиевыми трубками – собственно каркасом.
Ранним утром 28 марта садимся в такси и двигаемся к байдарочной базе, где ночует наше судно. «Да вы никак адепты Конюхова», – захихикал водила, намекая на сплав-кругосветку, которую Федор Конюхов тоже совершил на байдарке.
Лодочная база располагается у реки Которосль, в паре километров от Волги. Но вода еще лежала подо льдом, и нам пришлось тащить 25-килограммовую байду на плечах до Волжской набережной Ярославля.
План был такой: дойти по Волге до Костромы, затем – до Плеса в Ивановской области.
Первый час сплава говорим только о том, когда повернем назад. Забиваются руки: я хило владею техникой гребли, слабо задействую плечи и спину. Брызги от весел заливают перчатки и куртку. На капюшоне поминутно растут сосульки.
На пути возникают льдины, оказываясь под нашим хрупким днищем. Я морально готовлюсь к купанию в ледяной воде. Думать об этом больно. Доплыть до берега после падения в воду – полбеды. Нужно еще добраться до дороги, найти машину и эвакуироваться в город.
После 30 километров сплава меня охватывает опасная уверенность: идти до конца, добить задуманный маршрут во что бы то ни стало. Внезапно начавшаяся и тут же переставшая метель уже не пугает. Но по законам жанра: кажется, что хуже быть не может, – будет хуже.
Впереди просияла снежная полоса – река полностью закрыта льдом. Нащупали пирс для высадки и втащили судно на берег. В надежде миновать замерзший участок реки решаем волочить байдарку по суше до удобного места.
Пройдя пару километров пешком, оказываемся во Введенском храме. Там доходчиво объясняют, что река и дальше скована льдом. Мать Лия угощает чаем, снабжает церковными поясами и благословляет брать такси до автобусной остановки.
Через пару часов мы дома, созваниваемся с парнем, у которого взяли судно. Рассказываем эпическую историю, а он говорит – пытался дозвониться и предупредить, что в Костроме Волга еще не вскрылась из-подо льда.
Не каждому можно доверить мечты. Почти никому. Вера в свои силы похожа на доморощенную пальму, прихотлива и не любит избыточное внимание посторонних. Скапливается, как личный капитал, методично, и может быть мгновенно растрачена: на глупости, проигрыши и провалы.
Свои идеи часто приходится держать в тайне, все окружающие влияют на твое хрупкое равновесие, и ты прячешься с мыслями и желаниями в кокон. Изолируешься, чтобы накопить силы, варишься и зреешь в собственном вакууме, чтобы однажды вернуться с готовностью бороться за то, что считаешь важным.
Остается месяц до похода на вершину главного пятитысячника России – вулкана Эльбрус. Наверх мы собираемся не идти, а бежать – с участниками высокогорной гонки Red Fox Elbrus Race. Я совершенно не соображаю, как это перенесу, но решение принято, а лоты на участие и билеты в Минводы – куплены.
Я таскаю на работу кроссовки с ветровкой – для пробежек в парке. Под ногами то хлюпает, то скользит снег. Перчатки все время куда-то пропадают, приходится носиться по лесу с натянутыми, как у Пьеро, рукавами. Бегаю час, играя с темпом, встраивая ускорения.
Для подъема на западную вершину Эльбруса (5642 метра) предстоит провести курс акклиматизации: постепенно подниматься выше и привыкать к нахождению на высоте. Забег Red Fox назначен на 7 мая, на акклиматизацию – две недели. Но, как это обычно бывает, мы с камрадом Андреем Единовым решаем попытать удачу неделей раньше… Передаю ему слово.
Boeing приземляется в аэропорту Минеральные Воды, откуда мы выезжаем в горный район Приэльбрусье. Маршрут до поселка Терскол, где запланирована ночевка, проходит по автодороге «Кавказ» на юг, до небольшого городка Баксан. Затем водитель Алим поворачивает направо, на запад. Дорога А-158 проходит по правому берегу горной реки Баксан, что берет начало на ледниках Эльбруса.
Начинаю допрос водителя. Выясняется, что Баксан по-балкарски значит «накрывающий». Название оправданное: несколько лет назад из-за обильного таяния ледников река Баксан вышла за пределы русла, размыла часть дороги и разрушила стоящие рядом строения.
После ночевки у подножия Эльбруса решаем пройтись наверх – до международной обсерватории «Пик Терскол» (основана НАН Украины в 1980 году). Туда ведет туристическая тропа с подъемом высоты на километр, за вход на которую местные пытаются содрать по 500 рублей с человека.
Легкий трекинг по извилистой горной тропе в окружении вечнозеленых сосен и елей, под ногами – хвойные иголки и камушки. Вдалеке виднеется поляна Чегет, выше – гора с одноименным названием, за ней – величавый Донгузорун (4454 метра) с ледником «Семерка» и его соседка Накра (4269).
Поднимаясь выше, достигаем зоны снегов. Тропить не приходится – маршрут популярный.
Тропа круто заворачивает направо вверх, на север, к частично замерзшему водопаду Девичьи Косы.
Дальше идем по длинному белому серпантину, оставляя обсерваторию в стороне. Где-то впереди – ледник Гарабаши, за ним вершины Эльбруса, их две: восточная и западная, последняя выше соседки на 20 метров.
Для прогулок на высоте время позднее – 17:00. С севера подкрадываются тучи, погода портится. СМС от МЧС предостерегает: «По данным СКВС, в период с 18:00 25 апреля до 18:00 26 апреля в горах Кабардино-Балкарской Республики выше 2000 м лавиноопасно». Решаем спускаться.
Следующим этапом подготовки к Эльбрусу выходим на гору Чегет (3769), известную в кругу спортсменов-фрирайдеров своим разнообразным и интересным рельефом. В это время года активного катания не наблюдаем.
Выходим рано, намереваясь быстро в горных ботинках пройти по твердому насту на вершину, пока солнце не согреет лучами снежный покров Чегета.