Двери лифта сомкнулись, оставляя нас наедине. Здравствуй омерзительно приятный запах Тарновской туалетной воды и вся гамма ощущений, возникающая от того, что…
— Алена, я сказал только то, что сказал — а именно отпустил свою подчиненную раньше с работы из-за того, что мы ночью прилетели из командировки. А уже твоя задача как руководителя в числе прочего сделать так, чтоб подчиненные сто раз подумали прежде чем какие-то сплетни о тебе разводить это раз. Второе-Татьяна лично меня как сотрудник не особо устраивает по результатам работы, а если она еще и по сплетням, то вполне можно задуматься о том, чтоб ее заменить. Ума не приложу почему ты до сих пор этого не сделала… Снова избегаешь конфликтов?
— Если бы я избегала конфликтов, то и сейчас промолчала бы, не находишь? — начала закипать я.
— Ну это же я. Тут ты ни за что не промолчишь, а знаешь, почему? — льдисто-синие глаза встретились с моими, — Потому, что до сих пор влюблена в меня и это тебя так бесит, что все привычки идут к черту.
Глава 18
— Или меня бесит твоя беспардонная самоуверенность и полное отсутствие совести, — прошипела я. — Так бесит, что все привычки идут к черту.
— Главное, что я тебе не безразличен, — хмыкнул Тарновский. — Уже отличное начало. А теперь поехали. Не знаю, как ты, а я с ног валюсь.
— Поеду на метро, — прищурилась я.
— Н-да-а-а? Ну, как хочешь.
И, вместо того, чтоб направиться к своей машине, зашагал со мной к метрополитену.
— Тарновский, ты издеваешься? — от бессилия хотелось покричать и потопать ногами.
— Нет, Ален. Это ты издеваешься предпочитая провести полтора часа в вагоне метро вместо пятнадцати минут в моей тачке, — беззаботно ухмыльнулся мерзавец.
Злобно зашипев под его довольный смешок, я ускоренным шагом, насколько это возможно в туфлях на каблуках, зашагала к метро. Вонзила ногти в ладони, чтоб хоть попытаться взять себя в руки и не устроить скандал в разгар дня посреди улицы.
Так мы и шли. У меня буквально дым из ушей шел, а Тарновский кайфовал от моего бешенства.
— Слушай, Богдан…
— Дан…
— А тебя не смущает то, что у меня есть жених? Что, вот вообще не смущает, да?
— Вот если бы любимый мужчина, то смущало бы. А жених это так…
— То, что жених и любимый мужчина то синонимы в голову не приходило? — резко затормозив, я развернулась к нему, преграждая дорогу. Чтоб грозно выглядеть, ага. Как моська перед слоном. Огромным, мощным, горячим как печка. С насмешливым и пронзительным взглядом глаз, которые как лед. А еще пожирающим. Словно вот прямо сейчас набросится и съест.
— Я видел тебя когда ты любишь, Аленка, — очень тихо проговорил он. — Сейчас ты не такая.
— Да-а-а? А может быть мне просто уже не двадцать два года и я не та глупая девчонка, в розовых очках диаметром с колеса на твоей “Камаро” и потому веду себя иначе?
— Когда любишь всегда ведешь себя одинаково. Глупо, да. Вот, например, я… Зависаю днями в “Джиниксе” вместо того, чтоб уделять время более масштабным бизнесам, теряя бабло просто затем чтоб видеть тебя. Давно уже взрослый мужик, а таскаюсь за тобой, как пацан. Терплю твои капризы…
— Бо-о-ожечки, Дан Тарновский теряет ради меня драгоценное бабло. То самое, за которое когда-то продал свою “любовь” ко мне. Что на это папа говорит, м? Наследства там не лишает, не? — к концу фразы я уже кричала. И было плевать на то, что на нас оборачиваются немногочисленные из-за середины рабочего дня прохожие. Любому терпению, любому самоконтролю в какой-то момент приходит конец.
Тарновский как-то сжался, словно от удара. Насмешливое выражение растаяло на его лице, уступив место болезненной гримасе. Стало не по себе. Столько лет мечтая сделать ему хоть капельку так же больно, как он мне, сейчас я не испытывала от этого радости.
— Мы с ним уже года три особо не общаемся, Ален, — глядя в сторону, глухо сказал мужчина. — Так, по не многим вопросам бизнеса, которые еще остались, и насчет сестры. Что смотришь? Удивлена, да?
— Удивлена, — честно ответила я.
— Большая часть холдинга у отца и Ореста. Мое практически только то, что уже самим создано. Де факто я сам по себе и уже давно. Особенно после расторжения брака, который был самой большой ошибкой в моей жизни. Фатальной ошибкой…
— Знаешь, а ты молодец, — перебила я. — Все-таки, как получается, смог вырваться из отцовского кулака. Я серьезно. И, честно говоря, я сейчас горжусь тобой. Несмотря ни на что.
— Уже хорошее начало.
— Богдан…
— Тч! — теплые пальцы легли на мои губы. Сил отступить почему-то не нашлось. Я замерла не дыша и во все глаза смотрела в лицо мужчины. — Ничего не говори. Что бы ты не сказала, я не отступлю. Докажу тебе, что я изменился. Может быть не стал достойным тебя, но стремлюсь к этому. И я не отдам тебя ему. Даже если он наконец проснется и сводит тебя в ЗАГС. Не отдам и все. А теперь иди в свое метро. Увидимся завтра на работе.
Словно завороженная, я развернулась и зашагала прочь. В ушах снова и снова звучали его слова и заставляя сердце колотиться быстрее. Что, если… А что, если? Я разорву многолетние стабильные и гармоничные отношения, причиню боль Диме, от которого видела только хорошее чтоб погнаться за одними лишь словами? Ну уж нет. Оно мне сто лет не надо. От слова совсем — не надо. Временное помутнение скоро пройдет и все будет как прежде. А Тарновский… Он пусть что хочет, то и делает. Это его проблемы, а не мои.
Почему-то вспомнился Орест. Двоюродный брат Дана, с которым его семья, помнится, была чуть ли не на ножах из-за бизнеса, к которому он по праву наследства тоже имел отношение. Единственный из всех, кроме Стефании, который не был против меня как девушки Дана. Как же много изменилось, раз Сергей позволил ему, фактически занять место своего сына в иерархии фирмы. Неужели из-за того, что Дан пошел против его воли и развелся? Хотя, а мне-то какая разница. Все, что связано с Тарновским меня не касается.
Семь лет назад
— Толя, Лиза, — Анжела, мама Дана, растянула губы в приторной улыбке, адресованной очередной холеной паре примерно их с Сергеем возраста, кажется уже десятой по счету, — как дела? Как доехали?
— Ой, Анжелочка, ты все хорошеешь, — расплылся в ответной улыбке Анатолий и поцеловал воздух возле ее щек, — Все отлично! А где Сережа?
— Вечер просто замечательный, — включилась Елизавета, — Ой, Богдан, как я давно тебя не видела, целую вечность. А кто это с тобой.
— Это подруга Богдана, Алена, — ответила вместо Дана Анжела. — А Сережа едет. Задержался из-за Ореста.
— Очень приятно познакомиться, — окинув меня сальным взглядом, проговорил Анатолий, протягивая мне руку под гневное шипение своей жены.
— Взаимно, — отозвалась я, легонько пожимая его пальцы и сразу же отнимая руку.
Елизавета ограничилась кивком головой и пристальным, неприязненным взглядом. Было ощущение, что она рассматривает какое-то редкое и омерзительное насекомое, раздумывая стоит ли наступить на него носком своей брендовой туфли или лучше ее не пачкать. Примерно так же на меня смотрели абсолютно все женщины и девушки, присутствующие на этом благотворительном вечере, которым я попадалась на глаза. И это огорчало и злило одновременно. Что такого я вам сделала? И разве виновата, что Дан выбрал именно меня. Ту, которой среди вас не место.
⁃ Богдан, поздравляю с приобретением. За уличными кофейнями будущее, это очевидно.
⁃ Спасибо, — сквозь зубы отозвался Дан уже в десятый раз. Изо всех сил скрывая, как устал от этого дурацкого представления под названием “Идемте поздороваемся со всеми”, устроенного его матерью. Которой — это стало понятно с первых нескольких минут нашей первой встречи, случившейся неделей раньше — я не понравилась от слова совсем. Она этого скрыть не пыталась. Дан на отмахивался от моей тревоги за это тем, что женщина просто с осторожностью открывается людям.
— А чем вы занимаетесь, Алена? — спросил Анатолий.
— О, она официантка, — ответила за меня Анжела. И прозвучало это так, словно я занимаюсь какой-то постыдной деятельностью вроде бытности уличной девушкой.
Возникло ощущение, что Анжела прям ждала возможности кому-нибудь озвучить мой род деятельности и получить “понимание”. Какой-то официантке рядом с ее сыном-блестящим успешным бизнесменом не место.
— Да, пока что так. Ну, уверена, что Богдан поможет в будущем устроиться лучше, да, сынок?
— Обязательно, — поддакнул ненавидящий мою работу Дан.
— С этим не стоит медлить, время-то идет, — продолжала Анжела наслаждаясь моим очевидным дискомфортом от этого разговора.
— Именно поэтому ты двадцать лет занималась только тем, что украшала своим присутствием дом Серого, да, Анжела? — донесся сбоку насмешливый низкий мужской голос.
Его обладатель был высоким широкоплечим и подтянутым мужчиной лет тридцати пяти на вид. У него были темные волосы, завязанные в небольшой хвост на затылке, живые синие глаза, крупный нос и короткая щетина на подбородке. Одетый в кожаную куртку, синие джинсы и тяжелые ботинки он выделялся среди по-вечернему одетых гостей как черный ворон среди разноцветных павлинов.
У Анжелы на скулах проступили алые пятна. Даже слой профессионального макияжа не спас.
— Орест, ты не забываешься…
— Не бычься, братишка, я же не в обиду. Только правда и ничего кроме правды, — беззаботно перебил он и протянул ему руку.
Дан нехотя пожал ее, сверля мужчину взглядом. А мне стало обидно, что за меня он даже не попробовал заступиться, а наоборот, принял сторону матери.
За спиной Ореста я увидела отца Дана. В том, что это он не могло быть сомнений, ведь их с Даном очевидное сходство сразу бросалось в глаза. Тот же высокий рост, мощная фигура, квадратная челюсть и сверкающие льдисто-синие глаза. Только у Сергея был более тяжелый и проницательный взгляд, как у всякого человека, который высоко поднялся в жизни и обладает очень большой властью.
— Дорогой! — изобразив на холеном лице безумно счастливую улыбку, двинулась к нему Анжела.