По мнению специалистов планирования у нас даже останется десять минут маржи, если исходить из расчётного времени прибытия в Домодедово. И это очень хорошо! Для того чтобы принять решение на вылет мне, командиру, надо иметь законные основания: рабочее время должно уложиться в нормы на этапе планирования вылета. А уж если будучи в полёте время вдруг увеличится – что ж, это непредвиденные обстоятельства. Мы не можем по окончании рабочего времени выключить самолёт и выйти из кабины на высоте одиннадцать километров.
Короче! Взлетим, а там разберёмся! Так любили говорить мои седовласые командиры Ту-154, когда я, совсем зелёный, делал первые неуверенные шаги в большой авиации.
Опрашиваю экипаж, как себя чувствуют, не желают ли помахать самолёту ручкой и пойти знакомиться с Кишинёвом? В ответ слышу единогласное «не-е-ет!» Все хотят домой и клянутся, что чувствуют себя отлично. Я и сам давно не чувствовал себя таким бодрым. Нет, ну в самом деле, как можно уставать, выполняя любимую работу с таким чудесным экипажем и самыми замечательными пассажирами?
(Надеюсь, в службе планирования меня не читают – а то ещё примут к сведению).
Где-то там Дональд троллит Хилари, а я в пятый раз за день обхожу лайнер, довольный, как удав, проглотивший не менее довольного слона.
Да, кстати, о слонах! Надо бы поесть! Занятый работой, я совсем позабыл о существовании чувства голода, хотя ещё пару часов назад мой организм нещадно о нём сигналил. И, стоило об этом подумать, как желудок, окрылённый надеждой, довольно заурчал.
Возвращаюсь в кабину, прошу принести мне поднос с тем, что было горячим по выезде из гостиницы «Одессос». И под взгляды любопытных пассажиров, поднимающихся по переднему трапу, вкушаю блюдо, не торопясь запивая чайком. С той стороны окна я, пожалуй, смотрелся весьма колоритно.
Посадка окончена, приветствую пассажиров, приношу извинения за задержку, разъясняю причины и обстоятельства. Благодарю за терпение. Обещаю доставить их до Москвы за два часа сорок пять минут.
Долетели за два тридцать.
Выжали из лайнера если не максимум, то близко к этому, да и диспетчеры помогли, над Европой несколько раз спрямили. А их московские коллеги поразили в самое сердце: впервые за последние несколько лет, прибывая с юга, я получил короткую схему – от Климовска на 14-ю полосу, и это позволило выиграть минут пять по сравнению с обычной схемой от Скурыгино через VOR/DME Домодедово. На заходе болтало, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что мы сегодня испытали в Варне. Ваня отлично справился с посадкой!
Родное московское небо нас по-дружески потрепало по загривку, говоря: «С возвращением, парни! Молодцы!»
Мы дома.
Мы дома…
Дома.
Дома…
Пассажиры вышли, усталый зелёный самолёт опустел. Мы почти готовы уйти вслед за ними, я в заключительный раз обхожу NG, служивший нам сегодня верой и правдой. Обнял поочередно оба двигателя, прижался щекой, поблагодарил:
– Спасибо, брат! Ты молодец! До встречи!
И в компании двух весёлых красавиц-стюардесс, ставших за время приключений родными, отправился…
Домой, конечно же. К семье и детям.
Не забыли, надеюсь, за столь долгое повествование, что главной темой этого рассказа было отсутствие у меня автомобиля?
Самый важный рейс
2016 год, ноябрь
Полёт в мой родной город Барнаул состоялся в начале ноября. Из Москвы мы вылетели 6-го, а обратно вернулись 7-го. Уже сам факт полёта на Родину отличал этот рейс от других, но кое-что ещё сделало этот полёт самым важным в моём ноябрьском графике, а может быть и во всём 2016 году: обратно в Москву летела моя семья!
В первоначальной версии опубликованного ноябрьского плана в этот день у меня был какой-то дневной рейс. Потом план поменялся, меня назначили в ночной Кемерово. Вот тут-то меня и осенило: ночной Барнаул и ночной Кемерово – это по сути одно и тоже, разве что полёт в Кемерово чуть подлиннее. И чуть подороже, так как оплата нашей работы почасовая. Я предложил обменяться рейсами командиру, которому был назначен Барнаул, объяснил ситуацию – супруга с детьми в Москву полетит, – и тот, конечно же, пошёл мне навстречу.
С женой договорились, что детям ничего не скажем – хотелось посмотреть, как ребятишки отреагируют на внезапную новость о том, что в Москву их повезёт папа.
Сюрпри-и-з!
6 ноября Москва решила порадовать жителей настоящей зимней погодой, за несколько часов выпало огромное количество нежно-белого снега. Конечно, я понимал, что вряд ли данное природное явление положительным образом повлияет на регулярность полётов, скорее всего мы улетим с задержкой, но, признаюсь честно, неторопливо прибыв в аэропорт и оставив своего Бегемота108 на парковке, я шёл по снегу и радовался, как ребёнок! Очень люблю такую погоду – ветерок, снежок и при этом не холодно. Кто-то осыпает проклятьем зиму и пробки… а я иду в аэровокзал с улыбкой до ушей.
Мне предстоит выполнить ночной разворотный рейс в далёкий Барнаул в снегопад, и это замечательно! Что может быть лучше для заново родившегося пилота?
Каюсь, я бесстыже воспользовался правом сильного – попросился у второго пилота слетать и туда, и обратно в качестве пилотирующего. Я полгода не летал в город своего детства, хотелось самому выполнить посадку на неровный бетон барнаульской взлётно-посадочной полосы. А обратно, конечно же, мне хотелось везти свою семью лично.
Возможно, это смешно прозвучало – на самом деле ведь нет особой разницы, куда лететь и кому рулить, тем более что командир в любой момент имеет право взять управление на себя. Но существует некая знаковость в нашей работе, которая заключается в том, чтобы слетать самому в тот аэропорт, к которому по какой-то причине неровно дышишь.
Мне очень нравятся цвета нашей авиакомпании. Не думали мы в 2005 году, что сочетание огуречных цветов и красного может так радовать глаз и летом, и зимой. Прилетая в солнечный Тиват, находишь, что наши зелёные «Боинги» гармонично сочетаются с синим небом, горами и зелёной травой, деревьями. А зимой яркие краски греют на фоне снега.
Когда-то мы насмехались над огуречной раскраской и человечками на фюзеляже – они не только для пассажиров были чем-то вызывающие новым, пилотам они казались таковыми вдвойне. Или даже втройне – мы привыкли к строгим бело-синим расцветкам, на фоне которых даже скучная серая раскраска «Аэрофлота» смотрелась свежо и стильно. Сказать по правде, тогда никто не понял, зачем самолёты решили красить именно так – в зелёных человечков. Очень уж неожиданно это смотрелось после прежней бело-синей ливреи авиакомпании «Сибирь».
Очень быстро ощущение начало меняться, и сегодня я не знаю ни одного пилота в авиакомпании, который бы насмешливо отзывался о «человечках». Может быть, таковые есть, но они разумно держат мнение при себе, так как большая часть коллектива их попросту не поймёт. Недавно пошли упорные слухи о грядущем ребрендинге в сторону более спокойных линий – мол, перенацеливаемся на более взрослую, серьезную публику. Открою инсайдерский секрет: мы, работники S7, не очень-то и хотим перекрашиваться. Мы сроднились с нашими яркими самолётиками. Они радуют глаз и греют душу!
– Привет, брат! Замёрз?
Замёрз. Снег забил всё, что можно забить. Сегодня у нас самые что ни на есть Сold Weather Operations – процедуры, применяемые в холодное время. Будем двумя типами жидкости обливаться: сначала удалим снежные отложения, затем обольёмся защитой от наземного обледенения. Сразу после выполнения подготовки кабины к полёту включим обогрев приёмников полного давления, чтобы растопить лёд, который в них образовался за время стоянки, и не дать ему ни малейшего шанса появиться вновь.
Снизу датчик углов атаки, сверху – приемники полного атмосферного давления
«Эмирейтс» облили свой А-380 и из снежного царства стартуют в песочное, где всё ещё жарко… да там круглый год тепло. А у нас холод и царство снега. Наступает полноценная зима, и…
И это здорово! Отличная погода для полёта!
Мёрзнуть, обливаться, рулить по сугробам и лететь куда-то ночью – как же это классно! Куда лучше, чем тратить часы жизни на бессмысленные совещания.
Как же я люблю эту работу! И эти полёты – нескучные.
С вылетом пришлось ожидаемо задержаться – мы были не единственными в очереди на облив, но надо отдать должное службам аэропорта, они сработали настолько оперативно, насколько это было возможно в условиях непрекращающегося снегопада. В моей памяти ещё свежи воспоминания об ожидании своей очереди по часу и более, а в этот раз мы ждали облив всего-то минут пятнадцать. Правда, в это время задержка уже шла, так как долго грузили багаж, но всё равно в снегопад аэропорт живёт, не закрывается. Для российских аэропортов такая погода является обычной. Непростой, да, но и не поводом для того, чтобы отменять две тысячи рейсов, как в Нью-Йорке.
За окном – машины для противообледенительной обработки
Пришлось подождать и очереди на вылет. В условиях снегопада аэропорт попеременно использует обе полосы: одна работает на прилёт и вылет, а вторую в это время чистят. Затем полосы меняют. А так как рейсы никто не отменял, то и в небе, и на земле скапливается много желающих приземлиться или улететь. В очереди можно простоять час и даже больше, мой рекорд – полтора часа, но сегодня мы потратили всего минут тридцать на то, чтобы добраться до полосы после запуска двигателей.
Несмотря на то, что с вылетом мы задержались, в Барнаул всё равно прибываем по утренним сумеркам. Погода над столицей мира гостеприимно ясная, я отключаю автопилот на порядочной высоте, выполняю традиционный круг почёта над Обью, улетая на восток. Затем разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов, выхожу на посадочный курс полосы 24. Пассажиры, сидящие слева по борту, лицезрят виды ночного Потока и проспекта Космонавтов. Приближаемся к аэропорту, слева остается улица Шукшина и мой родной дом. Вот и Солнечная поляна проплыла, Гоньба осталась позади…