Но собеседник неожиданно поплыл, сконфузился и начал, оправдываясь, что-то мямлить про то, что он не это имел в виду, и что намерения его были совершенно другими. Увидев такую реакцию, женщина ощутила себя как обычно комфортно. Хозяйкой над мужчинами. Теперь не уйдёт, пока не выдаст мне все, что знает о произошедшем, промелькнуло у неё в мыслях.
– Ладно, забыли! – прервала она вязкий монолог По.
– Что ты хотел этим сказать?
– Я не сказать хотел, а услышать, почему я видел не Скорикова, а какую-то жуть, выходящую из зеркала. Ты кого призывала?
– А причем тут моя личная жизнь? – настаивала сидящая напротив.
– Ну, я-то думал, что ты банально влюбилась в мозгоправа и его звала. Таких дур, знаешь ли, пруд пруди.
– Иронично вышло, – ухмыльнулся По. – Утонул-то он в пруду. А тут выясняется, что ты душей прилипла к другому. В итоге из зеркала вылезла жуткая тварь, я аж окстился. Что с тобой не так? Плюс весь этот ваш сатанизм про ад и рай, про печати и церковь. Вы чем там занимались со Скориковым?
– Мне снились странные сны, – сменив гнев на милость, ответила женщина.
– Но после того, что произошло той ночью, я вообще схожу с ума. Если честно, пришла к тебе за помощью. Поможешь?
– А чем?
– Ну, разьясни, что мы сделали?
– Пивом голову не обманешь, – задумчиво ответил По. – Предлагаю чего покрепче и на воздух. Как тебе предложенице?
– Ну, пойдём…
То, что происходило дальше, сложно подчинить какой-то системности или хронологии. Блуждая среди могил, две фигуры оказались у надгробия, на котором было написано: «Скориков Пётр Ионович», и женская фигура спокойно сказала:
– Вот я его видела во сне.
– Кого его? – шатаясь спросил По.
– Его! – указав на надгробие.
– А, ну так это и не удивительно, – пробормотал По, взбалтывая в руке фляжку, – на вот, хлебни.
Затем сумбур и картинки.
– Мне не кажется странным то, что мозгоправ умер, – раздался женский голос. Инспектор отвечал ей что-то тоже, но несуразное, что-то о своём.
– Это я похоронила его.
– Кого?
– Мозгоправа.
– В смысле?
– Он изменял мне…
– Кто?
– Ну, тот, о ком ты в самом начале спросил.
– А! Мужик твой что ли?
– Имхотеп…
– Ужастиков насмотрелась? Какой ещё Имхотеп, жрец египетский, что ли? Причём тут мозгоправ?
– А притом, что он раскопал мои прошлые жизни. О, смотри!
В тишине осеннего кладбища от могилы Скорикова Петра Ионовича отделилась белая фигура женщины, скорченная от глубокой печали и медленно поплыла прочь.
– Это ваша Первоматерь! – вскрикнул он.
– Так пошли за ней, но тсс! – шикнула спутница.
– Вижу. Какие ещё прошлые жизни? – не унимался По.
– Всё связано. Парень, мозгоправ, и ты, – вместо спутницы ответила уже белая фигура. – Вы все лежите тут, а её судьба посещать вас.
В холодном хохоте По услышал что-то вроде: «Теперь ты наш».
Глава 13. Печати
В квартире пропавшего без вести По обнаружили записку: «Разочарование – это замешательство между сказкой и действительностью. Фрустрация – это замешательство между мечтой и реальностью. Если мечта и реальность не различимы, тогда говорим про счастье. Мечта – это результат склонности…».
На основании показаний персонала питейного заведения, разыскиваемый провёл вечер до закрытия, изрядно употребляя. Находился в подавленном состоянии, словно бормотал сам с собой. В словесный контакт ни с кем не вступал, кроме персонала. Покинул заведение последним посетителем. Камеры наружного видео наблюдения помогли отследить маршрут объекта до старого городского кладбища на Мысхакском шоссе, там же по сигналу сотового устройства были обнаружены личные вещи разыскиваемого, сложенные на столике перед надгробием некого Скорикова Петра Ионовича 1884–1919.
– Что за чертовщина? – задумчиво размышлял вслух один из оперативников. – В прошлом году у нас был «висяк», где фигурировало это имя, а это надгробие старое как говно мамонта, к тому же это кладбище закрыто и тут никого давно не хоронят гробом. Тут могила заросла былью с прошлого века. Странный тёзка почил ровно сто лет назад. Чуть ли не первый постоялец кладбища, ведь погост под оптимистичным названием «Солнечное», по некоторым источникам, открыли как раз в 1919. Но как такое может быть? Просто совпадение? И что тут делал По?
– Может, нарыл что-то? – поддаваясь задумчивым рассуждениям «коллеги по цеху», ответил человек в погонах.
– Тот мог. К нему, как мухи на мёд, липла всякая мистика. Где теперь он сам? Как сквозь землю провалился!
Досмотр вещей, обнаруженных у захоронения, позволил установить, что разыскиваемый вёл заметки в личной записной книжке. Из записей явствовало, что разыскиваемый по личной инициативе проводил сбор информации по делу психотерапевта Скорикова Петра Ионовича 1984 года рождения, по официальной версии покончившего жизнь самоубийством на алкогольной почве через утопление в 2019 году. Из заметок так же удалось установить, что разыскиваемый установил контакт с некой Е, личность, которой до настоящего времени установлена не была, для совместного проведения сеансов спиритизма, обозначенных в записях как «эвокации», с применением психотропных веществ и ритуальных предметов. Далее в записях сообщалось о контакте с некоторой потусторонней сущностью, «вышедшей из зеркала» в результате попыток спиритического контакта с покойным Скориковым, последствия которого неблагоприятно отразились на душевном благополучии разыскиваемого. Сообщалось о подавленно депрессивном состоянии и тревоге. Провести дальнейший анализ рукописи не представляется возможным ввиду путаности и бессистемности.
«Они сломали печати. Теперь она – это не она. Амулет – это ключ к сложению судьбы.
Первая печать – сила. Обольстила Каина. Это царь Скорпион. Возможно, мозгоправ или жрец.
Вторая печать – слабость. Танцует с тишиной. Танец – ключ к первым языкам. Она же любовница.
Третья печать – хаос. Возможно, месть за совокупление. Демоны – это склонности.
Где остальные печати?.. Они не дошли до порядка. Подозреваю её».
Глава 14. Книжечка-талисман
События выпали из сознания Лены, точно так же как выпадают из памяти подвиги и фиаско. Так же как не замечаются сознанием важные детали экспонатов во время экскурсии. Если представить память человека в роли гида, то маршрутом экскурсии будет жизнь. Вот идешь ты в составе туристической группы, а гид говорит: «Посмотрите налево – это и есть ваше прошлое, тут много всего интересного, однако, посмотрим теперь направо – это и есть ваше будущее, однако, наша экскурсия подошла к концу».
Единственное, что вспоминалось Лене – это слово «книга» или «книжечка», или «талисман». Не то, чтобы ее это сильно тревожило. Жизнь шла, так же как и шла работа, дом, подруги. Все как у всех. Проявлялось это в незначительных моментах. Например, желая вспомнить что-то важное, в сознании наступала тишина и крутилось только одно слово: «книжечка», или «книга», или «талисман». Хотела вспомнить анекдот, а тут снова ни одного анекдота, а вместо этого «три мушкетёра» – книга, книжечка, талисман. Стала испытывать «синдром впустую потраченного времени». Это она сама дала такое название чувству, которое теперь стала ощущать, занимаясь делами, которые до этого были спасением от рутины. Например, играми. Теперь как будто стало нельзя. Раньше было можно, а теперь стало расточительным. Словно появился внутренний цензор, отсчитывающий время. Отсчитывал время, сколько спать, сколько бодрствовать, сколько стоять, сколько идти, сколько смотреть и сколько слушать. Это стало перерастать в знаки. На часах стали попадаться одинаковые цифры, в событиях стали прослеживаться циклы. Встретила человека утром, когда шла на работу, встретила того же человека вечером после работы. Случайности перестали быть случайностями. В целом жизнь стала чем-то мистически удивительным. На какой-то период Лена даже привыкла.
Стала испытывать тягу к писательству. Вот просто взяла и решила писать. Почему-то, то ли из-за возраста, то ли из-за внутреннего позыва, стала ощущать, что если она посвятит вечер после работы письму, то ей лучше на душе. Пробовала себя в разных стилях. Было не просто. В итоге, мучаясь в страданиях творческой беременности, «родила». Книжечка получилась маленькой, но в ней была сила. Сила как талисман, понятная только самому родившему. В итоге звонок, а на другом конце телефонной линии он….
Глава 15. Крушение мира
― Блин, сейчас вся эта конструкция упадет на ни в чем не повинных людей! – подумала Ира, наблюдая как на противоположной стороне ущелья работал крановщик. Стрела крана казалась настолько длинной и шатающейся из стороны в сторону, что вот-вот могла опрокинуться вместе с оператором.
Так и случилось. Кран обрушился прямо рядом со стоявшей в оцепенении Ирой. Рухнул с грохотом катастрофы. Стало страшно, как обычно бывает при землетрясении или урагане. Или как когда горы начинают вдруг двигаться в сторону дома. Еще чуть-чуть и сломают все, что дорого в этом мире.
– Нужно уводить отсюда детей! – то ли подумала, то ли закричала во всё горло Ира, понимая, что не может сдвинуться с места в своем оцепенении. Ей оставалось только оглядываться, понимая, что с ней случится все то, о чем она только подумает.
Следующее, что она увидела, это огромная тренога, стоявшая на этой стороне ущелья. Огромная, как само слово «огромный». И вот она – безысходность! Как только она подумала о том, что эта огромная конструкция может упасть, тренога начала грандиозно крениться в сторону дома Иры. Её дом, очень маленький по плану, должен был не выдержать промах падения гигантской конструкции, так и случилось. Все, чего Ира тогда могла опасаться, случилось. Тренога рухнула, прямо рядом с её домом, но разрушила не всё. Задела только ванную комнату, причем несколько комнат и сама ванная довольно таки пригодны для жизни. Ира почему-то вспомнила сразу соседей. «Как они там?» – подумала она. И стоило ей подумать об этом, как она увидела, что у соседей довольно таки просторный участок за забором, не занятый ничем, только покоем. Прямо покоем. Там как будто ничего не произошло, но все осталось так, как было никогда.