Короче говоря, в моем доме искусственный интеллект не приживается ни в каком виде. Но тут я уехала в командировку. В гостиничном номере на столе рядом с чайником стояла эта бандура, то есть умная колонка, но я на нее не отреагировала. Жарко? Во многих гостиницах еще по старинке открываются окна, хотя кажется, что все подчинено системе кондиционирования. Подчинено, конечно, но технику поставили, а окна законопатить забыли. Не выключается лампочка рядом с кроватью? Можно просто найти шнур и выдернуть. В отелях почти всегда невозможно определить, на какой выключатель нажать, чтобы выключить светильник.
Эта гостиница мне нравилась. Там чайник был просто чайником – включить в розетку. Телевизор имел лишь один пульт, а не пять. Окна открывались, занавески задвигались вручную, а не специальным пультом, который поди сначала найди и еще минут десять потрать, выясняя, куда тыкать. Во всяком случае, у меня всегда так – занавески обычно зависают посередине и потом ни туда, ни сюда. В общем, я плохой гость, не продвинутый – все отключаю, ничего не подключаю, проветриваю вручную. Приложения не скачиваю.
– Ну как же так? – расстроилась горничная, которую я позвала все-таки выключить лампу. – Вы же могли просто хлопнуть в ладоши, и свет бы выключился. Ну да, с первого раза не всегда срабатывает, но с третьего точно.
– Почему я должна аплодировать лампочке?
Горничная сокрушенно вздохнула.
– Зачем вы отключили телевизор? – спросила она.
– Я его не смотрю, а он все время мигал заставкой. Раздражало.
– Теперь его придется перенастраивать. У нас каждый телевизор настроен на конкретный номер. У вас, например, были дополнительные каналы, – еще больше расстроилась горничная.
– Мне не нужны дополнительные каналы.
– Ну если вдруг захотите, вот на эту кнопочку нажмите.
– Лучше бы у вас вода в душе лилась как следует при нажатии кнопочки, – пробурчала я.
– Так вы подождите минут пять, когда в соседнем номере домоются, тогда и напор воды будет хорошим.
– Да, я так и сделала. Простите, я из другого поколения. Не могу привыкнуть к новомодным гаджетам.
– Мы современная гостиница. Нам положено. Многим гостям удобно, – гордо ответила горничная.
Но, надо признать, гостиница оказалась с хорошей шумоизоляцией. Я не слышала стука соседних дверей, шагов по коридору. Легла спать пораньше, поскольку вставать предстояло в пять утра по моему привычному времени – с учетом разницы в часовых поясах.
Едва уснув, я подскочила от женского голоса: «Я не расслышала звук! Повторите!» Я прошлась по номеру, открыла окно – было душно – и снова легла. Через пятнадцать минут неведомая мне женщина завопила снова: «Повторите! Я не расслышала!» Все происходило вроде бы близко, но точно не в моей комнате. Я проснулась окончательно, гадая, что такое делается в соседнем номере, если женщина в ночи требует говорить громче. «Повторяю просьбу. Говорите яснее», – продолжала настаивать неведомая мне женщина. Голос был хорошо поставленный и трезвый, не сонный. Я ей даже позавидовала – сохранять такую ясность мыслей и артикуляцию в… четыре часа утра. Я гадала, стоит ли пытаться поспать или уже проще не засыпать. Но уснула. Снова подскочила под крик женщины: «Я вас не понимаю! Повторите! Говорите четко!»
В моем номере стояла тишина. Никакие гаджеты не мигали, не подавали признаков жизни. Это был первый и единственный случай, когда я следила за искусственным интеллектом. И я его выследила. Когда в коридоре хлопнула дверь, совсем тихо, надо признать, и послышался звук шагов и катящегося на колесиках чемодана, тоже весьма деликатного, колонка, стоявшая рядом с чайником, активировалась и потребовала объяснений. Она явно жаждала скандала.
– Что нужно сделать? Еще раз хлопнуть дверью? – уточнила я, обращаясь к колонке.
– Да, пожалуйста, – ответила она.
– Ты вообще нормальная? – поинтересовалась я. Мне простительно, диалог велся, напомню, с пластмассовой штуковиной в четыре часа утра.
– Конкретизируйте вопрос, – попросила колонка.
– Лучше сказать «перефразируйте», – на автомате поправила я. – Конкретизировать не могу, а перефразировать очень даже. Ненормативная лексика как, подойдет?
Колонка зависла.
– Я сделаю вид, что этого не слышала. Начнем все сначала? – наконец подала признаки жизни она.
Еще никогда я не вырывала шнуры из всех розеток с таким остервенением и даже наслаждением. Засыпала с улыбкой на лице, видя перед собой причитающую горничную: «Теперь еще колонку придется перепрограммировать».
Подкаблучник
Проблема в том, что мой муж не может отказать женщине. Тем более женщине в возрасте. И уж тем более если она именно к нему обращается. Наверное, это моя вина. Я – уже женщина в возрасте, и, если обращаюсь к мужу с просьбой, он спешит ее исполнить. Иначе… иначе все. Что конкретно все, он пока не проверял. К его счастью. Потому как я слыву женщиной непредсказуемой, эмоциональной, часто на грани нервного срыва и так далее. Нет, мой супруг ни в коем случае не подкаблучник, просто так воспитан – помогать женщинам и детям.
Собственно, все это я рассказывала стюардессе, чтобы моего мужа не выдворили с борта за мелкое хулиганство.
А началось все с того, что перед нами оказалась женщина в возрасте. Не то чтобы преклонном, но солидном. Судя по всему, она тоже привыкла командовать выбранным мужчиной и не терпела отказов. Дама путешествовала с чемоданчиком в габаритах ручной клади, но судя по тому, как его тягал мой супруг, чемоданчик просто прикидывался ручным, а на самом деле был вполне себе грузовым. Женщина оглядела полку над своим креслом, уже занятую чужой верхней одеждой и пакетами, и отправилась исследовать другую. Соседняя полка ей тоже чем-то не понравилась, и она открыла закрытую. И, собственно, дальше началось хулиганство. Женщина попыталась сдвинуть то, что занимало полку, но это что-то не сдвигалось. Тогда она и увидела моего супруга, безошибочно определив в нем безотказную жертву, и принялась руководить погрузкой чемодана. Как уж так вышло, что эти двое остались без надзора стюардов, не знаю. Но я смотрела на них раскрыв рот и даже не сделала замечание. Настолько обалдела.
Женщина велела моему супругу достать то, что находится на полке, чтобы ее чемодан наверняка поместился. Мой муж покорно достал какие-то мешки с пледами. Один свалился мне на голову.
– Вот сюда пока положите, – продолжала командовать дама, указывая на свободное кресло. Ее все еще не устраивало, как лежал ее чемодан. – Вот это тоже вытащите, – велела она.
Мой муж покорно начал выгружать содержимое полки. Ему и в голову не пришло, что это что-то, возможно, вообще нельзя трогать.
– Вот сюда, в проход, выставляйте, – руководила разгрузкой женщина.
Когда полка полностью освободилась, она велела аккуратно положить чемодан, а сверху ее куртку. Муж пожелания исполнил. Довольная женщина успела сесть, а муж остался стоять, забаррикадированный тем, что выгрузил, и думал, что делать дальше. Как раз в этот момент в проходе появилась стюардесса, которая открыла рот, но забыла, что хотела сказать. Кажется, подобный случай в ее летной практике был впервые. Она убежала и вернулась со старшей бортпроводницей, которая мгновенно оценила ситуацию, выругавшись про себя. Но я могла бы дословно произнести ее внутренний монолог.
Короче говоря, мой супруг под руководством дамы, желающей получше пристроить свой чемодан, выгрузил все содержимое с полки, которую можно открывать только бортпроводникам и только в случае острой необходимости. Проход был заставлен люльками для младенцев до года, которые пристегиваются особым способом в определенных местах. Муж умудрился выгрузить оборудование для экстренной посадки и спуска на воду – спасибо, что лодку не надул в процессе, – а еще пледы, аптечку и что-то похожее на инвалидную коляску. Я бы не отказалась от аптечки и коляски, потому как одну люльку муж все же уронил мне на голову. Я терла шишку, но отчего-то продолжала молчать. Один вывалившийся плед я собиралась было стянуть, но решила не рисковать.
– Как вы вообще это сделали? – спросила молодая стюардесса, показывая на многочисленные значки, налепленные на полку – мол, спецоборудование, открывать нельзя, трогать нельзя, ничего нельзя.
Дама с чемоданом делала вид, что любуется видом из иллюминатора. Мой супруг стоял и был готов на все – выгружать, загружать. Тут пришлось вступиться мне. Я указала на владелицу чемодана и рассказала, что мой муж – жертва, подкаблучник, воспитанный человек и так далее.
Старшая бортпроводница решила не вызывать полицию. Мой супруг предложил уложить все назад.
– Нет! Сядьте и пристегнитесь! – велела ему бортпроводница. Это был дельный совет. Мне тоже иногда хочется сказать мужу – сядь и не двигайся, но я не бортпроводница. Он меня не сразу слушается.
Женщина – владелица чемодана – говорила, что другие полки ей не понравились, а эта – очень даже. И она не понимает, в чем проблема. На другую полку переложить куртку? Нет. Они грязные. А эта чистая.
Две бортпроводницы засунули оборудование на полку и ушли. Но, когда начали разносить еду, у этой женщины оказался сломан стол, и ее пришлось пересаживать. На том месте, куда ее пересадили, заклинило ремень безопасности, как раз когда началась турбулентность. Женщина нажала на кнопку вызова стюардессы, и та пришла, едва держась на ногах. Ремень стюардесса расклинила, дамочку пристегнула и даже затянула ремень потуже. Но едва турбулентность закончилась, женщине приспичило пойти в туалет, где она и застряла, не справившись с дверной задвижкой. Вместо того чтобы опять нажать на кнопку и вызвать помощь, она решила подождать. На помощь позвали другие пассажиры, которые уж очень хотели в туалет.
– Почему вы нас не позвали? – спросила старшая бортпроводница.
– Не хотела беспокоить, – вежливо ответила женщина.
Тут я опять готова была сказать вслух то, что произнесла про себя бортпроводница.
Когда зажигалась лампочка вызова над креслом этой дамы, а она зажигалась регулярно, экипаж, кажется, бросал жребий, кому к ней идти. Не женщина, а ходячая катастрофа. Такая и иллюминатор случайно откроет, чтобы проветрить помещение, потому что ей стало душно. Когда она сломала кресло, уже все пассажиры, я во всяком случае точно, молились о благополучной посадке. Нет, она, конечно, сломала его не специально. Так получилось. То есть сначала она позвала стюардессу, чтобы та помогла ей кресло откинуть. Дама укрылась пледом, подложила под спину дополнительно выданную подушку и задремала. Экипаж выдохнул. Но, когда пришло время посадки, она не смогла вернуть кресло в вертикальное положение. Пытались всем экипажем. Никак. Ее опять попросили пересесть. Она пересаживаться не желала. Ей пригрозили вызовом полиции после посадки. Дамочка ответила, что сама вызовет полицию и напишет жалобу – не самолет, а летающая консервная банка. Ничего не работает, все сломано. Да еще и обращение с пассажирами – хуже некуда. Но все же пересела. Ее чуть ли не привязали ремнем к креслу, чтобы она уже не могла двинуться. Но она все же дотянулась до кнопки вызова.