– А ты крепкий орешек, – сказал он. – Ладно, признаю свое поражение. Но могу я, по крайней мере, посмотреть, как ты одеваешься?
– Нет, – жестко сказала Грейси. – Ступай по своим делам, а я пойду по своим. Я куплю что-нибудь на ужин. Во сколько тебя ждать?
– В семь или восемь. – Чак взял со спинки кресла свою легкую куртку. – Я знаю, это поздновато, но у нас сейчас много работы и хорошие сверхурочные.
– Отлично, – ответила Грейси и проводила его до двери.
Поцеловав ее на прощание, Чак попытался заглянуть в гостиную, которой Расти никогда не пользовался, но Грейси остановила его.
– Поосторожнее, – прошептала она.
Выпустив Чака через парадный вход, Грейси заперла за ним дверь. Ее нервы были как натянутая тетива. Она прижала пальцы к вискам. Последние несколько недель совершенно вымотали ее. Чак сказал, что они могли бы иметь ребенка, но в глубине души Грейси понимала, что ему нет до этого никакого дела. Мужчины не столь наблюдательны, как женщины, подумала она.
Грейси взглянула на часы. Нужно было поторопиться, если она хочет успеть немного поразмяться перед работой.
Еле слышный звук показался раскатом грома. Замерев от испуга, Грейси посмотрела наверх и услышала, как мягко закрылась дверь в спальню Расти.
Полчаса спустя Грейси, одетая в просторную футболку и хлопковые шорты, взбежала по лестнице. Она обдумала ситуацию и уже решила, что скажет Расти.
– Куда собираешься?
Грейси чуть не упала от неожиданности. Она думала, что Расти в своей спальне, а он уютно устроился в гостиной, усевшись с ногами на диван.
– Я думала, ты спишь, – пробормотала она. – Хотела постучаться к тебе и посмотреть, не проснулся ли ты.
– Ты видела меня, когда провожала Чака, и запаниковала, – сказал Расти. – Пока ты пыталась решить, что делать, я устроился тут, чтобы ничего не пропустить. Хотелось, видишь ли, быть в курсе того, что происходит в этом доме.
Расти откинулся на спинку дивана, не спуская с Грейси глаз.
– Мы с тобой об этом не договаривались, – сказал он. – Я не говорю, что ты плохой съемщик, но ты обещала вести себя прилично.
У Грейси пересохло во рту.
– Что скажешь?
Зеленые глаза Расти были холодны как лед. Грейси сжала руки, пытаясь унять дрожь.
– Ты, конечно, прав, что проявляешь осторожность, – сказала она наконец. – Иначе я бы не чувствовала себя здесь так спокойно. Я хочу объяснить тебе насчет Чака.
Расти взял леденец из вазы, стоявшей на столе, и засунул в рот. Он по-прежнему не отрывал глаз от Грейси. У него были темно-рыжие волосы, кое-где тронутые сединой, острый нос и большой рот. Когда Грейси познакомилась с ним, она решила, что Расти – симпатичный парень.
– Мы можем поговорить? – спросила она. Расти мог им все испортить. – Больше всего меня волнует то, что ты обо мне думаешь. Я много работаю, и у меня безупречная репутация. Ты бы не сдал мне квартиру, если бы это было не так.
Расти с хрустом разгрыз леденец. Обстановка в гостиной была скромной: диван, два столика с лампами, у стены – книжный шкаф и стол с ноутбуком.
Грейси решила присесть, чтобы не чувствовать себя как нашкодивший ребенок перед строгим учителем, но, оглядевшись, не увидела кресла, которое обычно стояло у стола.
– Что ты ищешь?
– Куда бы присесть, – ответила она.
– Здесь есть место. – Расти похлопал по дивану рядом с собой и принялся сосредоточенно выбирать леденец из вазы.
Надо было надеть бюстгальтер, подумала Грейси, и что-нибудь более подходящее, чем эти старые обтягивающие шорты и короткая футболка с низким вырезом.
Расти отправил леденец в рот.
– Хочешь? – спросил он.
– Нет, спасибо. Я очень долго была одна, Расти. Когда Чак вернулся в Пойнт-Джуду, он пригласил меня поужинать. Мы были немного знакомы, я пошла, и мы хорошо провели время.
– Что это значит?
Куда Расти клонит?
– Это значит, что мы ужинали и болтали. Ведь мужчина и женщина могут просто дружить друг с другом, не обязательно ложиться в постель. Ты ведь так думаешь? Что мы с Чаком тайком занимаемся сексом?
– Почему тайком? – Расти повернулся к ней. – Он не женат, ты тоже не замужем. Некоторые и будучи женатыми не стесняются ходить налево. Это не мое дело.
– Но мы правда ничем таким не занимались! – сказала Грейси, притворяясь обиженной. – Он не интересует меня как мужчина.
– Я же сказал, это не мое дело.
Расти наконец отвел глаза от ее лица и принялся изучать ее тело. Его взгляд скользнул по длинным ногам Грейси, потом по груди.
Грейси хотела, чтобы Расти сказал, что верит ей. Он мог все испортить одним только словом. Если Эйлин узнает… Грейси хотела, чтобы план Чака сработал. Если этого не случится, она не виновата. Главное – чтобы Расти считал, что между ней и Чаком ничего нет.
– Ты одинок, Расти, – сказала она, тщательно подбирая слова, – и в этом нет ничего удивительного. Ты работаешь как проклятый, чтобы поддерживать газету на плаву, мало спишь. Мне жаль, что у тебя никого нет.
– Не стоит меня жалеть, – ответил Расти и снова окинул ее взглядом. – Ты – красивая женщина, Грейси, и не должна чувствовать себя одинокой. Наверняка есть парни, которые мечтают с тобой встречаться. Вокруг тебя столько мужчин.
– Но нет ни одного, кто мне нравился бы.
– А ты давала кому-нибудь шанс узнать тебя получше?
– Нет и не собираюсь этого делать, пока сама не узнаю, что у них на уме. Я сама себе хозяйка, и мне это нравится. Не думаю, что Чак останется здесь надолго. Он – перелетная птица. Когда он уедет, я буду скучать по нему.
– Ты встретишь еще свою любовь, и все у тебя будет хорошо, – улыбнулся Расти и коснулся ее подбородка.
– Спасибо, – сказала Грейси, опустила глаза и улыбнулась про себя, заметив, что член Расти готов выпрыгнуть из штанов. – Но я хочу, чтобы ты поверил мне – между мной и Чаком ничего нет.
– Я верю тебе.
– Спасибо! – Грейси облегченно вздохнула. – Я пригласила сегодня Чака на ужин. Почему бы и тебе не прийти?
Расти удивленно поднял брови.
– Я, конечно, признателен за приглашение, но у меня работа, опять приду поздно.
Грейси притворилась разочарованной и быстро чмокнула Расти в щеку.
– Но я надеюсь, что в один из вечеров ты все же ко мне заглянешь, я буду ждать.
– Может быть.
Расти встал. Грейси тоже поднялась, помахала ему и направилась к лестнице. Обернувшись, она увидела его взгляд, устремленный на ее попку.
– Пока, Расти! Поспи хоть немного.
Он кивнул.
Грейси вошла к себе и захлопнула дверь. Она сомневалась, что Расти действительно поверил в ее историю о Чаке. Расти хотел затащить ее в постель и потому мог сделать вид, что не сомневается в ее искренности.
Грейси решила ничего не говорить об этом Чаку.
Глава 32
Правильно он сделал, что привез Эйлин к себе. Они приехали сюда после того, как накануне Митч Гальперн осмотрел Эйлин в своей клинике. Аарон и Сонни находились в хижине Чузы, приглядывали за домом и за Локумом.
– Эйлин? – тихо позвал Эйнджел, открывая дверь в спальню. – Я дома.
«Звучит так, будто я ее муж», – подумал Эйнджел.
Эйлин сидела поджав ноги на бледно-голубом ковре. На ней была красная блузка и темно-синие брюки. Она посмотрела на Эйнджела и улыбнулась. Рядом с ней лежал мобильный телефон.
– Привет, – сказала она.
– Привет, – ответил он. – Синяки у тебя на лбу уже почти прошли, швов не видно. Митч – гений.
– Это точно.
– Голова не болит?
– Все в порядке, я хорошо себя чувствую. Энергии – хоть отбавляй. Кто знает – вдруг этот удар по голове запустил дополнительные серые клетки?
Эйнджел рассмеялся:
– Я всегда считал, что твой мозг работает на полную катушку.
– Спасибо, сэр. Я говорила с Сонни и Аароном. Они неплохо там устроились, собираются ложиться спать.
Эйнджел опустился на пол и посмотрел на Эйлин.
– Пес, наверное, очень скучает по Чузе, – сказал он. – Мне не удалось выбить из Мэтта ничего, кроме того, что он собирается продержать Чузу за решеткой еще пару дней, скоро должны прийти результаты анализа ДНК.
– Этот анализ ничего не покажет. Как и анализ образцов, взятых из моего фургона. Какое отношение ко всему этому имеет Чуза?
– Мэтт считает, что имеет.
Эйлин покачала головой:
– Бедный Мэтт. Он отчаянно пытается раскрыть дело. Когда он увидел пластырь на ладонях Чузы, решил, должно быть, что Чуза обжегся, когда окунал Баки в кипящее масло. Еще Мэтт сказал, что в фургоне было много битого стекла. Он ошибается, обвиняя во всем Чузу, но им движет желание сделать этот город безопасным.
– Он полагается на мнение невежественных людей, – сказал Эйнджел. – Суеверия прочно пустили здесь корни.
Эйлин хмыкнула.
– Ты что, на стороне Мэтта? – удивился Эйнджел. – Мы видели от Чузы только добро, но для тебя это ничего не значит?
– Чуза – хороший, и я ему благодарна, но я не хочу винить Мэтта в том, что он поступает так, как считает нужным.
Эйнджел думал, что давно научился контролировать гнев, но сейчас он чуть было не взорвался.
– Значит, по-твоему, Мэтт поступает правильно, отправляя за решетку невинного человека?
– Как только он выяснит, что Чуза невиновен, он его отпустит.
– О господи… А если Мэтт заберет одного из нас – тебя, меня, Аарона или Сонни, ты опять будешь искать ему оправдание?
– Он поступит так, как сочтет нужным.
– Да что с тобой? Ты когда-нибудь была в тюрьме?
– Нет, Кристиан, а ты?
Эйлин явно разозлилась.
– Да, ты сейчас говоришь с бывшим заключенным. Я был виновен разве только в том, что оказался не на той стороне, по мнению кучки мятежников. Сидя в тюрьме, мечтаешь только об одном – выйти оттуда, тебе нужно только одно – справедливость.
– Что ты на меня накинулся? Я просто высказала свое мнение, вот и все. Разве у меня не может быть своего мнения?
– Почему ты такая упрямая?
– Ты считаешь меня упрямой только потому, что я не называю Мэтта идиотом, который не знает, что творит? Я не считаю его идиотом. Тут правит не закон джунглей и никого не пытают. Ты ведь именно этим занимался? Пытал людей, выколачивая из них информацию? И потому считаешь, что полиция в маленьком городке тоже применяет такие методы?