– Пархоменко арестовывать идут! – со знанием дела пояснила провожатая.
Пиманов резко остановился, уставился на нее профессионально холодно:
– Пархоменко – это кто?
– Знамо дело, кто, завотделением, Владимир Иванович наш. Вот жеж люди! Сами не знають, кого сажають!!!
Пиманов позеленел. Руслан с сожалением уставился на старушку, представив, как добрая женщина уже разнесла по всей больнице слух об аресте завотделением, и слух этот, пока они шли по коридору, окреп и оброс подробностями в стиле «маски-шоу».
– Женщина! Вы кто вообще?
– Пискунова, Надежда я, – женщина под взглядом следователя побледнела, втянула шею, и, кажется, уменьшилась в росте.
– Так вот, гражданка Пискунова, я надеюсь, у вас здесь есть рабочее место?!
– Есть…
– И вы еще не забыли, где оно находится?
– Да нет, вроде…
Следователь набрал в грудь больше воздуха и тихо посоветовал:
– Ну, так вот и займитесь своими прямыми служебными обязанностями и не мешайте следствию!
Пискунова обиженно поджала губы:
– А что я? Я – ничего. Я ж помочь хотела. Сигнализировать, так сказать… Так вы не к Пархоменко?
– Гражданка Пискунова!
Старушка вздохнула и повернулась было назад, когда с третьего этажа послышались торопливые шаги, и в следующее мгновение в пролете показалась фигура в белом медицинском халате – средних лет мужчина выглядел расстроено:
– Ильнур Рихардович, вы уже здесь?
Пиманов кивнул:
– Да, Владимир Иванович, раньше удалось добраться, – он кивнул в сторону Руслана: – Адвокат Лебедев, представляет интересы потерпевших…
– Добрый день. Я думал вы один будете, а вас тут целая компания, – осуждающе вздохнул Пархоменко. – Мне вообще из приемного покоя позвонили, сказали, группа захвата какая-то пожаловала, – он выразительно глянул на дежурную. Пискунова, втянув шею, выскользнула в коридор. – Пройдемте.
И он сделал приглашающий жест.
Они поднялись на пятый этаж, в отделение реанимации – цепь слабо освещенных боксов-аквариумов с выходом в общий коридор, мерное дыхание аппаратуры, острый запах наркоза.
Из глубины серого кабинета выглянула пожилая дама с идеально уложенной в такой час прической, уставшая и сдержанная. Владимир Иванович пожал ее руку, представил:
– Васильева Инна Марковна, врач-реаниматолог. Инна Марковна, господа из Следственного комитета, им необходимо опросить пациента Столбова. В каком он состоянии сейчас?
Врач косо глянула на Пиманова и Лебедева, ответила Пархоменко:
– Пришел в себя около двенадцати ночи. Состояние стабильное. Данных о наступлении посттравматической энцефалопатии не поступило, больной в сознании, когнитивная реакция присутствует, в настоящий момент не спит, – и добавила более тихо: – я не уверена, что он может быть сейчас полезен следствию.
– Об этом нам придется сделать выводы самостоятельно, – отрезал Пиманов.
Инна Марковна кольнула взглядом:
– Я вас только сразу предупрежу, что немедленно прекращу допрос, если состояние пациента ухудшится! Не хватало мне еще смерти в стационаре!
Пиманов холодно процедил:
– Мне бы тоже не хотелось менять квалификацию преступления с похищения на убийство с отягчающими.
У Руслана все оборвалось внутри. Пиманов покосился на него, но промолчал.
У входа в бокс Васильева еще раз обернулась к следователю:
– И всё-таки я вас попрошу быть деликатнее.
Ильнур Рихардович кивнул и толкнул дверь.
В голубоватых отсветах экранов сложной аппаратуры к высокой кровати тянулись прозрачные трубки. Худощавый человек в ней, с плотно забинтованной головой, казался инопланетянином – обострившиеся скулы, непропорционально длинный нос, губы с брезгливо-недовольным изгибом, длинные худые руки поверх одеяла, тонкие безвольные пальцы.
В изголовье его кровати, под слабой светодиодной лампой стояла пожилая медсестра, вводившая шприцем в капельницу лекарство. Инна Марковна подошла к Столбову:
– Павел Дмитриевич, как вы себя чувствуете?
Столбов поморщился, пробормотал:
– Нормально, башка трещит, – голос хриплый, слабый, Лебедеву даже показалось, нарочито слабый, но отогнал от себя эту мысль («Не нужно предубеждения!», – скомандовал он себе).
– Сейчас вам Татьяна Михайловна лекарство поставит, и перестанет трещать. У вас все показания в норме, после такой травмы. Вы, верно, в рубашке родились. Если так и дальше пойдет, к вечеру вас в палату переведем.
– Хорошо бы, – его взгляд скользнул на мужчин.
– С вами следователь поговорить хочет. Его зовут Ильнур Рихардович.
Пиманов выдвинулся чуть вперед, протянул руку Столбову. Тот с видимым усилием поднял кисть, вложил ее в руку следователя. Лебедев не пошевелился.
– Доброе утро, вы, наверно, на счет нападения на меня?
Пиманов кивнул, доставая из внутреннего кармана пиджака блокнот:
– Совершенно верно. Мне необходимо, чтобы вы описали нападавших.
Столбов пожал плечами:
– Двое. Один бородатый такой здоровый, мне кажется, кавказец. Он меня и звезданул.
– Подробнее описать можете? – Пиманов вцепился в карандаш.
Столбов болезненно поморщился:
– Высокий такой, выше меня на полголовы точно, культурист, наверно, гора мускулов. Или боксер. Темный такой: волосы черные, глаза тоже.
– А особые приметы?
– Не, не заметил.
– Может, татуировка?
Столбов скривился:
– Не, не помню.
– Хорошо, а второй?
– Второй тощий. Дрыщ. Болобрысый. В бейсболке был. И в клетчатой рубахе.
– Машина какая у них была?
– Паджерик черный, номера на ВА заканчивались…
– Вы ранее встречали их или этот автомобиль?
Столбов сморщился:
– Не-а… Вы их поймаете?
– Постараемся. Скажите, а в каких отношениях вы состоите с Лидией Федоскиной?
– С Лидой? – в голосе Столбова почувствовалось удивление. – В нормальных. Мы пожениться собираемся.
Руслан почувствовал, что Столбов ему нравится всё меньше и меньше.
– То есть вы с потерпевшей Федоскиной в близких отношениях?
При этих словах Столбов замер и как-то даже вытянулся:
– То есть как – потерпевшей? Ее тоже избили? Зачем?! Кто?!
– Вот это мы и пытаемся выяснить с вашей помощью…
– А я здесь причем? – голос у Столбова дрогнул, глаза расширились. Тонкая венка на шее запульсировала сильнее. Оборудование пронзительно запищало.
Васильева бросилась к пациенту:
– Прекратите, вы же обещали его не тревожить!
– А как, по – вашему я работать должен? – пробасил Пиманов.
– Меня это совершенно не волнует, я вас предупреждала!
– Погодите! – Столбов приподнял правую руку над одеялом. – Я в порядке. Так что с Лидой?
– Она похищена.
Столбов замер. Руслан внимательно следил за его реакцией: вытянутое лицо, губы сомкнуты в плотную линию, мелкие капельки пота выступили на лбу, глаза удивленные и испуганные. Он не знал. Лебедев приехал сюда именно ради этого: увидеть реакцию бывшего Лидиного жениха на этот вопрос. Он производил впечатление мужчины, который никогда не повзрослеет. Ни душой, ни мыслями. Многим девушкам такие нравятся. Их хочется пожалеть, пригреть, обласкать. Но положиться на них нельзя. Одно упоминание слова «ответственность» вводит их в ступор. Однако, им удается делать неплохую карьеру. До поры – до времени. И сейчас Руслан был абсолютно уверен: Столбов к похищению не причастен.
– Эти двое, что напали на меня, увезли Лиду? Но зачем?! В ней же нет ничего такого… особенного!
Несмотря на состояние Столбова, у Руслана возникло стойкое желание ему врезать. «Нет ничего особенного». А только что говорил, что собираются пожениться. Хорош женишок…
Пиманов недобро хмыкнул и убрал блокнот в карман, искоса глянув в глаза Лебедева:
– Ну, для этого не надо быть особенным. Для этого надо кому-то перейти дорогу. Или быть особенным для того, кто перешел дорогу…
Столбов встрепенулся:
– Что? Что вы этим хотите сказать? У нее кто-то есть?!
На последнем вопросе голос у него сорвался на визг.
– Нет-нет, что вы, – успокоил его Пиманов. – Я ничего такого не хочу сказать. Если вдруг что-то вспомните, обязательно свяжитесь со мной.
И он протянул Столбову карточку.
Уже выходя из здания больницы, Руслан проворчал:
– По-моему, мы теряем время.
Они миновали скромный больничный сквер с мокрыми от накрапывавшего дождя скамейками. В щели разномастной брусчатки забились жухлые листья, бледно-салатовая пыльца.
– В самом деле? – в голосе Пиманова чувствовалась ирония, раздражение и желание стукнуть модного адвоката по башке.
Лебедев холодно улыбнулся:
– Мотив, товарищ следователь, в окружении Лидии отсутствует мотив. А у меня, если вы помните, были письма с угрозами и sms.
Пиманов открыл машину, проигнорировав замечания Руслана, Уже занес ногу, чтобы сесть на водительское сидение, мрачно просиял:
– Слушайте, Лебедев, а может, это вы ее похитили? – он замер, недобро глянув на адвоката.
– Угу, очень смешно. Вам, господин следователь, в «Камеди-клаб» выступать с таким-то чувством юмора.
– Зато из «товарища» я сразу пошел на повышение до «господина», – он завел машину, – а на счет шуток юмора, то вам туда раньше меня устраиваться надо. О ваших, как вы выразились, близких отношениях никто, кроме вас лично не знает, даже родственники. Правда, подозрительно?
– Ни капли.
– Нет, Лебедев, правда, сколько вы встречаетесь с пострадавшей?
Руслан почувствовал, что краснеет:
– С пятницы.
Пиманов кивнул, включил радио, из колонок потекла бодрая музыка в стиле «вырви глаз, оторвись от подушки».
– И вы реально думаете, что ваши тайные враги могли воспринять это всерьез?
– Я реально думаю, что за мной следили. Единственная девушка, с которой я встречался за последние дни – Лида.
Пиманов замолчал, потер небритый подбородок, охотно кивнул своим мыслям:
– Иными словами, тот, кто за вами следил, и тот, кто вам направлял угрозы – это разные люди. И это еще надо доказать, что за вами следили.