Он поднял «ручку», сделал шаг вперёд, выбирая чистый участок пола, после чего провёл кончиком по каменным плитам. Что бы ни служило этой ручке пишущим элементом, оно засветилось, оставляя на камнях яркий светящийся жёлто-зелёный след.
Каждое движение мышц подчинялось точным расчётам, кончик ручки вычерчивал идеальную синусоиду с единицей, равной одному метру. Нриз не останавливался, он продолжал выписывать волны синусоиды, старательно игнорируя накатывающую усталость. Через некоторое время он почувствовал, как из носа потекла тонкая струйка крови и начала капать на пол. Нриз продолжал строить синусоиду, словно это была самая важная вещь во Вселенной. Ещё через несколько шагов начали подкашиваться колени, а руки дрожать. Мозг заполнила новая вереница векторов и формул, описывающая спазматические сокращения мышц. Нриз произвёл ещё одну серию вычислений, вводя в формулу синусоиды поправки, призванные компенсировать тремор. Нагрузка на разум стала ещё больше, в ушах оглушительно застучал пульс. В глазах потемнело, но Нриз продолжал строить график — ведь Хозяин не сказал ничего о прекращении работы. Ноги почти не держали, поэтому Нризу пришлось взять мышцы под прямое управление, выжимая из каждого мускула запредельное для обычного человека усилие. Дрожание рук и ног превратилось в конвульсии, на них Нриз тоже дал поправку, используя незадействованные до сих пор мышцы, чтобы продолжать выстраивать самый важный график на свете. Он уже ничего не видел, пелена перед глазами стала ярко-алой. Ещё чуть-чуть и он снова упадёт в обморок, снова подведёт Хозяина, снова станет причиной его разочарования. Но пока у него остаётся хоть толика сил и хоть крупица сознания, он будет продолжать выполнять задание. Хоть толика сил, хоть крупица созна…
— Хватит! — прозвучал тихий голос Хозяина, и Нриз с облегчением рухнул на пол.
Хозяин задумчиво посмотрел на Нриза, перевёл глаза на идеальную синусоиду, после чего удовлетворённо кивнул.
— Я доволен. Ты молодец, неплохо потрудился и заслужил отдых. Я тебя немного подлечу, а Тааг-18 и Тааг-43 помогут добраться до кровати. Не забудь тетрадь!
Нриз поднял затуманенный взгляд и увидел, что тетрадь лежит неподалёку, видимо, выпала из его ослабевших пальцев. Вновь накатила дурнота, но он сумел дотянуться до тетради и, теряя сознание, прижать её к себе, словно это была самая ценная вещь во Вселенной.
Глава 5Школьная скамья
На этот раз сознание вернулось быстро и рывком. Не открывая глаз, Нриз прислушался к своему самочувствию. Ничего не болело, его самого не мутило, голова не кружилась, мысли оставались ясными и чёткими.
Это значило только одно — Хозяин его вылечил. В очередной раз накатил приступ стыда от собственной никчемности — он опять доставил Хозяину массу беспокойств. Стыд являлся привычным чувством, но теперь в душе поднималось нечто новое — искренняя и всеобъемлющая радость, довольство собой. Ему удалось выполнить задание Хозяина! Хозяин остался доволен его работой! Наконец-то, наконец-то он сможет стать Хозяину полезным!
Нриз открыл глаза и резко принял сидячее положение. Он находился в своей комнате на своей кровати. Как всегда, постельное бельё оказалось безупречно чистым и приятно пахло. Как всегда, в комнате не было ни пылинки. Нриз прислушался к себе, пытаясь понять, что же изменилось и через мгновение понял — теперь эта роскошная комната ощущалась заслуженной, пусть и частично, на малую, почти ничтожную долю. А если у него получится стать не просто бесполезной собственностью, но ценным орудием Хозяина, тогда всё вообще встанет на свои места. Хороший хозяин хранит ценный инструмент не сваленным в кладовке, а держит в специализированном ящичке. Комната и еда теперь перестали казаться излишней расточительностью, а превратились в щедрый аванс. И, разумеется, Нриз собирался этот аванс полностью отработать.
Он вновь на секунду закрыл глаза, припоминая события последнего дня. Он наблюдал за сражением и работой Хозяина, видел огромное множество магических структур, получил огромные массивы данных для анализа. У него возникло непреодолимое желание впасть в вычислительный транс, чтобы обработать и упорядочить эти знания, узнать что-то новое, порадовать Хозяина своим усердием.
Но он удержался. Анализировать столь сложную магию сейчас, когда он почти что ничего не знает, будет бессмысленной растратой вычислительных мощностей и, главное, здоровья. Если он снова надорвётся, то Хозяину придётся опять его лечить. А Нриз не собирался доставлять своему господину дополнительных хлопот. Тем более, что у Нриза и так появился новый предмет для изучения. Он свесил ноги с кровати и встал на пол, чтобы осмотреться по сторонам.
Заветная тетрадь лежала на прикроватном столике, рядом с которым на полу расположился…
— Тааг! — радостно закричал Нриз, бросаясь к голему. — Ты меня так напугал! Я думал, что ты погиб! Если бы не Хозяин, ты бы точно погиб! Ты пожертвовал жизнью ради меня а я… а я…
Нриз рухнул на колени и неуклюже обхватил холодный металлический корпус. Разумеется, голем ничего не ответил. Свёрнутые коконом конечности сдвинулись, пружинисто расправились, поднимая его тело. Нриз встал и сделал шаг назад, оглядывая своего товарища. Какие бы повреждения ни получил Тааг-18, теперь от них не осталось и следа. Даже трещина в глазу, который Хозяин так и не стал заменять, бесследно пропала — глаз вновь стал алым кристаллом, идеально огранённым неисчислимым (642 — тут же всплыла точная цифра) количеством фасетов.
Тааг-18 сделал несколько быстрых шагов, на мгновение остановился, после чего снова прошёлся, сменив направление. Нриз понимал, что это, скорее всего, было одной из многочисленных поведенческих схем, какой-то из стандартных процедур, но предпочитал думать о том, что таким образом голем показывает: с ним всё в порядке.
Ну а раз они покончили с нежностями, пришло время приступать к чтению заветной тетради, к изучению сокровища, дарованного Хозяином. Нриз взял тетрадь в руки и снова опустился на кровать, устраиваясь поудобнее.
Как он ни пытался растянуть удовольствие, выяснилось, что превратить чтение в торжественный неспешный ритуал он больше неспособен. Разум мгновенно обрабатывал информацию, а раз сведения были простыми и доступными даже детям, для их обработки не понадобился даже транс.
Как оказалось, мир Итшес являлся планетой. Пусть это и не стало сюрпризом, но после всех чудес, что повидал Нриз, его бы не удивил и огромный плоский диск на спинах гигантских слонов, стоящих на панцире исполинской черепахи. Светило этой планеты называлось Эритаад, причём во всех языках, что он теперь знал, также существовало и слово «солнце». Вокруг Итшес вращались две луны — Криаз и Тагунар, из-за них приливы и отливы протекали по очень затейливой схеме. Неизвестный учитель также говорил о семи планетах, вращающихся «в бесконечной пустоте», но названий упомянуть не удосужился. Впрочем, астрономия Нриза интересовала очень слабо.
География его интересовала ещё меньше, так что он лишь бросил беглый взгляд на нарисованную от руки карту полушарий, отметив, что континентов всего четыре, и что посреди самого крупного океана находится архипелаг — достаточно большой, чтобы неизвестный учитель потратил силы на вырисовывание его очертаний.
Нриз перелистнул страницу и обнаружил несколько аккуратных колонок текста:
Время.
В 1 сутках — 10 часов.
В 1 часе — 100 минут.
В 1 минуте — 100 секунд.
То, что время исчислялось в десятичной системе, он установил и раньше, но всё равно было приятно увидеть подтверждение своих выводов. Увы, сравнить сутки с земными всё так же не удавалось — просто не было точки отсчёта.
Нриз перевёл взгляд дальше:
В 1 веке — 100 лет.
В 1 декаде — 10 лет.
В 1 году — 10 месяцев — 396 дней.
В 1 месяце — 4 недели.
В 1 неделе — 10 дней.
Сезоны: зима, весна, межсезонье.
В 1 сезоне — 4 месяца.
Месяцы зимы: первозим, второзим, третьезим, четверозим.
Месяцы лета: перволет, второлет, третьелет, четверолет.
Межсезонье: месяцы Зимнего и Летнего Перелома.
Месяц Перелома: 3 недели по 10 дней, последняя неделя — 8 дней.
Дни недели: перводень, втородень, третьедень, четверодень, пятидень, шестидень, семидень, восьмидень, девятидень, десятидень.
Нриз хмыкнул. Названия дней недели очень напоминали родные, немецкие. Что касается месяцев, различные «первозим» или там «третьелет» звучали логичнее, чем земная система, где их называли в честь римских богов или императоров.
Кто бы в этом мире ни составлял календарь, он обожал десятеричное исчисление. Вот только реальность, продиктованная вращением планеты и сменой сезонов, не укладывалась удобное «кратное десяти», поэтому пришлось изворачиваться, вводя сокращённые месяцы с укороченными последними неделями.
Как бы то ни было, у него вполне получилось. Несмотря на то, что дата типа «восьмидень, 38 третьелета 8412 года» звучала дико, в ней имелась некая простота и элегантность.
Нриз перешёл к следующей колонке.
Длина.
1 цоль — _______
В 1 фуссе — 10 цолей.
В 1 руте — 10 фуссов.
В 1 вегштунде — 1000 руте.
Нриз моргнул. Цоль, длину которого составитель тетради заботливо начертил на бумаге, равнялся приблизительно двум сантиметрам. И это было единственной понятной вещью. Все остальные единицы измерения были знакомы лишь по урокам истории, они не использовались уже лет триста и для Нриза звучали так же непонятно, как различные китайские ли, фэнь и цунь.
Каким бы способом Хозяин ни записывал в его мозг знание языка, местные единицы измерения сопоставились не с привычной метрической системой, а с покрытой пылью архаикой. Не то, чтобы с таким нельзя было смириться, но это ему категорически не нравилось.