Ветер крепчает. Шесть человек растянулись на 30 метров, оторвался хвост. Медику из Иркутска Татьяне тяжело идти в общем темпе, и она, переводя дух, чапает по склону в отдалении.
По мере подъема разрыв растет. Гид Дима обеспокоен самочувствием отстающих.
– Татьяна… Опишите свое состояние.
В глазах женщины застрял вопрос. Не произнося ни слова, она повесила взгляд на гида, будто не зная, с чего начать перечисление своих беспокойств или испытывая неловкость от вопроса, который привыкла задавать пациентам сама.
– Да нормально… Только ноги не идут…
– На обратный путь у вас силы есть? Вершина – только половина восхождения, нам еще столько же спускаться.
– Конечно, есть! – не дожидаясь ответа Татьяны, ворвался в разговор Владислав. – Она КМС по спорту, еще десять тысяч метров пройдет! Просто ей надо внимание, с ней говорить надо… Ты, Дим, темп не гони, чтоб Таня не отставала, помедленнее, а то так некомфортно.
С молчаливого согласия Татьяна с трудом зашагала к пока еще далекой вершине. Нужно успеть подняться за шесть-семь часов, чтобы оставить около трех на спуск до темноты. Если Татьяна ослабнет, нам всем придется повернуть назад – гид не может отпустить часть группы подниматься самостоятельно.
Так успех восхождения повис на воле и терпении хрупкой женщины.
Татьяна, накренившись, волочит ноги вслед за группой, апатично и почти безучастно поглядывая на окружающих, повисая на шаткой трекинговой палке, как сохнущее белье на веревках.
Замыкает шаткий строй Владислав.
– Давай, Танюш!.. 150 метров всего осталось.
По правде – 260 метров. Высоты. Иначе говоря, подъем на 90-й этаж, только вместо лестницы под подошвой дрожит сыпучий грунт цвета незрелого лимона, кое-где заваленный ненадежными остроконечными валунами. Ветер порывами набирает силу и скорость 10 м/с, врезаясь в тело, выматывая и выталкивая идущих с горы. Приходится идти полубоком, забираясь глубже в себя, прячась под капюшоном.
Под вершиной застаем запах тухлых яиц – так распознаются горячие газы, называемые фумаролами, ползущие из ярко-желтых отверстий на склоне вулкана.
– Если честно, фумаролы надо пройти по возможности быстрее, чтобы не травануться, – невзначай обмолвился Дима, видно, смекая, что быстрее не пойдет.
Шаг за шагом мы степенно крадемся к вершине, что вскоре показывается за каменной аркой. Открывается вид на кратер вулкана – поле, занятое тысячами острых ледяных шипов, похожих на пехотинцев наполеоновской армии, которые после взятия высоты выстроились здесь в каре, приготовив винтовки к бою. В километре отсюда, на спуске, мы нашли еще одно поле из высоких ледовых зубьев. Похоже, это русская армия под предводительством Кутузова при отступлении встала на бивак.
На вершине горы на каменной стене – две таблички с указанием высоты вулкана, противоречащие друг другу. «Вулкан-шизофреник», – объяснил Дима.
Согласно одной табличке, высота вершины достигает 5610 метров, на 32 метра ниже западной вершины вулкана Эльбрус. По версии другой – 5671 метр. Удалось ли мне подняться над самой высокой точкой России или нет, выяснить не получилось…
Вечер застал нас в гудящем переполненном вагоне тегеранской подземки. Первый и последний вагоны здесь женские. Остальные – общие. Женские вагоны – островки чистоты, спокойствия и благополучия. Ездить в них не чураются даже молодые феминистки, норовящие во всем уравняться с мужчинами.
В общих вагонах толкотня, люди сидят на полу, прислонившись к раздвижным дверям, а мимо них, не замечая окружающего бедлама, курсируют торговцы с вешалками с рюкзаками, кроссовками, чехлами для телефонов и бусинами. Под ногами проползают бродячие смуглые малолетки в платочках и цыганских шубках, возможно из Афганистана, глазея на пассажиров снизу вверх, настойчиво протягивая ладошки для милостыни.
Добравшись на отдаленную станцию, выясняем: последний поезд до аэропорта отменен. Сотрудники метрополитена, взявшись нам помочь, подлавливают седого интеллигентного мужчину. Представляется он Карэном, оказывается, недурно владеет русским.
Карэн спешит на самолет до Москвы, к русской жене Елене. С Россией Карэна связывает не только любовь, но и бизнес: почти двадцать лет он завязан на русско-иранскую торговлю. К нам везет апельсины и киви, говорит, почти все киви в Москве – иранские. А в России Карэн закупает фасоль, зерно и горох.
Каждый год Иран закупает в России миллионы тонн зерна и собирается наращивать импорт. В 2021-м иранцы завезли к себе 7 млн тонн российского зерна, планируют увеличить закупки до 20 млн. Такие сведения озвучивал посол Ирана в Москве Казем Джалали.
– Закупаем крупные партии зерна в Поволжье и везем на склад в Москве или в Саратове, оттуда по железной дороге или автомобилями – на юг, по Каспийскому морю, – объясняет Карэн. – Конкуренты покупали зерно на Украине, но там и раньше было дороже, а сейчас, с войной, этот рынок закрыт. На поставки из России конфронтация не повлияла.
На зерне Карэн разбогател и обзавелся жильем в Подмосковье. Жить там ему нравится больше, чем в Иране, где слишком сухо и жарко. Бывал Карэн и в Германии, где поселились родственники его жены. Но немцы его разочаровали. Скучная, говорит, страна и люди скучные. «Россию люблю. Москву. Дожди…» Отдыхать Карэн ездит на Южный Урал, в Пермь, там у жены тоже родственники.
Таксист берет с нас за доставку к аэропорту 800 тыс. риалов, цифры пугать не должны: это 150 рублей. Расстаемся с иранским торговцем и большим русофилом. Карэн летит в Москву, наш самолет – в Стамбул.
Утро в Анталье еще не наступило. Облокотившись на рюкзак у автобусной остановки в аэропорту, пытаюсь между делом приснуть. Остановка напихивается приезжими. Все русские. Даже турецкий пацан, дымящий с товарищем в ожидании первого автобуса, тоже русский. Вырос в Анталье, но, благодаря русской матери, знает язык не хуже турецкого.
Едем в город, первая задача – обзавестись турецкими лирами. Варианта их добычи два: пойти за валютой в обменник или в отделение платежной системы «Золотая корона», которая позволяет прислать самому себе деньги с рублевого счета на турецкий.
Полученные деньги тут же идут в расход: заказываем кофе, усаживаясь на веранду на высоком берегу Средиземного моря. Бариста в розовой шапочке с гладкой бородкой варит кофе по-турецки – в турке. Юсуф родом из Ливана, захваченного сначала войной, а теперь – криминалом и нищетой.
– Если раньше зарплата начиналась от 200 долларов, теперь по 20 платят. Поэтому бандитов много. На улицах могут с огнестрелом налететь, пограбить.
По словам Юсуфа, контролировать ситуацию в его стране помогают иранские военные. Правда, они же якобы влияют на политику государства. «Ливан сейчас фактически управляется Ираном».
Отношения с соседним Израилем у Ливана напряженные: ливанцы могут посетить Землю обетованную, но обратно на родину уже не пустят. Эта проблема решается наличием двух паспортов, в одном из которых стоит печать Израиля, а в другом нет, делится Юсуф. Уже несколько лет он живет в Турции. Выучился здесь на тренера по карате, но дело не пошло, теперь заведует уютной кофейней на берегу Средиземья. Приглашает на велопрогулку. Нам не по пути. Дальше – под рюкзаком в горы, пешком по Ликийской тропе.
До начала тропы добираемся автобусами. По дороге останавливаемся в поселке у моря – в русско-турецком кафе. Владельцы – турок с женой украинкой, работают у них трое: незаметный турок, хмурый русский иркутянин и улыбчивый киргиз. Последний переехал в Турцию вслед за матерью, а она – вслед за возлюбленным.
Четыре года киргиз провел в Стамбуле. Турецкий ему так и не дался, хоть язык близкородственный, но учить, говорит, было неохота, читать тяжко, да и с грамматикой беда. Парню больше полюбился русский. «Я его с детства люблю, хотя русских в семье нет, да и в России-то не был. Но у нас в городах язык знают. Я вырос на русских песнях, сериалах, книгах». Мягкая русская сила, не иначе.
Тропа берет резкий подъем и виляет мимо кривых рыжих деревьев, растопыривших ветки, как пальцы. Лучи солнца, что спички на ветру, гаснут в лесном сумраке…
Наконец показались скалы вершин. Ниже, на дне каньона, поблескивали бирюзой и шумели потоки воды. Из лесу рвались крики птиц, в толще зелени копошились животные, наводя жути на редких туристов. Ночь подкрадывалась к земле… Дорогу преградила бурлящая речка. Я рискнул переправиться по камням козлиными прискоками – с рюкзаками на спине. Затем вернулся за спутницей, а она одним прыжком утянула нас обоих в воду…
Встаем на ночевку у воды по соседству с москвичами, эмигрировавшими в Белград, и их собакой, длинношерстой, голубоглазой. Рони сделали все прививки и оформили собачьи документы, чтобы перевезти автомобилем из Сербии в Турцию.
– Ночью охраняет вас?
– Да нет, в палатку берем спать, боимся за него больше, чем за себя…
Ночь голодная. Липкая и густая тьма вцепилась в землю. Хищно глядели на небе звезды. Лес насторожился, вздыбился шерстью дворовой кошки. Хотел бы я спать, но не было ни сна… Ни спокойствия…
Глава 7Игра Кавказских престолов
Путь из России на Ближний Восток лежит через Закавказье: Грузию, Армению и Азербайджан. Многие столетия этот регион менял попечителей и был предметом ожесточенных споров великих держав: Российской империи, Османской, Персидской и даже Британской. Но как только Закавказье досталось само себе с распадом царской России, населяющие его народы ввязались в кровавую войну друг против друга, претендуя на земли, границы которых никем толком не были определены[72], [73].
В Армению занесло после «бархатной революции», приведшей к власти Никола Пашиняна; с ним связывали амбиции, а кончили поражением в войне. Пешком и автостопом излазил отдаленные деревни, оказывался на вершине вулкана, в районной больнице, в кабинах дальнобоев, трактористов, военных, торговцев зерном и арбузами и американских сектантов.