– Умно. Но ты что-нибудь конкретное можешь подсказать? Что там за психоделики или как шаром пользоваться?
– Не могу. Так, обрывки, что по памяти сохранилось.
– Ну?!
– Зеркала можно попробовать. Молишься, постишься, не помню сколько дней, а может это и не важно, потом чистую одежду одеваешь, травы какие-то поджигаешь и ждёшь в кругу перед зеркалом. Из тьмы и дыма зеркало явит того, кого ты ждёшь увидеть. Один так Македонского вызывал. Но тот, кто к нему пришёл, сильно отличался от рисунков в учебниках.
Глава 7. Зеркала
― А кого спишь ты? – спросила вдруг Ира после долго молчания.
– Мне снятся разные вещи, – задумчиво ответил Скорпион. – Видишь ли, мир антропоморфа сильно отличается от миров бодрствующих. Прежде всего, нужно понимать вот какую штуку: Антропоморф это отголосок. Чтобы было понятно, представь себе, что где-то там, по другую сторону, существует твой бодрствующий. У этого существа только одна задача: собирать осознание из волокна событий. В процессе сбора, как и в любом другом похожем процессе, появляются сгустки. Как правило, это какие-то стойкие образования, по типу долгих знакомств или видов занятости. Условно говоря, бодрствуя каждый своё волокно, эти существа вынуждены сновидеть. Это что-то вроде побочного процесса разгрузки. Точный пример привести сложно, потому что это похоже на многое и в то же время ни на что. Это похоже на очень странный ткацкий станок. Прядь бытия поступает на него, на нем расправляется, превращаясь в сон, и распадается на нити, которые затем заново сплетаются в новые сплетения и снова поступают на станок. Я предупреждал… Это сложно объяснить, но легко понять…
– Приведи пример, – как будто бы отсутствуя, предложила Ира.
– Короче говоря, я здесь только потому, что у твоего бодрствующего есть сгусток. Понятно?
– Нет…
– Ты спросила, что вижу я, когда сплю? Так?
– Ну, примерно так.
– Так вот, я не сплю никогда с одной стороны, а с другой я сам и есть отголосок! Возможно, навсегда им и останусь. Если твой бодрствующий не растворит собой сгусток бытия, отголоском которого я являюсь, то я останусь тут навсегда. Понимаешь?
– Нет…
– Давай тогда пойдем от обратного, – нисколько ни смутившись, предложил Скорпион. – Расскажи о себе. Кто ты и что видишь во сне?
– Меня зовут Ирина. Мне не снятся сны… – совсем отсутствуя, молвила она. Я – то зверь, то – человек. Я везде и нигде. Мной словно кто-то стал управлять, не знаю, с какого момента. Мои воспоминания еще не настали. Мое будущее всегда многовариантно. У меня как будто вообще нет ничего, кроме еще не наступившего будущего.
– Вот об этом и будет толковать Хозяин вчера, – довольно воодушевился Скорпион от игры своих слов. – Вся шутка в том, что ты и есть расправленная прядь бытия твоего бодрствующего. Твое будущее видит тебя во сне, если угодно. А я твой антропоморф. С одной стороны – мы связаны навсегда, а с другой – наша встреча скоротечна. Для того, чтобы всё понять, тебе нужно совершить невозможное: увидеть во сне того, кто спит тебя. Чувствуешь безысходность?
– Я же тебе говорю, – возразила Ира, – я не сплю никогда, как мне увидеть сон?
– Мне только что пришла идея, – все так же воодушевленно не унимался скорпион. – Попробуй зеркала.
– Зеркала?
– Да, зеркала, не знаю, откуда мне пришла такая идея, но план совершенно четкий. Шанс один на миллион, но есть. Как только увидишь перед собой зеркало, прыгай.
Глава 8. Глубока ли Рачья Нора?
Все началось с телефонного звонка. Лена, нисколько не устав от жизни для себя, обна- ружила в кошельке клочок бумаги с номером. Позвонив, услышала на той стороне хриплый голос По.
– Здравствуйте, меня зовут Елена и у меня в кошельке Ваш номер. Помните, общались по поводу смерти психолога?
– Ах да, припоминаю. И?
– Не знаю, для чего позвонила, может, гештальты завершаю, – хмыкнув в трубку лёгкой иронией, ответила Лена.
– Понятно… Сегодня свободен в районе шести вечера. Я планирую в Рачью Нору, что на «бублике». Если хотите, присоединяйтесь, выслушаю…
Неизвестно по какой конкретно причине, но Лена хотела. Каким-то непонятным образом в её сознании выкристаллизовался навык находить интересных собеседников. Может, сказалось лето. К слову сказать, это лето выдалось для неё совершенно лишённым прежних шаблонов. Дикарь в диком мире. Солнце, море и отсутствие сотовой связи. Удивительно, кого только не встретишь, и совершенно бесплатно.
– Собственно говоря, сказать-то мне особо нечего. Могу спросить… – интригуя блеском в глазах, произнесла Лена, оказавшись напротив По, по другую сторону большого гладкого стола в заведении, предлагавшем исключительно пиво и футбол.
– Спрашивайте, – невозмутимо просипел По.
В его голосе было что-то похожее на умело контролируемую лень и, что особенно расположило девушку, так это полная не заинтересованность в происходящем, так, словно он каждый вечер сидит с красотками в кабаках. И она спросила.
– Про эвокации что-нибудь знаете?
– Знаю…
Снова невозмутимо, снова хрипло и отсутствующе. Просто перевел с экрана уставшие глаза на её переносицу, а затем снова упёрся в экран.
– А Вы мне нравитесь, – удивляясь самой себе, но с напором, сказала девушка, словно не говоря, а будто вонзая в собеседника китобойный гарпун.
– И что же Вы знаете? – зашелестел ее голос.
– Эвокация – это диалог с тем, с кем лучше не говорить, но Вы не за общими фразами тут, угадал?
– Угадал, – осмелев от контроля над ситуацией, Лена перешла на «ты», понимая, что красивая девушка не вызывает агрессию у подвыпивших мужчин, позволяя себе немножко большее.
– Я, конечно же, пришла за конкретикой. Есть что-нибудь конкретное?
– Конкретное есть, – спокойно ответил По, – но теперь моя очередь спрашивать, – отвлёкшись от монитора с футболом, мужчина опустил на девушку тяжёлый взгляд.
– Спрашивайте, – снова перейдя на «вы», сконфузилась Лена.
– Влюблена?
От вопроса атмосфера заискрилась магнитным полем уверенности, центром которой был сидящий напротив Инспектор. Такое с ней уже бывало, но настолько редко, что поиск таких моментов превратился в пассивную навязчивость. «Я хочу остаться тут навсегда», – промелькнуло в мыслях, но вместо этого она быстро выпалила:
– Нет, с чего Вы взяли?!
Однако пауза продолжалась, словно вечность, давая время на раздумья, и Лена поправилась:
– В кого?
– В него, – словно ожидая такого поворота, чистым голосом ответил По.
– Да… – не ожидая от ситуации подобного уровня откровенности, с усталостью в интонации ответила она. В голове пронеслись обрывки мыслей и фраз, образы и чувства. Все, что она делала последнее время, в прошлом, будущем и настоящем, сжалось в одну точку, которая звучала как звук «да».
– Трава понадобится особенная, – словно не замечая ее отстранённости, продолжил По. – Меч нужно выковать, белое полотно, вербена. Ну, или сигарета, красная тряпка и талая вода.
Услышав это, Лена округлила глаза как ошпаренная. Перехватило дыхание так, что она просто открыла рот как тропическая рыбка на прибрежном песке.
– Я читал ваши протоколы, – спокойно, как индийская корова, вернул её в реальность Инспектор. – Расслабьтесь. Не хотите бокал пива? Тут подают довольно сносное по кислоте «Новороссийское».
– Да, пожалуй, – не приходя в себя, прозвенела голосом Лена.
– Девушка, можно ещё «новороса» и для моей собеседницы?
– Ноль пять? – дежурно спросила официантка.
– Ну, у вас же не подают в большей таре, – сверкнув на работницу заведения взглядом, однобоко улыбнулся Инспектор.
Примерно так начинаются истории, которые на утро, а может и всю последующую жизнь, сложно объяснить самому себе, а уж тем более окружающим.
Стоя посреди поля, в белой рубахе, с распущенными волосами, в руках держа самый настоящий клинок с рукояткой и лезвием, сверкающий при луне, в кругу из мела, пьяная что ни сказать «в муку», Лена смеялась с того, как Инспектор пытается направить лунный зайчик ей в правый глаз, ворочая старое трюмо с сохранившимся в целости зеркалом. Мешали комки земли и трава, в которых утопали ножки.
– И что мне с этим делать? – хохотала она, потрясая клинком над головой.
Инспектор что-то бормотал, излучая разбухшую в алкоголе уверенность в правильности своих действий.
– Сейчас мы будем вызывать твоего Скорикова, – теперь уже смеялись оба, падая и спотыкаясь.
Включив на телефоне какую-то жуткую мелодию, Инспектор начал пугающе закатывать глаза и трястись. В какой-то момент происходящее перестало казаться Лене оригинальным подкатом, а затем и вовсе отрезвило. Жуткий ужас, липкий как смола, сковал все тело, когда она увидела исходящий из зеркала сначала туман, а затем звук усиливающихся голосов.
– Прыгай! Прыгай сейчас! Такого шанса больше может не быть!
Глава 9. Ад
Сильно болела рука. Ощущение такое, как будто руку заморозили, а потом в проточной воде согрели. Горела от переохлаждения ладонь. Оставалась только левая рука, в которой он сжимал маленькую книжечку, в которой страницы были сложены в мелкую гармошку.
Он медленно брел в застывшей очереди из тысяч и тысяч похожих фигур, зная, что книжечка это не просто талисман, а пропуск. Единожды, посреди вечности, для особо одаренных появляется шанс попасть в медленный мир. Это и есть единственное послабление попавшим сюда.
«Не так я представлял себе ад», – думала фигура.
– Итак, что мы тут имеем? – произнес голос, напоминавший слияние гопника и матери.
– У тебя книжечка, значит, занимался чем-то сакральным в мире спящих?
– Я был психологом, – произнесла фигура.
– Это тяжкий грех, коллеги? – спросили голоса отовсюду, неизвестно у кого.
– Это сродни священнослужению, он души спасал от глупости, – громыхнуло откуда-то снизу.
– Будет теперь души портить, – отозвались материнские гопники.