— Я вам сейчас все объясню, и вы сами поймете.
— А, — сказал язвительно Зденек, — назад пятишься!
— Слушай, — терпеливо продолжал Роберт. — Вы все меня не так поняли. И ты тоже. — Он бегло взглянул на меня. — Это все совсем не так, как вы думаете.
— А как же? — спросил Зденек, подмигнув Вале.
— Да, как же, расскажи, — послушно отозвалась Валя.
— Это меня еще отец научил, когда я был маленький, — начал Роберт. — Мы с ним иногда оставались одни… Мать часто уезжала, уходила куда-нибудь, а мы оставались одни, и отец меня учил, чтобы я заснул, — думай о том, о чем тебе хочется, и ты увидишь это самое во сне. Я тоже не верил ему сперва, а потом стал думать, только так, не отвлекаясь, ни о чем больше не думая, только об одном, и вот я часто видел во сне именно то, что хотел.
— Что же ты видел? — спросила Валя.
— Разное. То, что хотел.
— А все-таки?
Он ответил не сразу:
— Я маму часто видел. Во сне она не кричала на меня и отца, и она всегда была с нами, не уходила никуда…
Он оборвал себя.
— Сперва это тяжело, — продолжал Роберт, — а потом привыкаешь и вдруг раз за разом видишь во сне именно то, что хочешь.
— Здо́рово! — восхищенно произнес Лешка.
— Здо́рово! — согласился Роберт. — Просто, как в сказке, даже сам не веришь.
— Еще бы, — усмехнулся Зденек.
Но Роберт не обратил внимания на его слова.
Он продолжал рассказывать по-прежнему спокойно:
— Надо перед сном стараться думать о чем-нибудь, ну вот хотя бы ты, Леша, думай о том, что ты хотел бы увидеть, а я у себя дома перед сном тоже буду думать вместе с тобой о том же самом. И мы оба будем думать, и тогда ты увидишь то, что хочешь.
На лице Зденека появилось растерянное выражение. Он пожал плечами.
— Черт те что…
— И что же, сразу все выйдет? — спросила Валя Протасова.
— Нет, не сразу, конечно, но потом иногда может получиться.
Валя подняла глаза кверху, пухлые губы ее озабоченно шевелились.
— Ты что? — спросил Зденек.
— Что бы я хотела увидеть? — задумчиво спросила Валя. — Так всего хочется!
— Может, что-нибудь вкусное, — несмело сказал Лешка.
— Нашла! — сказала Валя и захлопала в ладоши. — Когда я была маленькой, я очень любила сказку о Белоснежке и семи гномах. Хорошо бы, если бы я вдруг увидела себя Белоснежкой, такой маленькой, белой и… — она запнулась, — очень красивой.
Зденек откровенно рассмеялся. Валя оборвала себя, замолчала. Все еще смеясь, Зденек повернулся ко мне.
— Ну, а что бы ты хотела увидеть во сне? Тоже какую-нибудь сказку или что-нибудь в этом роде?
Я ответила сразу. Я давно уже обдумала свой сон, который мне хотелось бы увидеть.
— Вот если бы задачи по алгебре, которые нам дадут на контрольной…
Не только Зденек, но и Валя и Лешка расхохотались. Один Роберт оставался невозмутимым, чуточку грустным.
— Вы все-таки не понимаете меня, — сказал он. — Наверное, я сам виноват. Не все сны можно увидеть, только те, которые очень хочешь увидеть.
— Так я же очень хочу увидеть эти задачи!
— Но ты их не знаешь. А надо думать только о том, что знаешь. О том, что могло с тобой случиться в жизни. Понятно?
Казалось, Зденек только и ждал этих слов.
— Так бы и говорил сразу. Значит, не все сны можешь дарить?
В голосе Зденека звучало откровенное злорадство.
— Да, не все, — сказал Роберт. — Я же уже говорил, надо думать, все время думать о том, что ты хочешь увидеть, и представить себе все совершенно ясно, а я тоже буду думать с тобой вместе, ну, в общем, помогать тебе, и тогда ты увидишь сон, только, конечно, это и не всегда может выйти…
— Конечно, — подхватил маленький Лешка, с обожанием глядя на Роберта. — Ты же не волшебник, а такой, конечно, как мы все. Правда?
— Правда, — улыбаясь, ответил Роберт.
Зденек бросил на него долгий взгляд из-под ресниц.
— А ты, видать, соврешь — не дорого возьмешь!
— Неправда!
Это закричал Лешка. Он подбежал к Зденеку и закричал, не помня себя, заикаясь от волнения:
— Замолчи! Это неправда! Я не хочу так!..
Зденек удивленно воззрился на него и сказал примирительно, почти ласково:
— Ну, ну, Леша, не будем ссориться, есть из-за чего…
— Нет, будем, — непримиримо сказал Лешка. — Роб никогда не врет, никогда в жизни!
— И очень хорошо, врать не надо, это вредно, — все так же ласково согласился с ним Зденек.
Лешка растерялся на миг.
— Почему вредно?
Но Зденек уже не слушал его. Он быстро, рывком скинул с себя Куртку, в одно мгновение согнулся, словно сломался пополам, и прошелся колесом перед нами.
Потом сделал мостик и, глядя на Лешку снизу вверх, спросил:
— Умеешь так?
— Нет, — чистосердечно признался Лешка, — не умею.
А Зденек, как бы щеголяя своей силой и ловкостью, волчком вертелся перед нами, кувыркался, то сгибаясь в три погибели, то разгибаясь. Его быстрые ноги и руки так и мелькали в воздухе.
Мы все невольно загляделись на него. А он внезапно вскочил на ноги, легонько хлопнул Лешку по плечу:
— Догоняй!
И бросился бежать от него. Лешка рванулся было за ним, но быстро отстал, сказал с сожалением:
— Я не могу так.
— Ничего, — сказал Роберт, — когда-нибудь сможешь.
Лешка вздохнул, ничего не ответил.
А Зденек все бегал, как бы спасаясь от погони, быстрый, стремительный, веселый. И мы смотрели на него, не могли отвести глаз.
3
Пятого сентября у нас была контрольная по математике. На перемене после контрольной, когда мы все стояли во дворе и обсуждали задачи, Зденек сказал Роберту:
— По-моему, все будет в порядке.
Роберт кивнул.
Домой мы шли все вместе, и Зденек сказал:
— Слушай, Роб, покажи нам свои марки, те, что показывал Кате.
— Хорошо, — ответил Роберт. — Только не сегодня, лучше завтра.
— Почему не сегодня? — спросил Зденек.
Он был все-таки удивительно дотошный, до всего ему было дело.
— Сегодня ко мне мама приедет, — ответил Роберт.
Вечером мы с Валей отправились в писчебумажный магазин покупать перья — самые наши любимые, 86-й номер.
Доро́гой Валя сказала мне:
— Дай честное пионерское, что никому не скажешь!
— Я не ты, — ответила я, — уж если я дам, то это не будет нчестное слово.
Розовые щеки Вали стали малиновыми.
— Будет тебе, в самом деле…
— Хорошо, пусть будет «будет».
— Так как, даешь честное пионерское?
— Даю.
Она приблизила губы к моему уху:
— Зденек попросил Роберта дать ему списать задачи по математике.
— Врешь! — не поверила я.
— Честное пионерское! — Валя с жаром поцеловала свой галстук. — Сама слышала, как он перед письменной подошел к нему и сказал: «Слабо́ дать мне списать задачи», а Роберт сказал: «Нисколько не слабо́».
— И дал?
— Дал. Он ему шпаргалку написал и сунул, и никто не видел. Одна я.
— Так Зденек вроде раньше всегда сам решал все письменные, — сказала я.
Валя оглянулась, нет ли кого позади.
— Это я решала. Он у меня раньше просил, а теперь у Роберта.
— Почему?
Она с сокрушенным видом пожала плечами.
— Не знаю. Может, стесняется.
Нет, Зденек был далеко не из стеснительных. Скорее всего, он хотел проверить Роберта, даст ли ему Роберт списать или нет.
Конечно, он был уверен — Роберт не откажет. Он не умел отказывать.
Но я ничего не сказала Вале. Все равно, что бы я ни сказала о Зденеке плохого, она бы ничему не поверила.
В магазине мы долго перебирали различные перья, хотя с самого начала решили взять 86-й номер. Потом разглядывали записные книжки. Одна мне понравилась особенно — в голубой клеенчатой обложке с золотой свинкой в уголке.
— Такая же книжка есть у Зденека! — радостно сказала Валя.
Мы шли с Валей домой, и она то и дело говорила о Зденеке, о том, что он сказал, что сделал. И, когда я начинала говорить о чем-либо, не имеющем отношения к Зденеку, лицо ее скучнело и сразу же становилось безразличным.
Мы простились с Валей на Калужской площади, и я пошла домой. Возле трамвайной остановки мне встретился Роберт. Он шел рядом с невысокой, довольно полной женщиной, одетой в светлое пальто, с газовым шарфом, накинутым на голову. У женщины было красивое лицо, белокурые волосы, темные густые брови. Она была немного схожа с Робертом, и я сразу догадалась, что это, должно быть, и есть его мать.
Я подходила к дому, когда Роберт догнал меня.
— Пойде́м к нам, — предложил он.
— Пойдем, — согласилась я.
В палисаднике у них, как всегда, было тихо. Пряно пахли цветы табака, и возле самого забора зеленели широкие шершавые лопухи.
— Хорошо у вас, — сказала я.
Мы сели на скамейку возле акации.
— Это моя мама сейчас приезжала. Видела?
— Видела. Ты на нее похож.
Он решительно затряс головой.
— Нет. Я на отца похож.
— Она красивая.
— Правда? — Он задумался немного. — Все говорят — красивая.
— А ты что, сам не видишь?
— Не знаю.
По дорожке от дома к нам торопливо шла, почти бежала какая-то женщина. Она подошла ближе, и я узнала тетку Роберта. Не глядя на меня, она бросилась к нему:
— Ушла?
— Только что проводил, — ответил Роберт.
— Когда опять приедет?
— Не знаю. — Роберт пожал плечами. — Об этом мы не говорили.
— Ты не поедешь! — сказала тетка, голос ее сорвался, и она заговорила шепотом: — Ты не поедешь, я тебя никуда не пущу.
— Я никуда не поеду, — сказал Роберт.
Она кивнула. Потом быстро, не оборачиваясь, пошла к дому.
Роберт сел рядом со мной на скамейку.
— Вот ведь какое дело, — сказал он.
Мне подумалось, что он стыдится меня, стыдится того, что передо мной внезапно приоткрылась завеса, скрывавшая его жизнь.
— Мне пора, — сказала я.
— Подожди.
— Ты не бойся, — сказала я. — Даю тебе честное пионерское, самое честное, я ничего никому не скажу!