— Вот тебе, Степан, новый постоялец, — сказал ему Крупецкий. — Зовут Олег Захарович, в городе он человек новый, так что расскажешь и покажешь все, что потребуется. Плата – как обычно.
— Да, ваше высокопревосходительство! — преданно откликнулся мужичок, искательно заглядывая в глаза Олегу. — Пренепременно исполним все в лучшем виде!
— Вот и славно, — кивнул ему Крупецкий. — Олег Захарович, можно вас на несколько слов наедине?
Не дожидаясь ответа, он поднялся на скрипучее крыльцо и толкнул дверь. Олег последовал за ним через темные сени, пропахшие кислой капустой, в довольно большую и светлую комнату. По углам стояли деревянные неструганые лавки, возле окна расположился письменный стол с пустой чернильницей и керосиновой лампой с треснувшим стеклом. На стене в углу расположилось несколько картинок в рамках с облезшей позолотой – икон, под ними, подрагивая, мигал огонек. Крупецкий, обратившись к ним, прикоснулся щепотью ко лбу, животу и плечам, слегка поклонился и с недоумением взглянул на Олега. Тот остановился посреди комнаты, не зная, что делать дальше.
— Итак, Олег Захарович, — провожатый, видимо, смирившись с какой-то неведомой странностью подопечного, повернулся к нему, — вот ваша временная квартира. На какое время вы здесь останетесь, мне неведомо. Господин Зубатов меня о том в известность не ставил. Оплата за все, включая питание, полностью идет из казенных денег, а если шельма Степан начнет требовать от вас чего-то сверх того – смело хлещите по мордасам. Вот деньги, приказано передать вам, — он протянул Олегу бумажник. — Сумма небольшая, но на приличную одежду хватит. Деньги берегите, воров развелось – на ходу подметки режут. Где ближайшие галантерейные магазины, спросите у Степана, он все объяснит.
Крупецкий прошелся по комнате, развернулся на каблуках.
— Сегодня вам дан день на то, чтобы освоиться на месте, завтра с утра за вами прибудет экипаж и отвезет в Отделение. Господин Зубатов изволит принять вас лично. До тех пор постарайтесь не попасть ни в какую переделку. Район здесь приличный, но все же береженого бог бережет. И еще… — Крупецкий явно заколебался, но продолжил: — Вы, сударь, я вижу, совсем из какой-то глуши к нам попали, раз ничего о волнениях не знаете. Мой вам совет – держитесь подальше от всяких сборищ, особенно от рабочих. Или втянут вас во что-нибудь незаконное, или жандармам с казаками попадете под горячую руку, а зубы – они, как известно, заново только у детишек растут. Засим позвольте откланяться – дела…
Он приложил руку к своей смешной круглой шляпе и вышел. Олег остался в одиночестве, растерянно оглядываясь по сторонам. Впрочем, скучать ему не пришлось. Хлопнула дверь, и в комнату просочился давешний шельма Степан. Взгляд у него при ближайшем рассмотрении и в самом деле оказался хитрющий, словно у лисы.
— Меня, вашбродь, Степаном кличут, — услужливо кланяясь, пробормотал он. — Фамилиё мое – Лапотков. Хозяин я здешней квартёрки. Ежели что – кликните, услужу, чем могу…
Шельма замер в позе, сильно смахивающей на вопросительный знак. Он весь, казалось, лучился желанием услужить. Небесплатно, конечно, усмехнулся про себя Олег. Интересно, насколько можно доверять этому проходимцу?
— Спасибо, Степан, — кивнул он. — Меня Олегом Захаровичем звать. Слышь, а где у вас тут… удобства?
Степан всем своим видом выразил непонимание.
— Ну, сортир там, рукомойник… — слегка раздражаясь от такой непонятливости, пояснил Олег.
— А как с крылечка сойдете, так сразу за левым углом и будет рукомойник, — наконец понял хозяин. — Ночная ваза под кроватью, не извольте беспокоиться, баба вынесет.
— Спасибо, — кивнул Олег. — А теперь, если не возражаешь, мне нужно остаться одному. Вздремнуть немного, что ли… — Он демонстративно зевнул.
— Понял, понял! — мелко закивал Степан. Кажется, его разочаровало нежелание гостя воспользоваться его услугами. — Один только вопрос, вашбродь – а вещички-то ваши попозжее приедут, али как?
— Нет у меня вещичек, — отмахнулся Олег. — Отдохну – в магазин схожу, куплю что-нибудь. А пока…
Хозяин снова мелко закланялся и спиной вперед выбрался в дверь. «Опасается, что ли, что кину чем?» – озадаченно подумал Олег, но тут же выбросил мысль из головы.
Тишина снова охватила его, глубокая покойная тишина. Ее не нарушали даже уличные звуки – далекая брань кумушек, стук топора по соседству, шум проезжающей телеги… О стекло бился одинокий комар, солнечные лучи через маленькое мутное оконце мягко падали на стол, бликуя на стеклянных гранях забытого стакана. Пыльный застоявшийся воздух, как ни странно, действовал успокаивающе. В оставшуюся приоткрытой входную дверь тихо просочился большой черно-белый кот с наглой мордой и рваным ухом, осторожно обнюхал Олегу брюки, потерся, требовательно мыркнул. Олег присел на корточки и осторожно, чтобы не спугнуть, почесал его за ухом. Кот довольно заурчал.
— Ну, здравствуй и ты, — пробормотал Олег, продолжая почесывать животину за ухом. — Здравствуй, здравствуй…
И тут его скрутило.
Ужасное, невероятное чувство одиночества и обреченности нахлынуло на него горной лавиной. Душный воздух застрял в груди, не желая ни входить, ни выходить, дыхание перехватило, как от нашатыря. Мир завертелся вокруг, пол ударил по плечу и затылку. Испуганный кот с негромким мявом отскочил в сторону и брызнул под кровать с лежащими горкой подушками. Олег почувствовал, как его охватывает отчаяние, а потом – желание закрыть глаза, свернуться калачиком и никогда больше не просыпаться.
Невероятным усилием воли он заставил себя вдохнуть. Раз, еще один, еще… Сердце колотилось в ушах, в глазах потемнело, он хватал ртом воздух, словно в последний момент выдернутый из петли повешенный. «Да что же такое! — отчаянно подумал он, — даже на помощь не позвать!..»
И тут спазм прошел.
Скрючившись, Олег лежал на полу – давненько не пылесошенном… или здесь не пылесосят, а метут? Затылок наливался болью. Судя по всему, шишку во время внезапного припадка он заработал приличную. Чувство внеземного отчаяния постепенно отступало, смерть уже не манила к себе, как несколько секунд назад, но на глаза против воли навернулись слезы. Совершенно детские слезы, как от внезапной обиды.
— Я не хочу быть здесь! — прошептали его губы. — Не хочу! Так неправильно…
Две или три минуты Олег без сил лежал на полу, постепенно приходя в себя. В сенях возились, хлопнула дверь. Сообразив, что в любую минуту может войти Степан или его «баба», он заставил себя подняться на ноги и, шатаясь, добрался до кровати. Рухнув на нее прямо в ботинках, он попытался разобраться в себе. Что на него нашло? Нервный припадок? Эпилепсия? Кажется, нет – если он правильно помнит, эпилепсия проявляется по-другому, судорогами или чем-то похожим. И, кажется, эйфория накатывает. У него же просто перехватило дыхание. Нет, не так. Сначала навалились жуткие ощущения, и только потом перехватило дыхание. Неужели действительно нервный припадок?
— Слушай, а может, ты и вправду сумасшедший? — вслух спросил он себя. — Может, тебе на самом деле все только мерещится – и доктор Болотов, приводивший тебя в чувство, и странный город Москва, и комната – а на самом деле ты сейчас лежишь, связанный, на кушетке в психушке, и тебя лечат током, чтобы побыстрее в себя пришел?
Он истерически засмеялся. А ведь все может оказаться куда хуже. Вдруг ты и в самом деле просто псих, которого стукнули по башке в подворотне? Сначала амнезия, а потом ее заменила ложная память? И никакой ты не Народный Председатель, и никакого города по имени Мокола и никакой страны народной справедливости под названием Ростания в природе не существует? Ведь, кажется, именно в том пытался убедить тебя добрейший Михаил Кусаевич. Что, если он прав?
Ведь так и в самом деле не бывает. Как может человек вдруг очутиться в совершенно ином мире? Украли инопланетяне в летающих лимузинах а-ля Хранители, про которых любят писать в сахарских фантастических романах, идущих вразрез с идеологией Народного Государства? Чушь. Зачем? И где они возьмут другой мир, населенный людьми? Или он не первый такой, и окружающие люди – потомки украденных ранее? Ну да, так можно объяснить низкий уровень технологий, ведь воровали наверняка не гениев. Хотя почему бы и не гениев? Ну ладно, пусть и гениев, но давно, и наука здесь еще не продвинулась вперед…
Стоп, оборвал он себя. Славно, что ты очухался и даже в состоянии строить гипотезы. Но никакие гипотезы не позволят понять, настоящий ли окружающий мир или же только чудится. Ох, как хорошо сиделось у Болотова в клинике: заботливые нянечки-сиделки, успокаивающие микстуры и никакой необходимости думать о заумных материях. Всех-то делов – убедить доктора, что ты не псих. Цель конкретная, ясная и несомненная. А сейчас что? Нет, нужно как-то срочно привязаться к реальности, пока ты действительно не свихнулся. Но как?
Он вытянулся на кровати поудобнее, и тут запястье ущипнуло. Видимо, волосок снова попал в браслет… в браслет?! Олег лихорадочно сдернул с руки часы и уставился на них, пожирая глазами и чувствуя, как постепенно улегается внутреннее смятение. Электронный циферблат успокаивающе помигивал цифрами. Как хорошо, что я не носил часы со стрелками! Как замечательно, что хитрый сахарский посол Мугаба подарил мне идеологически вредное изделие сахарской промышленности! Просто великолепно, что я не позволил экспертам Безобразова отправить их в помойку для ликвидации возможной шпионской начинки! И уж точно заслуживает медали Зубатов за то, что вернул их сегодня утром. Иначе я бы точно свихнулся.
Олег позволил себе еще несколько минут полежать, бездумно пожирая глазами дисплей. Постепенно дыхание восстановилось, отчаяние и обреченность полностью растаяли в солнечных лучах, добитые сердитым воробьиным щебетом под окном, и прежнее чувство умиротворения вновь охватило его. Обязательно нужно поговорить с доктором насчет приступа, но не сразу. А то еще, чего доброго, запрячут его снова в лечебницу, и он точно сойдет с ума, не уверенный, что новый мир ему не мерещится. Сейчас главная задача – осмотреться вокруг. Если окружающее – продукт его бреда, об