Этот день не мог бы стать еще хуже, но в любой самой плохой ситуации скрыто потайное дно — так что падать можно до бесконечности. Дома дверь ей открыла Светлана.
Глава 16. Укрощение строптивых
В поселок Светлана вернулась с той же небольшой сумкой, с которой отсюда когда-то уезжала. К большому ее удивлению, мама поняла и приняла аргументы о внезапном уходе от мужа. Конечно, проплакала всю ночь, а наутро сказала: «Да и с Богом, моя красавица, да и с Богом».
Так и осталась Света сидеть на шее у престарелой матери, которая работала продавщицей в поселковом магазине. Та не нуждалась в средствах — Володя всегда заботился о теще и даже предлагал переехать в город, но мама была на удивление консервативна — от своих грядок, кур и старшего сына-алкоголика никуда уезжать не собиралась. Даже работу не бросила, хотя тратить получаемые от зятя деньги тут было не на что. И теперь посчитала себя обязанной отдать свои сбережения дочери — хватит на первое время.
И Света не стала строить из себя английскую королеву, взяла, а когда бесконечные пьянки брата вконец достали, вернулась в город. Сняла малюсенькую квартирку на окраине и, пребывая в режиме жесткой экономии, начала определяться со своим будущим. В тридцатилетнем возрасте множество плюсов, но и минусов хватает. Например, нельзя себе позволить потратить годы на учебу. Но Светлана твердо вознамерилась не сдаваться и записалась на курсы маникюра. Показалось, что к этому у нее есть большее призвание, чем ко всему остальному. По крайней мере, в своей предыдущей сытой жизни она успела изучить подобную профессию со стороны клиента вдоль и поперек. Почти весь остаток денег ушел на оплату за месячную учебу. Но она старалась изо всех сил, особенно когда убедилась, что потом без работы не останется. Никакого престижа — зато немного творческий и достаточно благодарный труд.
Отношение к личной жизни у нее тоже претерпели значительные изменения. Выяснилось, что если ты не выходишь из шикарной машины в пальто от Bogner, то и взгляды на себе ловишь совсем не того же уровня. Но Светлана, благодаря советам новых подруг с курсов, приспособилась одеваться намного дешевле, чем раньше. И поскольку чувство стиля у нее было врожденным и развитым годами благоденствия, она без труда сориентировалась в аналогах. Да и внешностью ее природа не обделила — грех было жаловаться, поэтому мужское внимание она все-таки получала.
С первым она познакомилась в салоне — молодой перспективный стилист с прыщами на подбородке. И на протяжении всего свидания он говорил только о себе и о своих бывших. А потом сам же и заявил, что у них, дескать, ничего не выйдет — парень этот был впечатлен ее красотой, но и понимал, что в таком возрасте Светлана уже перестает котироваться как постоянная девушка. Практически так и выразился. Но чтобы сгладить свою грубость, долго извинялся, а увидев навернувшиеся слезы, вдруг откопал в бумажнике абонемент в тренажерный зал на месяц. Светлана приняла это материальное извинение и решила, что еще хорошо отделалась.
Второй был фитнес-тренером. Невероятно красивый самец, от которого слюни побегут у любой женщины. Он был примерно того же возраста, что и она, поэтому никаких выпадов именно на эту тему не ожидалось. Зато Светлана за полтора часа узнала все о спортивном питании, бицепсах, трицепсах и грузоблочных тренажерах. И тогда она подумала, что его мускулы хороши только на фото, а уж никак не в реальной жизни. Он был настолько влюблен в свое тело, что к тому моменту закомплексовавшая Светлана даже не рискнула бы претендовать на первое место в его сердце.
Самым приятным мужчиной оказался третий. Он подошел, когда она, поддавшись очередному мимолетному отчаянью или усталости, расплакалась на лавочке в парке. Просто сел рядом и протянул платок. А потом они разговорились и после обменялись телефонами. Очень приятный, добродушный и простой человек лет сорока. Разведенный и бездетный — почти как она. Наверное, эта банальная общность их и сблизила. Он был небогат — и очень этого стеснялся, но Светлану в итоге оттолкнуло другое. Вернувшись с очередной прогулки с ним, она вдруг поняла, что ей до тошноты скучно. Он не был начитан, не обладал бойким умом или по-театральному эмоциональным характером. Он был совсем-совсем обычным, с которым надо постоянно напрягаться, чтобы просто найти тему для разговора. Он не был… Володей.
И далеко не сразу она пришла к жуткой мысли, которая надолго выбила ее из колеи — она совершила непоправимую ошибку! Никто из них не был настолько же хорош, как ее муж. Когда она, глупая девчонка, наряжалась в свадебное платье, то думала только о том, как ей повезло с денежным мешком. Потом она приняла его характер и образ жизни, но никогда всерьез не анализировала их. Ей попросту не с кем было сравнивать! И только сейчас до нее дошло, насколько он был умнее, эрудированнее, смешнее и душевно щедрее, чем все эти тренеры-стилисты вместе взятые.
Но ей было не с кем теперь этим поделиться. Когда она позвонила матери, то та вдруг снова разрыдалась и ничего толкового не посоветовала. Наверное, именно такая реакция и свидетельствовала о том, как вся ситуация выглядит со стороны — девочка погуляла, пожила в обшарпанном шалашике, поела самые дешевые сардельки, да и «влюбилась» в того, кто ее от всего этого бытия избавит. На самом деле это было не так. Светлана даже по ночам иногда мечтала, чтобы Григорьев разорился. И тогда она придет к нему, заплачет, обнимет, и всё уже не будет выглядеть фальшивкой. От таких глупых фантазий ей становилось только хуже.
От отчаянья она даже брату по телефону об этом рассказала. А тот — вопреки всему здравому смыслу, а быть может, как раз благодаря полному отсутствию здравого смысла — не подумал смеяться над сложившейся картиной. И дал самый дельный совет пьяным голосом, как заправский психолог:
— Он за тобой десять лет бегал! А теперь ты за ним десять лет побегай.
Так глупо и просто. Вероятно, именно подобными способами и решаются самые сложные в мире проблемы.
Почему бы ей и не стать мастером маникюра? Почему бы не позвать Володю на прогулку — на ресторан у нее пока не было денег. Почему бы не начать просто разговаривать ни о чем? Как это бывает в самом начале отношений. И пережить настоящее зарождение чувств, чего она когда-то была лишена. А потом надеяться, что у них все сложится. Если она будет достойна. Вполне возможно, что она сама попросит женитьбы! Даже так! Правда, для этого сначала надо развестись… И теперь уже ночами она мечтала о другом — это была бы ее семья, но совсем не такая, как раньше.
Единственным непреодолимым препятствием казалась только измена — и пусть Володя об этом не узнает, но сама-то она забыть не сможет. А когда на душе висит такой камень, то сложно считать себя по-настоящему чистой.
Володя, открыв перед ней дверь, остолбенел. Он был и рад, и раздавлен — и, кажется, сам не мог определиться со своими эмоциями. Да и у Светланы волнение перешло все мыслимые границы.
— Здравствуй. Как ты? — она улыбалась виновато.
Муж взял себя в руки, но окончательно успокоиться так и не смог.
— Здравствуй. Ты по поводу развода?
— Да. Впустишь?
— Заходи.
И потом был напряженный разговор, и он даже предложил раздел совместно нажитого имущества. Светлана, несмотря на свое состояние, тихо рассмеялась — именно таким она его и знала. Отказалась уверенно — это был ее первый шаг по завоеванию мужа и собственной независимости.
Когда пришла Яна и окатила ее презрением, то разговаривать дальше стало уж совсем невыносимо. Светлана через некоторое время сослалась на дела и пообещала зайти завтра. Ей показалось, что Володя в дверях улыбался уже по-другому. У нее совершенно точно есть надежда на взаимность!
— Зачем эта стерва приходила?
Яна отвлеклась от книги, села и подмяла подушку под спину, чтобы было удобнее. Отец уместился рядом.
— Так нам же еще развестись надо. Она должна была когда-то прийти…
— Понятно. Ты только не вздумай опять грустить, пап!
Он потрепал дочь по волосам:
— Совсем не грустить не получится. У меня уже никогда сердце на место не встанет. Ладно, переживу. Ты знаешь, что она пошла учиться?
— Пап! Пусть учится, тебе-то какое дело? — Яне хотелось взять его за огромные плечи и трясти, трясти, пока он снова смеяться не начнет. Или хотя бы обнять. Но она сдержалась.
— Ты права, дочка. А у тебя почему такой вид кислый?
— Не кислый, — Яна нахмурилась, потому что теперь пришлось вспомнить и о собственных тревогах.
Отец заглянул ей в глаза и хитро прищурился:
— С Вадимом поругались, нет?
Ее немного раздражала его проницательность.
— Не поругались. Расстались… Опять. Только не смейся! — он и не собирался, судя по серьезному лицу. — Мы с ним просто разные!
— А разве это плохо? — отец старался не говорить слишком громко, что означало его искреннее желание не давить. — Ты его любишь?
Яна не ответила.
— Дочка! — гаркнул отец. — Ну-ка посмотри на меня!
Ей пришлось выполнить просьбу, и где-то в выражении лица или в цвете радужек он отыскал для себя ответ. Кивнул понимающе, встал, направился к выходу из комнаты и уже в дверях развернулся.
— Если это любовь, то разность ваша — ерунда. А если у него к тебе нет таких же эмоций, то тебе придется перегореть и забыть. Ничего, такое тоже случается.
— Кто бы говорил про забыть…
Вадим не знал, что предпринять. Яна сделала неверные выводы, но бежать за ней и оправдываться, как глупый мальчишка, было бы нелепо. С одной стороны, ее ревность была приятной. С другой — это могла оказаться вовсе не ревность, а сожаление о неудаче в перевоспитании. Она была настолько озабочена идеей сделать из него человека, что попросту не смогла скрыть разочарования. Но и ревность в ее реакции присутствовала — Вадим не мог ошибаться настолько сильно.
А это значило, что со временем все встанет на свои места. Если он будет продолжать ей нравиться даже после таких подозрений, то дальше станет совсем просто. Вадиму страшно захотелось, чтобы все стало просто. И тем не менее он не знал, что предпринять.