– Вот оно как? – широко распахнула глаза та, потом вздрогнула всем телом, будто сбрасывая с себя наваждение, и твердым голосом сказала: – Я с вами!
– Тварь! – простонал висящий на балке бандит, но Федор не стал его больше слушать, а подхватив все еще валяющийся под ногами топор, проломил ему обухом голову.
После чего он подхватил еле живого товарища на руки и поволок наружу, крикнув Дуне, чтобы забрала оружие Дмитрия, дескать, ругаться будет, если потеряем чего.
– Ой, мне же тоже вещи собрать надо! – всполошилась та.
– Так собирай, только не долго, и тащи к экипажу.
– Ага, – кивнула женщина и пулей умчалась к себе.
– Ишь ты, какая шустрая! – только и успел сказать ей вслед Шматов.
– Спасибо, Федя, – тихонько шепнул другу Будищев. – Век не забуду!
– Свои люди, сочтемся, – ухмыльнулся тот, запихивая приятеля в карету. – Ты вон как здорово сказал, мы, мол, своих не бросаем! Ровно батюшка на проповеди.
– Сам в шоке от такого красноречия, – отозвался Дмитрий и обессиленно откинулся на спинку дивана.
Минут через пять к ним присоединилась растрепанная Евдокия в распахнутой лисьей шубе, непонятно как удерживающая в руках чемодан, саквояж, узел с какими-то вещами и две шляпные коробки. Заскочив с разбегу внутрь, она плюхнулась на сиденье и принялась рассовывать свой багаж по углам.
– Трогаем, что ли? – осведомился Шматов, устраиваясь на козлах.
– Быстрее, Феденька, – отозвалась Дуня и, с опаской посмотрев на Будищева, добавила извиняющимся тоном: – А то я ненароком свечку опрокинула. Того и гляди пожар будет!
– О как! – покачал головой подпоручик, никак не ожидавший подобной инициативности.
– Ничто, – по-своему поняла она его опасения. – На дворе уж белый день, даст бог никто не угорит, а Тишку с дружками не сразу хватятся!
– Ладно. Лучше расскажи, кто меня заказал?
– Так старообрядцы же! Человек от них приходил, приказчик купцов Прохоровых.
– И чем же я им насолил?
– Так ведь адвокат, которого вы в Рыбачьей слободе подстрелили возле церкви, из ихних будет. Вот и озлились!
– Что за Прохоровы? – задумался Дмитрий. – Что-то не припомню таких среди первогильдейцев.
– Нет, эти во второй обретаются, да и что им в первый ряд лезть? Они свои дела в тайности ведут.
Будищев мало что знал о староверах. Вроде как последователи протопопа Аввакума и противники патриарха Никона, или все же наоборот? Крестятся как-то не так и попов не признают. Короче, что-то вроде иеговистов в его времени, разве что по домам не ходят и журналы не раздают. Люди вроде меж собой сплоченные, но особо никуда не лезущие. И то, что кто-то из них решил расправиться с Дмитрием, сильно его задело.
– Ну-ка показывай дорогу! – велел он Дуне.
– Господь с вами, Дмитрий Николаевич! – испугалась теперь уже бывшая проститутка. – На вас же лица нет, ей-ей покойники краше выглядят! На что вам к ним теперь ехать?
– Не мельтеши, – бесцеремонно оборвал ее подпоручик. – Паровозы надо давить, пока они чайники! Сегодня какие-то сраные купчики решили, что могут офицера из царской охраны заказать, а завтра что захотят?
Порфирий Никифорович Прохоров[64] повидал в жизни всякого. Его не раз и не два пытались ограбить и даже убить. Ему приходилось терять близких, а однажды он даже разорился и едва не угодил в долговую тюрьму, но пришедшие на помощь родственники и единоверцы смогли выручить, а после дали средства на первое обзаведение. Как клещ он тогда вцепился в новое дело и работал не щадя ни себя, ни других. И вот выкарабкался же! Но ни до, ни после не приходилось ему испытывать такой страх, как в тот не по-зимнему солнечный день.
– Удивляюсь я вам, ваше степенство, – жутко улыбнулся еще не зажившими губами странный человек. – Все у вас есть, дом – полная чаша, жена молодая, детки славные, а вы с террористами связались. На государя императора покушались…
– Я никогда…
– Молчать! Будете говорить, когда я разрешу.
– Х-хорошо, – сглотнул купец.
– Чаша терпения государственных служб переполнена! Мы не намерены более попустительствовать таким, как вы. Поддерживаете убийц и бандитов? Значит, сами ничуть не лучше и с вами поступят соответственно!
– Но…
– Вам что, ногу прострелить, чтобы лучше доходило?
– Не надо.
– Господин Крашенинников был организатором покушения на его величество и понес вполне заслуженное наказание. Или вы не согласны?
– Я? Я не знаю… а как же закон?
– Как мило! Всякий раз, когда таких, как вы, берут за задницу, вы начинаете вспоминать о законах! Скажите на милость, а каким законом руководствовалось ваше степенство, когда отдавало приказ похитить и убить заместителя начальника царской охраны?
– К-какого заместителя?
– Меня! А я, знаете ли, очень не люблю, когда меня хватают и подвергают пыткам.
– Пыткам?
– А вы думаете, я на карнавал собрался и сам себе морду разрисовал?
– Нет, что вы… но я не отдавал подобных приказов!
– А вот арестованные бандиты и ваш приказчик дают совершенно другие показания!
– Врут! Ей-богу, врут!
– Да я тебя, сука, сейчас на куски порежу и скажу, что так и было!
Будищев еще раз жутко усмехнулся. Он в очередной раз играл ва-банк, раз за разом поднимая ставку. Щербатый и его подельники уже покинули этот мир и не могли ничего рассказать, даже если бы захотели. Приказчика в лавке не оказалось, возможно, они разминулись, когда тот все же отправился на встречу с бандитами. Зато в лавке нашелся сам хозяин, и Дмитрий тут же взял его в оборот.
– Понимаете, в чем дело, Порфирий Никифорович, – почти сочувственно сказал он купцу, сочтя его достаточно подготовленным. – Сейчас решается вопрос, то ли ваш приказчик действовал по вашему наущению, и тогда вы – организатор всех этих жутких преступлений, и отправитесь в лучшем случае на каторгу, но быстрее всего на виселицу. Либо вы, милостивый государь, ни сном, ни духом о его делах, и тогда можно все спустить на тормозах. Бандитов и так есть за что по этапу отправить, приказчик ваш, может, и преставиться ненароком, а вы останетесь чисты перед законом, аки слеза младенца! Выбирать вам.
– Ни сном, ни духом! – тут же выбрал купец и, внутренне поежившись от предстоящих трат, осторожно спросил: – Сколько?
– Фи, какая пошлость! – скривился Будищев. – Нет, друг мой, ваши деньги мне не нужны.
– Тогда что?
– Ваше чистосердечное раскаяние и добровольная помощь следствию.
– Я готов, но… как?
– Берите перо и пишите, как все было. Не беспокойтесь, этот документ никто не увидит. По крайней мере, пока вы будете сотрудничать.
– Но что от меня нужно?
– Да ничего особенного. Вы человек опытный и осведомленный во многих делах, в том числе криминальных. Будете делиться со мной информацией. Сразу говорю, ваши мелкие грешки меня не интересуют, а вот если в поле зрения попадут революционеры или что-то более или менее крупное, а вы забудете об этом сообщить, я обижусь. Причем гораздо сильнее, чем сейчас. Это понятно?
– Более чем.
Через полчаса у Дмитрия появился первый агент, прихваченный на горячем, обязанный своей свободой лично ему – Будищеву. Как ни мало он разбирался в оперативной работе, но то, что без агентуры не обойтись, было понятно даже ему. Другим, точнее другой, могла быть Лаура, то есть теперь уже Дуня. А что, красива, не глупа, сантиментами не страдает, излишней моралью тоже не обременена, но при этом какой-то внутренний стержень у нее есть. И ребенок. Если показать бывшей проститутке возможность иной, лучшей жизни, она схватится за нее руками и зубами.
– Вот что, Федя, – остановил он приятеля. – Надо нашу Дуняшу в какое-то надежное место спрятать. Пока шум уляжется.
– Это понятно, – кивнул Шматов, – только куда?
– В меблированные комнаты или гостиницы нельзя, – покачал головой Будищев. – Там ее быстро найдут.
– Может, к нам?
– Хочешь, чтобы Аннушка тебя из дому кочергой погнала?
– Н-да, – поежился живо представивший подобную перспективу Федор. – Не хотелось бы.
– Я могу в горничные пойти, – вмешалась Дуня. – Чай, не совсем забыла, как господам прислуживать.
– В принципе, вариант. Только такое место быстро не найти, да и рекомендации надо.
– А ежели ее в Стешином доме поселить? – подал идею Шматов. – А чего, место хорошее, дрова запасены. Никто и не подумает ее на Выборгской стороне среди фабричных искать.
– Я согласная, – снова подала голос Евдокия. – Скажу, родственница дальняя. От мужика ушла, мол, пил, дрался, оттого и синяк под глазом.
– Ты себя в зеркало видела? – недоверчиво покачал головой Дмитрий. – Кто тебе поверит, что у тебя мастеровые в родне?
– А ну выйдите-ка из кареты! – велела им она и почти выпихала друзей за дверь.
– Что я там не видел, – хмыкнул Будищев, но спорить не стал.
Судя по всему, у Дуняши была припасена одежда на все случаи жизни, и часть этого гардероба она предусмотрительно захватила с собой. Не прошло и нескольких минут, как наружу выглянула молодая женщина, более всего похожая на небогатую горожанку из простых. Пышная господская прическа спряталась под платком, с пальцев исчезли перстни, а вместо фривольного и яркого платья, разом выдающего принадлежность к древнейшей профессии, появились скромная ситцевая кофточка и сатиновая юбка. И только обильно припудренный синяк выбивался из образа.
– Мать моя женщина! – изумился подобному преображению Дмитрий и пихнул в бок совершенно обалдевшего Федю.
– Ага, баба, – поддакнул тот.
– Шубка не подходит, – скромно потупила глаза бывшая Лаура, как будто и впрямь в чем-то была виновата.
– Решаемый вопрос, – хмыкнул подпоручик, после чего обернулся к Шматову. – Значит, на том и порешим. Вези нашу подопечную в дом Филипповых, ну и помоги там печь растопить, продуктов прикупить и все такое прочее.