у меня полно работы.
– Ой, ну сказала бы сразу, что ты не против. Это же твоя кухня, ты на ней хозяйка. Я просто проявила деликатность. Неужели непонятно? Мне бы, например, не хотелось, чтобы кто-то хозяйничал на моей кухне! – чересчур по-актерски удивилась Светлана Степановна. – И какая у тебя работа? Ты же все время дома!
– Я работаю из дома вообще-то, – огрызнулась Оля. Потому что, ну правда, ладно неделя, две, но через месяц совместного проживания она уже по потолку готова была ходить. Свекровь просила то кофе ей сварить, то чай налить, то суп непременно куриный, потому что она плохо себя чувствовала. Оле было несложно, но требования с каждым днем учащались – то почисти ванную, на плитку смотреть страшно, то ототри духовку – грязная. Еще немного, и Оля была готова к тому, что свекровь заставит ее чистить унитаз зубной щеткой. Оля не была неряхой, но мыть каждый день холодильник и выскребать грязь зубочистками из сложнодоступных мест тоже не горела желанием.
– Какая ты все-таки злая, – заявила обиженно Светлана Степановна. – А я тебя еще в пример Даше ставила. Говорила, какая ты добрая и сердечная. Ты меня прогоняешь? Я тут живу как мышь – меня не слышно и не видно. Вот когда окажешься в такой ситуации, поймешь, как нужны рядом близкие люди.
– Надеюсь, я не окажусь в такой ситуации и вы мне этого не желаете, – ответила Оля. – Но я не понимаю, почему вы не можете вернуться в свою квартиру.
– Потому что там живет Иван, а я не могу его ни видеть, ни слышать! Он меня обманул, предал! – закричала возмущенно, как чайка, которой не достался хлеб, брошенный с катера, Светлана Степановна.
Сравнение с чайкой пришло в Олину голову бессознательно. Они с Максом жили уже четыре года гражданским браком, но иногда казалось, что у них нет будущего. Оля не могла забеременеть, они без конца ходили по врачам. Последний посоветовал расслабиться, сменить обстановку. Они поехали в Стамбул, где Оля без конца гладила кошек, которые встречались на каждом шагу, и кормила чаек. Макс невыносимо страдал все дни – у него была аллергия на кошачью шерсть, и он боялся птиц. Все время твердил, что они передают сальмонеллез. Оля погуглила и узнала, что такая боязнь называется орнитофобией. К тому же Макс, как оказалось, страдал морской болезнью. Он об этом не знал, пока они не решили поплавать по Босфору на корабле. Макс, сбежав от чаек на нижнюю палубу, лежал на скамье бездыханным телом и признаки жизни подавал изредка, в виде рвотных позывов. В общем, романтический уик-энд пошел насмарку, а вместе с ним и попытки расслабиться и зачать ребенка.
Сейчас, в связи с незапланированным приездом свекрови, их личная жизнь и вовсе сошла на нет. Надо признать, по обоюдному согласию. Оля не могла расслабиться, зная, что за стеной спит свекровь. Присутствие мамы за стенкой у Макса также отбивало все желания.
– Ты тоже хочешь, чтобы я уехала? – сделав скорбное лицо, спросила у сына Светлана Степановна. – Я вам мешаю?
– Мам, я очень рад, что ты вышла замуж, но Оля права – ты не можешь с нами жить. Это даже странно, когда мать уходит от мужа к сыну. Притом что квартира – твоя, а не твоего мужа. Почему он не может уйти? – ответил Макс.
– Да, это действительно странно. Что ты сейчас говоришь словами своей Оли. Конечно, она твоя любимая девушка, но я все-таки мать. Ты хочешь выставить меня за порог? – схватилась за сердце Светлана Степановна.
– Нет, мам, но я не хочу жить так, как сейчас, – честно признался Макс. – Прости, я разговаривал с Дашкой и Артемом. Ты их использовала. Я не буду тратить деньги на твоего мужа, даже не жди. И мы с Олей давно пытаемся зачать ребенка, а твое присутствие эти шансы никак не увеличивает.
– Оля не может стать матерью? У нее проблемы? Тогда хорошо, что вы еще не женаты! Ты можешь найти себе нормальную девушку! – воскликнула Светлана Степановна.
– Мам, у Оли все прекрасно с фертильностью. Это у меня проблемы. Я сдавал анализы. Проблема со мной, – сказал в отчаянии Макс.
– Ой, ну что ты говоришь глупости! У тебя не может быть никаких проблем! Ты рос абсолютно здоровым ребенком! – запричитала Светлана Степановна.
– Но проблемы все же у меня. Видимо, из-за того, что я в детстве переболел свинкой.
– Тогда все дети болели свинкой. Целым детским садом. И что – теперь у всех проблемы? Эти врачи… чего только не придумают. Наверняка дело в Оле, только она не признается. Знаешь, многие современные женщины винят в бесплодии мужей. Сейчас это модно – сдавать анализы, находить, кто виноват. Раньше такого не было. Не можешь родить, значит, сделала аборт. Ты поинтересуйся у своей Оли, может, у нее тоже кто-то был до тебя?
– Да, мам, был, конечно. Но она здорова. Анализы это подтвердили.
– Не может такого быть, – заявила категорично Светлана Степановна. – Значит, у вас просто несовместимость. Надо найти другую девушку, и все будет прекрасно.
– Но другая мне не нужна. Я люблю Олю и хочу жить с ней, – ответил Макс.
– Оля, Лена, Катя – какая разница? – отмахнулась Светлана Степановна.
– Для тебя никакой, к сожалению. А для меня – огромная. Ты ведь даже не заметила, что Оля делает себе уколы в живот – мы готовимся к ЭКО. Это уже вторая попытка, если что. И она очень тяжело переносит процедуру – и физически, и эмоционально. Я думал, ты ей поможешь, а ты сделала из нее служанку – приди, подай, приготовь. Еще и придираешься. – Макс был расстроен.
– Это она тебе нажаловалась? – возмутилась Светлана Степановна.
– Нет, я сам все вижу. И не хочу, чтобы Оля мучилась. Сейчас, правда, не до тебя и не до твоих проблем с очередным мужем. Мы хотим стать родителями. Это важнее всего на свете. И для меня, и для Оли.
– У вас все так правильно, все по графику, все запланировано. Даже дети из пробирки. Разве это нормально? – удивилась возмущенно Светлана Степановна.
– Эти дети – не из пробирки, как ты выражаешься. Счастье, что медицина не стоит на месте и есть такой способ, – ответил Макс.
– Ой, не доверяю я этим методам, – хмыкнула Светлана Степановна.
– А тебе и не надо. Главное, что мы с Олей им доверяем и хотим детей. Ты сама всегда твердила, что дети должны жить своей жизнью, а родители – своей. Поэтому дай нам возможность пожить своей семьей. Оле было очень плохо после первой неудавшейся попытки. Я не хочу, чтобы она опять страдала. Мы надеемся, что в этот раз все получится. Понимаешь?
– Не понимаю. С чего такие страдания? У нас как-то все проще было. Не забеременела – отлично. Дети – это не счастье, а сплошные проблемы, – пожала плечами Светлана Степановна.
– Да, мам, спасибо за разъяснение. Мы с Дашей – твои проблемы, а вовсе не любимые дети. Вот для своих детей я такого точно не хочу.
– Станешь отцом – поймешь, – отмахнулась Светлана Степановна. – Хорошо, я уеду в ближайшее время. Завтра. Или послезавтра.
Она замолчала, уйдя в собственные воспоминания. Да, времена сейчас изменились. Современное поколение планирует свадьбы, зачатие, даже дата родов у них заранее известна. Но разве это нормально? Разве она ненормальная, как считают ее собственные дети?
Да, она всегда выходила замуж незапланированно, действовала импульсивно. Неразумно, но ею руководили чувства. Думала ли она о будущем, последствиях? Никогда. Это же нормально, когда есть пусть не любовь, а страсть. Когда хочется сегодня испытать весь калейдоскоп – от невозможного счастья до близости смерти. Светлана Степановна однажды спросила у дочери, почему та так не живет.
– Это безответственно, – честно ответила Даша. – Прежде всего по отношению к себе самой. – Ты так и осталась инфантильной, не способной отвечать даже за собственные поступки.
– Как можно отвечать за любовь? – удивилась Светлана Степановна.
– За любовь, пожалуй, нет. А за необдуманные адюльтеры – да, – пожала плечами Даша, – отношения, которые скажутся, например, на твоих детях.
– И что, я должна была терпеть и страдать? – ахнула Светлана Степановна.
– Нет, не должна. Но хотя бы иногда думать головой.
– Вы с Максом выросли нормальными, – отмахнулась от упреков Светлана Степановна.
– Мне кажется, мы вообще чудом выжили, – горько улыбнулась Даша.
– Ой, не преувеличивай! Тогда все так жили! Это вы сейчас сдвинутые – то у вас психологи, с которыми вы детские травмы прорабатываете, то мать у вас всегда во всем виновата. Я вас хотя бы не била, – отмахнулась Светлана Степановна.
– И на том спасибо. Но меня однажды ударил один из твоих временных мужей. Ты не помнишь? Павел.
– Не было такого никогда! Пашка? Да он мухи бы не обидел! Ударил! Скажешь тоже. Может, дал подзатыльник. Но ты всегда была невыносимой, будто специально всех доводила.
– Знаешь, если бы посторонний мужик ударил моего ребенка, я бы его убила, – тихо сказала Даша.
– Не придумывай! Пашка вас любил. И тебя, и Макса. Возился с вами как с родными. – Светлана Степановна не собиралась сдаваться и принимать обвинения.
– Макса он тоже бил, кстати. А ты делала вид, что не замечаешь.
– Меня мать тоже била, причем ремнем. И что теперь? Всех надо по головке гладить и в попу дуть? – Светлана Степановна стала раздражаться. – С чего ты вообще завела такой разговор? Пашка давно в могиле. А ты к покойнику прицепилась. Ужас какой. Нашла, о чем вспомнить. Прояви уважение хотя бы.
– К кому? К мужику, который бил твоих детей, а потом разбился пьяным на машине? За которого ты еще долго какие-то долги отдавала, а нам на элементарную одежду не хватало? К нему я должна проявить уважение? – закричала Даша.
– Тогда были тяжелые времена. Не тебе судить, – отрезала мать.
– Мам, времена всегда тяжелые, и мне судить. Живи своей жизнью, как делала все эти годы, но оставь меня и Макса в покое. Не вмешивайся. Дай нам прожить собственную жизнь, которая, поверь, будет отличаться от твоей кардинально. – Даша из последних сил пыталась говорить спокойно.
– Я дала вам образование. Ты забыла, что тебя тот же Паша пристроил в институт, когда ты не смогла поступить? – Светлана Степановна решила спорить до конца.