— Честно? Больше хватаний за зад.
— Признаюсь, я об этом думала. Последний год или около того я вообще не чувствовала себя желанной. А теперь вдруг кто-то говорит мне, что я красивая, сексуальная, что он хочет меня… это сбивает с толку. Слышать такие вещи — настоящее удовольствие, хочется ещё. Это как наркотик. — Я пожала плечами. — Может, он чувствует то же самое.
— То есть ты думаешь, это просто поверхностное притяжение?
— Кто знает? — Я развела руками. — Он мне действительно нравится. Он красивый, чуткий, умный, и физическое притяжение определённо сильное. Но я здесь меньше недели. И мы договорились, что не стоит рисковать дружбой, которая может получиться, не говоря уже о том, что он работает на нашу семью. Ему это кажется странным, и я его понимаю.
Эйприл вздохнула.
— Да, я тоже.
— К тому же он сказал ещё кое-что, о чём я всё думаю, — я теребила конец своей косы.
— Что именно?
— Он сказал, что не знает, чего хочет. Для меня это означает, что он понимает, всё, что мы сейчас чувствуем, может быть временным, чисто физическим. И, возможно, он никогда не захочет чего-то большего. — Я покачала головой. — Я не могу рискнуть. Я не могу оказаться в ситуации, где я привязываюсь к человеку, а потом выясняется, что он не хочет меня так, как я его. Я только что через это прошла, и это разбило меня.
Эйприл положила руку мне на колено.
— Сейчас вернусь. Я за вином.
Я улыбнулась, хотя внезапно почувствовала, как слёзы подступают к глазам.
— Хорошо.
Пока она была на кухне, я думала, где сейчас Генри и думает ли он обо мне. Придёт ли он завтра на работу? Стоит ли держаться подальше, если он придёт? Или мы будем в порядке, раз уж поцеловались и открыто обсудили, что это для нас значит?
Когда Эйприл вернулась, я решила спросить её.
— Мне нужен совет, — сказала я, когда она протянула мне бокал чего-то холодного и белого.
— Не уверена, что я лучший советчик, но я попробую, — Эйприл снова устроилась рядом.
— Я хочу больше узнать о виноделии в Кловерли. Может, начать регулярно работать в винодельне, и Генри согласился стать моим наставником.
— Понятно. — Эйприл сделала глоток вина.
— Это значит проводить время вместе, иногда наедине. Как думаешь, это плохая идея? Может, мне просто попросить Хлою обучить меня, если у неё найдётся время?
— Хочешь правду?
— Пожалуйста.
— Думаю, тебе нужно быть осторожной, — она осторожно коснулась моего запястья. — Только потому, что я вижу, как сильно ты запуталась в своих чувствах к нему. И я знаю, как он был одинок. Между вами явно есть химия, и мне кажется, будет сложно удержаться в рамках дружбы, если вы будете часто оставаться наедине.
— Да, это правда, — призналась я.
— Знаешь, я подталкивала тебя к тому, чтобы лучше узнать его. И если честно, я надеялась, что со временем что-то получится. Но я не думала, что всё будет так быстро. — Она улыбнулась. — Я думала, что вы будете как Мег и Ной, сколько у них ушло? Пятнадцать лет?
Я тихо рассмеялась.
— Да, вполне логично сначала просто дружить.
— И я не говорю, что ты не должна учиться у него всему, чему сможешь, он действительно великолепен в своей работе, и я уверена, что он станет отличным учителем. Но обучение у Хлои, вероятно, будет безопаснее. — Она пожала плечами. — Может, стоит дать немного времени? Пару недель? Пусть страсти улягутся.
— Это был просто поцелуй, — защитилась я. — Никаких «страстей» не было.
Она бросила на меня многозначительный взгляд.
— Знаешь, если ты хватаешь парня за задницу, пока он тебя целует, это явно не просто любопытство. Ты хотела узнать, насколько горячо дело обстоит, вот и всё, что я говорю.
Теперь я снова засмеялась.
— Было очень горячо, — призналась я.
— Вот видишь? — Она цокнула языком. — Проклятые старинные часы.
— Возможно, это был знак, — вздохнула я. — Это бабушка Сойер с того света напоминает мне, что сейчас не время.
— Слушай, если бабушка Сойер может посылать нам сообщения о любви из загробного мира, я забираю эти часы домой и задам им пару вопросов.
— Например, каких? — спросила я с любопытством, отпивая вино.
Оно напомнило мне рислинг, который мы пробовали с Генри, и это вызвало бабочек в моём животе.
— Например, где моя родственная душа и почему он меня избегает?
— Эйприл, ты даже не ищешь свою родственную душу. Ты всё время проводишь на работе, ты так же плоха, как Генри.
— Знаю. — Она посмотрела в своё вино. — Но в новом году я собираюсь кое-что изменить. Я себе это пообещала.
— Я тоже. — Я положила руку ей на ногу. — Давай пообещаем друг другу и будем держать себя в рамках.
Она кивнула, её выражение лица стало неожиданно серьёзным. Через мгновение она сказала:
— Скоро будет восемнадцать лет.
Я была шокирована. Эйприл никогда не поднимала тему своего прошлого.
— Знаю, — тихо сказала я. — Хочешь поговорить об этом?
Она покачала головой.
— Нет.
Пока я размышляла, не настал ли наконец момент настоять на том, чтобы она всё-таки рассказала, через что прошла все те годы назад, Фрэнни позвала всех к столу. Прежде чем я успела напомнить Эйприл, что я всегда рядом, если она захочет поговорить, она быстро вскочила с дивана и направилась в столовую.
Медленно я поднялась и последовала за ней, думая о том, что, как бы хорошо ты ни знал человека, ты никогда не сможешь полностью понять, насколько глубоко то, что он чувствует.
Все так хорошо умеют прятать свои эмоции.
Я последовала совету Эйприл и избегала винодельни в течение следующих трёх дней. Это было нелегко, особенно потому, что каждый из этих дней с утра до ночи я видела грузовик Генри на парковке. Но я уговаривала себя, что Эйприл права. Зачем мучить Генри и себя, проводя время наедине? Может, если мы дадим этому немного остыть, оно действительно остынет.
Я использовала это время, чтобы связаться с риелтором, которого порекомендовала моя мама, обсудить с ней, что именно я ищу в доме, и обозначить бюджет. После того как она прислала мне список доступных объектов, мы с папой объехали их все. Многие я сразу исключила из списка, но несколько вызвали интерес. Я попросила риелтора назначить просмотры на следующую неделю, после Нового года.
Я также связалась с агентом, который занимался продажей дома в Санта-Барбаре. Он сказал, что вывесил объявление и уже получил много заявок от заинтересованных клиентов. Можно ли начинать показы?
Я ответила, что, конечно, можно, повесила трубку и отвела детей в кино, чтобы не закутаться в плед на кровати и не разрыдаться при мысли о том, как посторонние будут бродить по моему дому мечты, уничтожая остатки моих счастливых воспоминаний, как будто Брэтт не сделал этого достаточно.
Дети всё-таки дозвонились до него на Рождество, и, к счастью, этот ублюдок нашёл в себе сердце поговорить с каждым. Уитни даже улыбалась, когда они закончили.
— Он сказал, что мы можем поехать в Аспен на следующей неделе, — радостно сообщила она, — без Кимми, только втроём!
— Это было бы здорово, — ответила я, удивляясь, как он уговорил Кимми.
Оказалось, никак.
В субботу днём, за день до того, как дети должны были полететь к нему и провести оставшуюся часть каникул, он написал мне сообщение.
Брэтт: Позвони мне. Нужно поговорить.
Последнее, чего мне хотелось, — это говорить с ним, но, подозревая, что дело касается визита детей, я перезвонила из своей спальни, чтобы иметь возможность ругаться, если потребуется.
И это потребовалось.
— Да? — спросила я, как только он ответил.
— Слушай, планы поменялись. Дети не могут приехать завтра.
Кровь в моих жилах сначала застыла, а потом закипела.
— Почему?
— Потому что у Кимми трудная беременность, и ей нужен покой.
— Тогда оставь её в покое, пока ты отвезёшь детей в Аспен, как ты, чёрт возьми, обещал.
— Я не могу оставить её одну — она беременна, и не хочет быть одна.
— Напомнить тебе, сколько раз ты уезжал в командировки, пока я была беременна? — прошипела я.
— Слушай, я пытаюсь быть лучше на этот раз. Сделать всё по-другому.
У меня было полно комментариев на этот счёт, но я проглотила их.
— Тогда возьми её с собой. Ей нужно учиться ладить с твоими детьми.
— Я предложил это, но для неё это будет слишком. В прошлый раз, когда Уитни была здесь, она очень неуважительно отнеслась к Кимми.
Я фыркнула.
— Кто это сказал? Кимми?
— Да.
— Ну, значит, Кимми не повезло. Уитни — твоя дочь, Брэтт. Если она ведёт себя без нужды неуважительно, воспитывай её.
— Слушай, Сильвия, — сказал он своим надменным тоном, от которого меня трясло, — дети должны остаться с тобой до конца каникул. Вот и всё.
Я вдохнула через нос, выдохнула через рот, стараясь сдержать злость и не сорваться из-за того, что он снова указывает мне, как должно быть.
— Отлично. Тогда скажи им сам, — холодно ответила я. — Позвони Уитни прямо сейчас.
— Ну, дело в том, что я надеялся, что ты скажешь им. Я сейчас на работе, и…
Я расхохоталась, но мне было совсем не смешно.
— Ты совсем с ума сошёл. Я не буду им это говорить.
— Сильвия, сейчас не время мстить.
— О, я не мщу, — ответила я, хотя мои руки дрожали от ярости. — Мне плевать, что с тобой случится — хорошего или плохого. Но я не собираюсь делать тебе одолжение. Ты не хочешь, чтобы они приехали завтра? Скажи им сам. Я не собираюсь разбивать их сердца ради твоего удобства. Ни за что, черт возьми.
— Знаешь, я мог бы не позволить тебе увезти их из штата, — выплюнул он. — Я не стал оспаривать ничего, чтобы тебе было проще. Неужели ты не можешь сделать для меня хоть что-то?
— Дай подумать — нет. Чёрт возьми, нет. Разбирайся сам, Брэтт. Ты этого хотел, — я повесила трубку, швырнула телефон на кровать и закрыла лицо руками.
Моё тело дрожало от ярости. Меня подташнивало. Я хотела врезать ему по яйцам. Хотела закричать так громко, чтобы он услышал. Хотела забраться под одеяло и больше никогда не вылезать.