– Это ваша работа.
– Угу, само собой. Моя работа – преступников ловить, а не терапевтировать тонкую душевную организацию замученных работой адвокатов. Вот я преступников и ловлю. А ваши соображения еще проверять надо. Ясно?
– Ясно.
Следователь примирительно вздохнул:
– Ну, если ясно, то поехали ко мне, – он бросил взгляд на цифры на голубоватом дисплее, – семь тридцать утра, хоть кофе выпьем.
– Не успею я уже к вам на кофе, меня еще клиенты ждут… Моя нетерапевтированная душа обременена обязательствами. А тело иногда кушать просит. Сколько времени на проверку надо?
Пиманов потянул к себе дверцу авто. Лебедев направился к синему крайслеру.
– А где, вы говорите, вы встречались с потерпевшей? – следователь опустил стекло и высунулся, чуть выдвинув квадратный подбородок.
Руслан оглянулся.
– А я и не говорил. На набережной. Ужинали в ресторане «Сергей Есенин», около девятнадцати тридцати заехали на парковку. Пробыли там примерно до двадцати одного ноль ноль. Потом гуляли.
Пиманов кивнул:
– Лады, проверим! – и торопливо вывернул за ворота.
Руслан же какое-то время сидел в машине. Не заводил двигатель. Не пролистывал сообщения на телефоне. Не включал магнитофон.
В голове молоточком отстукивала одна мысль: «А ведь Пиманов прав». Прав в том, что наблюдение установлено было недавно. Возможно, прямо в пятницу. Тогда они видели, как он, Руслан, заехал за Лидой на работу, отвез на дачу, а на следующий день опять оказались вместе. Верный повод подумать, что они близки и встречаются.
Выходит, это всё не из прошлого. Это всё возникло недавно…
Он набрал номер. Голос по ту сторону трубки был нарочито бодрым:
– Да, Руслан Федорович!
– Извини, Борь, наверное, разбудил?
– Нет! Одновременно с будильником! Я скоро буду…
Руслан кивнул невидящему его Рыжикову.
– Мне нужна вся информация по делу Грина и Оксаны Тумановой: состав банды, кого посадили, на сколько, кто вышел за последнее время. И по Золотаревой принесешь папку, которую мне показывал.
– В которой аналогичные дела по Москве и области?
– Да, ее. Через сколько будешь в офисе?
Сопение в трубке:
– Минут через сорок буду.
«Врет, конечно, из Бибирево за сорок минут не добраться с утра только на вертолете… А погода сегодня не летная», – Руслан поморщился на замершие прозрачными бусинами на лобовом стекле капель дождя, вслух сказал:
– Добро! Жду.
И выехал со стоянки.
14
Он был в офисе через пятнадцать минут: повезло проскочить по Садовому без пробок.
Привычно припарковался на пустынной еще стоянке, выключил зажигание. Привычно прислушался к шуму пробуждающегося города, мерному и успокаивающему гулу, подрагиванию почвы из-за мчавшихся по тоннелям вагонов метро.
Но ничего уже не было как прежде.
Он много раз слышал, что его коллегам угрожают. Адвокатам – реже, прокурорам и следователям – чаще. Слышал жуткие истории о подброшенных дохлых крысах и прочей мистике. Слышал, верил (повода сомневаться – не было), но его лично это коснулось впервые.
Причем вот так, исподтишка, в отношении только вчера оказавшегося близким человека.
«Может, отец Лиды прав, мне нельзя жить обычной жизнью? Нужно сидеть в берлоге, чтобы никому не причинить вреда».
Он устало положил голову на подголовник, заставляя себя подумать о сегодняшнем дне: надо узнать, на какое число назначила слушание по делу Золотаревой судья Ибрагимова, связаться с Джоном Грином на счет новых писем – вдруг появилась ясность. Еще, Руслан помнил, записан новый клиент.
«Передам его Борису».
Перед глазами встала светлая, немного смущенная улыбка. Серые глаза. Прозрачные, словно дымчатый кварц, в тонкой паутинке зеленовато – синих прожилок. Темно-рыжие волосы развеваются на ветру.
Лида.
Что-то в груди сжалось, растеклось горячим. Что это? Сердце?
Дышать стало труднее. Будто многотонный каток вдавил в водительское сидение. В ушах пульсировала кровь, а Лидин образ потемнел.
Руслан потянулся влево, дернул пластиковый рычажок на себя, заставив дверцу распахнуться. В салон потянуло сыростью и прохладой, мокрой листвой и запахами вездесущего фастфуда.
Это хорошо, что июнь нынче похож на сентябрь.
Удалось медленно глубоко вздохнуть.
Потом еще раз.
После третьего тело привычно расслабилось, а в голову вернулось некое подобие ясности.
Раскисать сейчас нельзя. Болеть – нельзя. Заниматься самобичеванием – категорически не положено. От него зависит, насколько быстро найдут Лиду. Главное, что ее найдут живой и невредимой – отчего-то у него была эта идиотская уверенность.
Еще бы знать, откуда…
Телефон жалобно тренькнул.
– Руслан Федорович, я на месте, – запыхавшийся голос Бориса.
Руслан приоткрыл глаза, посмотрел на часы: почти полдевятого.
– Да, Боря, хорошо. Я внизу, поднимаюсь.
«Еще две минуты», – мелькнуло в голове, но рука уже потянулась за портфелем, а тело – из автомобиля.
Широкие стеклянные двери приветливо распахнулись, пропуская его внутрь привычной, уютной обстановки: аромат кофе, дорогие деревянные панели, блики зеркал и хрустальных подвесок.
Он миновал зону ресепшн, кивнул знакомым программистами из IT-компании, которая обслуживала их офис, нажал кнопку вызова лифта.
Под мелодичный звук открывающихся створок загудел телефон.
Руслан мельком глянул на экран: городской номер.
– Лебедев, слушаю.
– Доброе утро. Это из горсуда, помощник судьи Ибрагимовой.
У Ибрагимовой помощники не задерживаются. То ли характер сложный, то ли работы много, но каждые полгода – новый. Руслан сосредоточился, напряг память, вспоминая лицо звонившей девушки: светлые волосы собраны в тугой пучок, испуганные глаза, тонкие пальцы неуверенно теребят картонный бок папки «Дело».
– Доброе утро, Татьяна.
– Руслан Федорович, Майя Аркадьевна дело по Золотаревой назначила. Вам повесточку прислать или так, телефонограммкой достаточно?
– Давайте так. На какое число назначили? – Руслан мысленно передернулся от «повесточки» и еще больше – от «телефонограммки».
– На семнадцатое, следующий понедельник. В десять ноль-ноль. Записали?
Руслан зашел в лифт и нажал на кнопку с цифрой «пять»:
– Да, Татьяна, спасибо.
Он уже собрался нажать кнопку отбоя, как услышал торопливое:
– Руслан Федорович! Майя Аркадьевна еще просила вас подойти к ней сегодня во второй половине дня, – шуршание бумагами в трубке, – у нее в три часа дня последнее заседание, так что часика в четыре она уже освободится.
Адвокат напрягся:
– А Майя Аркадьевна не говорила, зачем я ей сегодня понадобился?
– Ну, вроде подписать что-то надо.
Руслан вздернул бровь: ему совершенно нечего подписывать у судьи.
– Хорошо, я подойду, – интересно, что Ибрагимова задумала?
В офисе его уже ждал Борис, чашка горячего кофе и свежая булочка, изготовленная специально заботливыми руками Арнии Николаевны: та суетилась около него, как возле больного, заглядывала в глаза, оценивала цвет кожи и красноту глаз:
– Вы совершенно не спали, Руслан Федорович, – заключила она, наконец.
– С чего вдруг такая забота? – Руслан нахмурился, протискиваясь по коридору к своему кабинету. «Лиду украли в субботу вечером, вчера, в понедельник, я об этом узнал, ни с кем это не обсуждал, откуда, спрашивается, офис в курсе?»
Борис и офис-менеджер переглянулись:
– Вчера приходили из Следственного комитета. Мы в курсе всего!
– О, Господи. В курсе чего «всего»?!
Арния Николаевна поправила свои очки-половинки, поджала губы:
– Конечно, Вы абсолютно правы. Ваша трагедия – сугубо Ваше личное дело. Но Вы должны знать, что мы с вами!
Руслан спиной открыл дверь собственного кабинета:
– Договорились, я знаю. А сейчас, Борис, мне нужны бумаги.
Оказавшись один в кабинете, он выдохнул с облегчением.
Борис поработал на славу.
Руслан отметил про себя, что помощник вырос профессионально. Он определенно понимает, что «раскопал».
Торопливо выделенные цветным маркером строки чуть подскакивали перед глазами, неровно наклеенные закладки кричали о волнении, с которым Борис готовил этот материал для шефа.
Лебедев кивнул и надавил на зажим, позволив пухлой стопке документов рассыпаться на брифинг-приставке.
У Бори все было собрано в хронологическом порядке.
А он мешал.
Неспешно рассматривая фрагменты невыделенного текста, которым Борис не придал важного значения, Руслан раскладывал распечатки на темной поверхности стола.
Несколько раз осторожно заглядывала Агния Николаевна (ее выдавало непременное топтание под дверью), один раз – Борис. Лебедев не обращал на них внимания, методично перекладывая бумаги.
Несколько тонких распечаток легли назад, в Борину папку.
А вот остальное… Интересная картина получается.
Снова заглянул Борис.
– Заходи, – Руслан кивнул на стул у брифинг – приставки, – интересное кино получается, ты не находишь?
Борис кивнул. В глазах горел восторженный огонек, того и гляди начнет взахлеб рассказывать, до чего он додумался. Но Руслан боялся упустить пойманную за хвост мысль. А вслух думается лучше. Поэтому он заговорил:
– Выходит достаточно сложная, но практически безотказная схема. Сбой дала только пару раз, и то по дурости исполнителей… А их три группы, как минимум. Борисов – Савельева, Павлов – Кондрашова, и, наконец, новички, судя по всему, Чеботарев – Свиблова.
– Они все супруги? – уточнил Борис, нахмурившись.
Руслан задумчиво кивнул:
– Без сомнения. В период брака на одного из супругов покупаются квартиры в разных районах города. Зарегистрирован, при этом он на жилплощади супруга. Далее, по тем или иным причинам, от ошибки до обиды и развода, второй супруг подает иск по месту нахождения недвижимого имущества о признании права собственности на половину квартиры. Росреестр, конечно, привлекается в качестве третьего лица, но их представитель на такие процессы не ходит. Суд, конечно, выносит решение. И пока оно вступает в законную силу, бывший единоличный собственник «теряет» паспорт.