— И что, они обиделись?
— Ни капельки. Мне с самого начала надо было отказаться от всех этих экскурсионных вылазок.
— А в какой момент ты потерял свою кредитную карту?
— В тот самый день, когда открестился от всех этих экскурсий, — вздохнул Флин.
Оказывается, тогдашней поездкой его несчастья не закончились. На следующий день Лиз решила, что им нужно съездить в церковь Санта-Крус во Флоренции, а потом провести остаток дня в галерее Уффици. Флин отказался от осмотра обеих достопримечательностей, но поехал вместе со всеми во Флоренцию. Послонявшись в одиночестве по городу, он направился в кафе-бар, располагавшийся на главной площади города, и завел беседу с двумя молоденькими девушками, которые только что окончили старшую школу и отдыхали перед началом учебного года в колледже.
— Это, наверное, было очень весело? — предположила Джессика.
— Еще как весело. Они очень воодушевились, когда я рассказал им, где работаю. В общем, я немного перед ними порисовался. Но они тоже заставили меня расчувствоваться. Они так возбужденно болтали в предвкушении веселых и свободных деньков, которые им предстоит провести в колледже. Как же мне хотелось быть на четыре года младше и сидеть за столиком вместе с моими друзьями, и чтобы у меня ни перед кем не было никаких обязательств! Мне до смерти надоело быть взрослым и постоянно за что-то отвечать, постоянно переживать насчет работы, денег. Мне так нравилось быть беззаботным, ленивым студентом.
— Да уж, но когда мы были младше, мы никак дождаться не могли, когда же наконец станем взрослыми. Я это очень хорошо помню, — улыбнулась Джессика.
— Н-да, ты права, конечно.
Какое-то время Флин сидел молча, а потом продолжил:
— Как бы то ни было, мы там хорошенько нарезались, особенно та девушка, что опрокинула на меня бокал вина. Ее подруга решила, что надо бы отвести ее назад в отель, а я остался в баре, чтобы пропустить еще пару стаканчиков. У меня между ног все брюки были мокрыми от вина, и мне не хотелось вставать из-за стола, пока они не высохнут.
К тому моменту он и сам порядком захмелел, его клонило в сон — солнце пекло нещадно, — а потому он встал и пошел в парк, чтобы подремать в тени какого-нибудь дерева. Ему просто хотелось поспать часок-другой, но когда он проснулся, то понял, что уже вечер и он должен был вернуться к месту встречи с родителями Поппи несколько часов назад. И конечно, он подскочил как ошпаренный и стремглав бросился к тому месту, но там уже никого не было, ни одной машины. И что в такой ситуации ему было делать?
— И как ты поступил?
— Запаниковал, — сознался Флин.
Это было сущей правдой. Он удивительно ясно помнил все, что с ним в тот момент происходило. Мозги начинали закипать от потока мыслей, спровоцированного нависшей над ним угрозой. Флин продумывал все новые и новые варианты спасения, но все они ни на что не годились. Он не знал номера телефона дома, в котором остановился: когда он приехал в Италию, ему и в голову не приходило, что такое с ним может случиться. Адреса он тоже не знал, но был уверен, что сможет найти дорогу. Наверное. Местечко называется Монтефьёри. Ну, или что-то вроде того. Надо найти банкомат, снять немного денег, поймать такси и надеяться, что шофер хоть чуточку говорит по-английски и доставит его до места. Это, конечно, влетит ему в копеечку, но другого выхода Флин не видел. Раздумывая, ищут ли его друзья, обратились ли они за помощью в полицию, он пытался представить, что бы он делал на их месте. Но он абсолютно не в состоянии был думать.
Флин довольно легко нашел банкомат, засунул в него карту и из списка языков выбрал «inglese»[19], но тут, обливаясь от ужаса холодным потом, сообразил, что не может точно вспомнить пин-код своей карты. Этой картой он пользовался всего пару недель. Кажется, код был 4432 или 4423. А может, 2243? Сначала он ввел 4432, но этот код оказался неверным. Неверным был и 4423. Нет, не может быть, чтобы это был 2243. Вздевая руки к небу, он какое-то время расхаживал взад-вперед рядом с банкоматом, а потом остановился и уставился на его экран. Это было уж слишком. И как он мог быть таким ослом? Если итальянские банкоматы устроены так же, как британские, то это значило, что у него осталась всего одна попытка. Да какой же, черт возьми, этот идиотский код? В нем точно было две четверки, и Флин был почти на сто процентов уверен, что в нем была одна двойка и одна тройка, а, может, там была одна тройка и одна семерка? Он ввел 4473, и банкомат «проглотил» его карту.
— И что потом? — спросила его Джессика.
Они уже подъезжали к Хаммерсмиту.
— Пришлось поймать такси и надеяться, что, во-первых, мне удастся вспомнить дорогу, и, во-вторых, что у хозяев дома найдется достаточно наличных, чтобы расплатиться с водителем.
Этот случай был не из приятных, и Флину не хотелось, чтобы пришлось еще когда-нибудь пережить подобное. Таксист был явно озадачен бессмысленностью попыток Флина заговорить с ним по-итальянски, а потому Флин решил, что проще изъясняться жестами. Поэтому он указывал водителю то налево, то направо и непрестанно твердил «scusi»[20]. Наконец таксист предложил ему потрепанную карту, и Флин, поводив по ней пальцем, ткнул в то место, где, как ему казалось, должна была располагаться вилла.
— А, Монтефьёраль, — с таким облегчением, как будто сам был на месте Флина, воскликнул таксист. К тому времени, как они добрались до виллы, было уже совсем темно, и Флину показалось, что они снова заблудились. Но тут вдруг он увидел знакомую дорогу и через какое-то время оказался на вилле. Он был измотан, сыт приключениями по горло и у него раскалывалась от боли голова.
— Флин, это, пожалуй, самое ужасное, что мне доводилось слышать. Ну, а что они тебе сказали, когда ты вернулся?
— В восторге они уж точно не были. Особенно когда я попросил пятьдесят фунтов, чтобы расплатиться за такси. «Где, черт возьми, тебя носило? Мы ужасно беспокоились», — завопили они и осуждающе на меня уставились. Я готов был под землю провалиться, и хотел было извиниться и уйти в свою комнату, но Поппи настаивала, чтобы я им все объяснил.
— И что ты сказал? — заговорщически улыбнулась Джессика.
— Я сказал, что плохо себя чувствовал еще с утра, а в городе у меня случился тепловой удар и я потерял свою кредитку, поэтому нечего на меня кричать, от этого мне только хуже. На это Поппи мне ничего не смогла ответить, но в оставшееся время была со мной сама забота. Но, если мне ее больше не доведется увидеть, то я жалеть не буду. Честно.
— Несчастный влюбленный. Да, тут уж больше ничего не скажешь, — выворачивая на Тернвилл-роуд, вздохнула Джессика.
— По крайней мере, теперь мы все в одинаковом положении. Если, конечно, тут без меня ничего не произошло.
— Ну, на самом деле произошло, — призналась Джессика.
— О нет! И что же? — в нетерпении выпалил Флин.
— Джорди.
— Джорди? А что с ним?
— Ничего страшного. Просто ему кажется, что он влюбился. Хотя я лично повода для этого не вижу, — сделала Джессика поспешный вывод. Потом она рассказала Флину все, что случилось тем вечером, когда они ужинали у Томми, и что Молли разрешила Джорди ей позвонить.
— Да, здорово, — вздохнул Флин. — Теперь не один я болен этой любовной горячкой. Заразился и мой сосед, которому вскоре суждено вырваться вперед в нашем состязании. Только не говори, что у тебя тоже кто-нибудь появился.
— Флин, если бы ты не был таким мерзким, я бы тебе рассказала, что Томми явно на меня положил глаз.
— Томми? По-моему, он совершенно не в твоем вкусе.
— Не знаю. Может, ты и прав, — раздраженно буркнула Джессика.
— Ладно, забудь. Я так рад вернуться домой, — еще раз вздохнул Флин и угрюмо потащил дорожные сумки в свою комнату.
В одиночестве сидя на кровати, Флин разглядывал свои пожитки. Несколько постеров, прикрепленных к стенам кнопками, пара полок с книгами, CD-дисками и аудиокассетами, которые он уже лет сто не слушал, и еще куча всякого хлама. А вот и его старенький, словно уставший от жизни, проигрыватель фирмы «Айва». С ним он ни за что в жизни не расстанется. А ведь мне уже двадцать пять лет, грустно подумал Флин. Но все, что у него было ценного, так это коллекция старых грампластинок «Биттлз» и несколько CD-дисков. У него не было счета в банке, как у Джорди, не было сбережений, не было высокой зарплаты, как у Джессики и почти всех его друзей. А после этих никчемных итальянских каникул он по уши завяз в долгах.
Отчасти Флин был рад возвращению, особенно к своим друзьям в этот новый дом, но все же ему было грустно, что между ними с Поппи все закончилось. Он ненавидел одиночество, и мысль о том, что все опять придется начинать заново, вгоняла его в депрессию. Вот уже три года, как он окончил университет, но по жизни так никуда особо и не продвинулся. Эдди Фассл женится через три с небольшим недели. Может быть, в этом все дело. В женитьбе. Это благодаря ей они из беспечных выпускников университета превратились в самостоятельных, ответственных людей. Просто поразительно. Флину никогда и в голову не приходило, что люди его возраста могут взять на себя такие обязательства… что они могут быть такими взрослыми.
Покупка дома была следующим большим шагом. Если бы у него был свой собственный дом, он чувствовал бы себя несравненно более готовым связать какими-либо обязательствами. Но все это казалось невероятно далеким, почти нереальным будущим. Как же так исхитриться, чтобы найти работу, доходов от которой хватило бы на покупку дома? А потом, чтобы обставить этот дом хорошей мебелью? Флин подумал о тысячах домов Лондона. И как этим людям удалось скопить достаточно денег? Даже малюсенькая квартирка казалась ему невероятно дорогой, а ведь, несмотря на все его почти нищенское положение, он знал, что зарабатывает больше, чем большинство лондонцев. Жизнь может так надломить. Но ему все же следовало бы порадоваться за Джорди. Джессике никогда не составляло большого труда найти себе приятеля, но Джорди… ей-богу, Джорди заслужил передышку. И если Молли действительно окажется той девушкой, с которой ему будет хорошо, то, несмотря ни на какое состязание, Флин будет рад за него.