— Ничего вам не жаль, — хмуро ответил Ромка. — Мы слышали, как вы на него орали.
— Мальшик, не надо фытумывать! Я скажу твой мама, она пудет наказыфать за франье…
— Он не выдумывает, — заступился за него Нико. — Ты дрался и толкнул, — убежденно добавил он.
— Ах ты трянь такой! — вскипел Ян Яныч. — Это он с фами пришел портить. Зачем привели пьяного шеловека?
— Ребята, быстрей сюда! — закричал Гурко. — Рыба опять пошла!
Но его брату и Ромке было не до рыбы. Они самостоятельно принялись оживлять сапожника. Мокрая одежда мешала. Ромка снял рубаху, а Нико рывком стянул брюки и… вместе с ними деревянную ногу.
Обнаженная, изрезанная шрамами и потертостями культя еще была мягкой и теплой, а плечи и грудь начали синеть. Жизнь уходила из Вени.
В отчаянии Ромка быстрей заработал руками и стал просить:
— Дядя Веня, вздохни… Хоть разок! Ты слышишь меня? Попробуй дышать!
Но ничто не помогало, сапожник не дышал, и сердце его не работало.
Мельник же тем временем опустил до дна подъемный щит. И озеро перестало уходить в речку. Вода лишь обильно струилась из боковых щелей.
Гурко ничего не знал о случившемся. Боясь, что Лийв спустится вниз и отнимет добычу, он по земле оттащил кузовок с рыбой подальше в кусты и прикрыл его ветками. Затем младший Зарухно поднялся по откосу наверх и подошел к мосту. Увидев голое распростертое тело сапожника и суетившихся над ним ребят, Гурко встревожился:
— Упился, да? От денатурата худо?
— Какое! Его мельник утопил, — в сердцах ответил Нико. — Мы запарились. Откачиваем, откачиваем… он не шевелится.
— Дайте я попробую.
И Гурко сменил уставших ребят. Но сколько он ни старался, Веня не оживал, тело его все больше и больше твердело.
Солнце уже давно село за лес. На озеро спускались сумерки. Неожиданно к мельнице подкатила двуколка с пегой лошадью. На ней прикатили рыночные знакомые Ромки.
К приехавшим поспешил мельник. Поглядывая в сторону утопленника, он что-то сказал им.
Тотчас же с двуколки соскочил детина, продавший «монтекристо». Вместе с мельником он подошел к мальчишкам и здесь неподдельно удивился:
— Ах, вот тут кто? Старые знакомые! Этих мы знаем. На ярмарке по возам шарили… воровством промышляют.
— Не ври, — обиделся Ромка. — Сам ворюга… обмануть хотел.
— Тиш-ш… потише! А то схвачу за нос и, как кутенка, в омут.
— Смотрите какой кулиган! Взрослым групит! — ужаснулся Ян Яныч. — Привезли пьяный свинья. Сканталил, плотину потрыфал… Не мог на ногах тержаться. Я издали витал, как Феня в воду падал. Пока допежал — от него на вода мелкая круга. Я искал пагор, толго щупал. Феню дыра фтянул. Пока тащили, фремя ушел. Теперь жифой не стелаешь.
Во время этого рассказа детина качал головой и восклицал: «Ай-яй-яй! Ну и натворили!»
— Куда же вы теперь утопленника денете? — наконец спросил он у мальчишек.
Те молчали. Они действительно не знали, что теперь делать с Веней.
— Вот что, парняги, — заговорил детина. — Вы его привезли, вам и дальше возиться. Советую уложить на тележку и укатить отсюда. А там можете бросить его в речку или в ручей. Только одежду и деревянную ногу на берегу оставьте. Всякий подумает: спьяна полез купаться и не выкарабкался на одной ноге. А мы его не видели и вас не знаем.
— На нас свалить хотите, — буркнул Нико.
Не обращая внимания на возражения мальчишек, мельник и детина уложили утопленника в тележку, кинули в нее деревянную ногу, одежду сапожника и стали подталкивать ребят:
— А ну впрягайтесь! Чтоб духу вашего здесь не было! Иначе свяжем и в одной телеге с ним в милицию отправим. Живо… Живо! Нечего тут околачиваться!
Они даже помогли выкатить тележку на дорогу за мельницу, и там детина пригрозил:
— Если вернетесь, покалечу. Больше мне не попадайтесь!
Мальчишки по инерции еще некоторое время тянули тележку, потом растерянно остановились.
— Куда мы его повезем? — спросил Ромка. — Ловко они нас сплавили. Теперь мы будем виноваты.
— Пусть лопнут все тросы в моей голове, если это не правда! — воскликнул Гурко.
— Я думаю, что они в милицию не пойдут, — вставил Нико. — Не в их интересах. А нам надо быстрей отвезти Веню в больницу, может, его еще оживят.
Ребята вновь впряглись и прибавили шагу. Минут через двадцать они добрались до больницы.
Дежурный врач, осмотрев утопленника, выпрямился и спросил:
— Вы зачем сюда привезли? Он же мертв.
— Нам велели. Думали, оживите.
— А милицию вызывали? — поинтересовался врач. — Протокол составили?
— Нет.
— Без распоряжения милиции мы утопленников не принимаем.
— Куда же нам теперь его девать?
— Отвезите родственникам.
— У него родственников нет, он жил один.
— Тогда вернитесь на то место, откуда взяли, и вызывайте милицию.
И врач больше не стал разговаривать, повернулся и ушел. Мальчишки приуныли. Уже стемнело. Им не хотелось тащиться с покойником к мельнице, да и было страшновато.
— В милицию повезем, что ли? — спросил Нико.
— Зачем? Там ведь Николая не будет. А без него не поверят, — высказал сомнение Ромка.
— Давайте лучше его здесь оставим, — предложил Гурко. — Я знаю, где покойницкая. Когда бабушку хоронили, мы за ней сюда приезжали.
— Верно, — поддержал брата Нико. — Оставим и никому не скажем. Пусть ищут каких-то мальчишек. Здесь нас никто не знает. Даже фамилий не спросили, бюрократы плешивые!
Так они и сделали: потихоньку подкатили тачку к больничному погребу и огляделись. Сторожа поблизости не оказалось. Дверь в морг была закрыта лишь на засов.
Нико осторожно отодвинул железину и широко распахнул дверь. Изнутри на него пахнуло карболовкой и еще чем-то неприятным. Ромка и Гурко не решались втаскивать тележку во мглу погреба. Они боялись наткнуться на мертвецов.
Нико пришлось зажечь спичку и шепотом скомандовать:
— Вкатываем.
Мальчишки двумя рывками втянули тележку в морг, общими усилиями опрокинули ее и тотчас же выбрались на волю, захлопнув за собой двери.
СВИРЕПОСТЬ И ЛАСКА
Второй день Живнин жил в лесу. Выбрав себе наблюдательный пост невдалеке от поваленной ели, он лежал в шалашике, замаскированном зеленью, и не мог понять, почему похитители не являются за добычей.
«Может, засаду приметили? Мы, конечно, зря нашумели с пьяным инвалидом, — рассуждал он. — Или покупателя на ярмарке подходящего ищут? Не будут же они церковную утварь таскать за собой. Надо еще подождать».
Утром из города прискакали на смену два милиционера. Они поделились новостью. Вчера вечером какие-то мальчишки доставили в больницу труп утопленника и убежали. В трупе опознали Веню-сапожника. Следов насилия на инвалиде не обнаружено.
Эта весть озадачила Живнина. «Неужели Веня-сапожник все-таки был связан с грабителями? Те, наверное, видели, как мы возвращались на конях со щукой-утятницей, и, боясь, что пьянчуга проболтается, решили избавиться от него».
Взяв одну из лошадей, Николай поскакал в город. По пути решил завернуть к сапожнику.
Дверь дома инвалида была распахнута. В единственной комнате сидели милиционер и понятые. Они делали опись имущества.
У сапожника ценностей было немного: сапожный инструмент да набор колодок.
Живнин вышел во двор. В группе любопытных мальчишек и девчонок, стоявших у забора, он приметил Ромку Громачева. Поманив мальчишку к себе, Николай спросил:
— Ты не знаешь, куда делся сапожник?
— Знаю, — не теряясь, ответил Ромка. — Я его сам в мертвецкую отвез.
— Значит, неизвестные мальчишки — это вы? Ну и ну! Почему же вы никому ничего не сказали, а убежали?
— Как никому? — возразил Ромка. — Мы доктору говорили. Он не захотел принимать. «Родственникам везите», — говорил. А в темноте страшно с покойниками ездить. Ну, мы потихоньку и отвезли его в мертвецкую.
— Где же вы его подобрали?
Ромка рассказал, как все случилось, не забыв упомянуть о рыночных парнях и о записке мельнику.
— Почему ты сразу в милицию не пошел?
— А с кем там говорить? Вас же не было. А другие милиционеры не верят. Да и доносить нехорошо.
— И это говорит мой помощник! А я еще собирался похвалить тебя! А ну поедем к мельнице, свидетелем будешь.
Николай посадил Ромку в седло, уселся позади сам и погнал коня рысью.
Ян Яныча они увидели издали: эстонец смазывал на запруде подъемное устройство. Гостям мельник, конечно, не обрадовался. Отставив в сторону банку с машинным маслом, он выжидательно смотрел на приехавших.
Живнин поздоровался с ним и сказал:
— Я из уголовного розыска. У вас вчера тут человек утонул. Нам бы хотелось узнать подробности.
— Хромой Феня был пьяный. Смотрите сами, что он стелал.
Ян Яныч повел агента уголовного розыска к водостоку и показал свежую заплату в прочной части затвора.
— Он немного сумасшедший… разрыф телал. Вот такой тыра. — Мельник руками показал большой круг. — Я едфа затержал вода и заколотил досками. Потом пьяный Феня пошел наферх ломать потъемник. Но на отной ноге не мог стоять и упал. Его фтянуло в сфой тыра.
— А вот этот мальчик говорит, что вы его в воду толкнули.
— Этого мальшика тут не пыло… Он фнизу рыпу форофал. У меня свидетели, они фсе скажут.
— Да, кстати, кто помогал вам запугивать мальчишек и выталкивать их отсюда вместе с утопленником?
— Это проезжие, я их не знаю. И я не толкал мальшиков, они фрут.
— Как же я ваших свидетелей вызову, если вы их не знаете? — продолжал допытываться Живнин.
— Простите, я не потумал… был ошень расстроен, не фзял атреса. Может, они сами к фам приетут.
— Какие у вас были отношения с погибшим?
— Никаких. Когда-то он рапотал на мельнице, но это пыло дафно. Теперь он только прихотил сканталить. Гофорил, что озеро не мое и рыпа наротная. Грозился ломать мельница.
— А почему вы его к себе на работу не взяли?
— Он пришел пез нога. И я теперь патракоф не имею, сам трутовой шеловек.