К слову сказать, гимназисткой старших классов Зиночкой было трудно не увлечься. Природа наделила ее стройной фигуркой, приятными чертами лица и чистой кожей, а любящие родители наняли педагогов, научивших барышню музицировать, петь и танцевать. Голос, к слову сказать, также был весьма недурен. Так что когда Аркаша увидел ее в первый раз на гимназическом балу, участь его оказалась решена.
К несчастью, юная фемина, ставшая предметом обожания многих восторженных юношей, очень хорошо знала о своей привлекательности, а наш герой был слишком застенчив. Поэтому все ухаживания с его стороны свелись к тому, что он ходил за ней по пятам со страдальческим видом. Вздыхал. Разглядывал издали восхищенными глазами, но так и не посмел приблизиться.
И даже теперь, когда он стал самым настоящим революционером, а старшие товарищи, вроде давно бросившего учебу студента Гриши, приучили его к вкусу водки и любви продажных женщин, он продолжал со всем своим юношеским пылом обожать недоступную красавицу-гимназистку. Какая-то маленькая часть его души, сохранившая внутри себя чистоту, раз за разом заставляла его идти по ставшему привычным маршруту, в надежде увидеть предмет своей страсти.
Так было и сегодня. Сначала он сидел со скучным видом у камина, грызя при этом орешки. Затем, лакомство кончилось, и тоска стала совершенно невыносимой. Он знал, что ему не следует покидать конспиративную квартиру, но кондитерская лавка находилась совсем рядом и сбегать в нее дело двух минут.
В общем, он постарался незаметно выскользнуть на улицу, и… так уж случилось, что ноги сами понесли молодого человека к женской гимназии.
Ему повезло, хотя занятия уже закончились, но Зиночка вышла из здания позже обычного, да еще и без подружек и он без лишних свидетелей смог в последний раз насладиться ее видом… «Хотя, отчего же в последний раз?» – улыбнулся про себя Аркаша. Вот наступит царство свободы и тогда он станет героем, приблизившим этот час, а потому…
— Молодой человек, вы мне не поможете? — отвлек его от сладостных грез жалобный женский голосок.
— Что?! — остановился он в замешательстве.
Перед ним стояла модно одетая красивая молодая женщина, скорее даже девушка, с большой коробкой в руках и глубоким отчаянием в глазах. Угадать причину ее огорчений оказалось совсем не трудно. Тесьма на картонке порвалась, отчего нести ее теперь стало неудобно, к тому же неуклюжее сооружение грозило вот-вот развалиться в маленьких руках.
— Помогите, пожалуйста!
— Конечно, — бросился он на помощь и легко подхватил ее ношу.
— Благодарю вас, молодой человек, вы такой галантный кавалер, — облегченно вздохнув, прощебетала она. — Даже не знаю, чтобы я без вас делала!
Аркаше, которого до сих пор чаще называли мальчиком, весьма польстило подобное обращение от особы женского пола, и потому он тут же почувствовал себя гораздо увереннее.
— Отчего же вы сами носите коробки? — спросил он свою спутницу. — Ведь можно было поручить это прислуге или мальчику в магазине.
— Скажете тоже, — мило покраснела она. — Вы меня, верно, за барышню приняли, а я служу в шляпном салоне. Посыльный наш заболел, вот и пришлось заказ доставлять мне. И тут еще, как назло, порвался этот несносный шнурок…
— Так вы модистка?
— Пока только ученица.
— А как вас зовут?
— Дуняша, — охотно представилась доставщица, лукаво стрельнув глазами в сторону добровольного помощника.
— А где вы живете?
— Это вам еще зачем? — сразу насторожилась та, и сделала попытку вернуть свою ношу. — Вы не подумайте, я девушка серьезная и всяких там глупостей не позволяю!
— Ну что вы, — смутился Аркаша. — Я вовсе не это имел в виду! Просто я хотел спросить… куда же вы несете эту… э… шляпку?
— Да, это шляпка, — ответила Дуня, все еще с сомнением смотря на него, — а предназначена она для госпожи генеральши Норовой. Она дама очень придирчивая и если с ее заказом что-то случится, мне не миновать неприятностей!
— Не беспокойтесь, я провожу вас до самых дверей и уж конечно доставлю поклажу в целости и сохранности.
— Спасибо вам, — растрогалась ученица шляпного мастера. — И не обижайтесь на меня, пожалуйста. Просто сейчас так много нахальных мужчин, что юным барышням поневоле нужно быть осмотрительными.
Говоря это, непосредственная девица так мило покраснела, что обижаться на нее у недоучившегося гимназиста не получилось бы, даже если тот захотел. Напротив, ее осторожность показалась ему весьма разумной, и потому он решительно направился впереди, намереваясь оградить от любой опасности. Окажись в этих местах в другое время и без столь очаровательной спутницы, молодой человек наверняка бы подумал, что столь обшарпанный двор не самое подходящее место для обитания генеральши, но теперь ему было не до подобных умозаключений.
Пройдя в ворота, Аркаша наткнулся на воз с дровами и попытался обойти неожиданную преграду, но в этот момент что-то тяжелое ударило борца за народное счастье по затылку, заставив померкнуть свет в его глазах.
— Принимайте фраера, — серебряным колокольчиком прозвенел ангельский голосок барышни.
И без того подпорченное настроение Ипполита ухудшалось с каждой съеденной ложкой, пока, наконец, он не отложил ее в сторону.
— Что с тобой? — поинтересовалась Искра.
— Вспомнил об одном важном деле, — буркнул тот. — Мне нужно идти.
— Оно настолько срочное?
— Да. Ума не приложу, как я мог о нем забыть.
— Вы уходите? — осмелился подать голос Светлов.
— К моему величайшему сожалению, придется вас покинуть, — постарался остаться любезным Крашенинников и встал из-за стола.
Скорым шагом проследовав в прихожую, он принялся торопливо одеваться, под недоуменными взглядами товарищей.
— Когда вас ждать? — осведомился Валериан Павлович.
— Ужинайте без меня, — ответил ему Ипполит Петрович и исчез за дверью.
— Нам надобно поговорить, — тихо шепнула Максиму Искра, проводив главу ячейки. — Наедине.
Обед оказался испорчен. Барышня под предлогом отсутствия аппетита ушла в свою комнату, вслед за ней удалился мастеровой и только хозяин квартиры вернулся к столу, с отвращением глядя на тарелки с недоеденной пищей. «Кой черт меня дернул пригласить их?» – поморщился Светлов и потянулся к графинчику с водкой.
Так уж устроен свет, что когда двое молодых людей разного пола заняты одним делом, между ними часто возникает симпатия. Иногда она взаимна и тогда может перерасти в нечто большее, но чаще чувство вспыхивает только у одного. С Максимом именно так и случилось. Он давно обратил внимание на Искру, не только как на надежного и целеустремленного товарища по борьбе, но и как на красивую и умную женщину. Она, разумеется, заметила это, но со свойственным ей тактом дала понять, что сейчас не время устраивать личное счастье и не мог не согласиться со столь убедительными доводами. И все же их отношения были куда более близкими и доверительными, нежели с другими членами организации.
Осторожно постучав в дверь ее комнаты и, не дождавшись ответа, мастеровой заглянул внутрь и увидел, что бывшая учительница собирает вещи.
— Что-то случилось? — удивился Максим.
— Нужно уходить, — не оборачиваясь, отвечала та.
— Но что случилось?
— Ты видел, как ушел Ипполит?
— Да. Он явно нервничал.
— Нервничал? Вот уж черта с два! — зло рассмеялась обычно не употреблявшая сильных выражений Искра. — Он ужасно напуган и потому бежал.
— Но почему?
— Сам подумай!
— Его так встревожил уход Аркашки?
— Скорее, что тот до сих пор не вернулся.
— Ты полагаешь, он мог попасть в руки жандармов? — нахмурился мастеровой.
— Вот именно! И тогда они скоро будут здесь. А если учесть, что наш гимназист был связным, то и в других местах тоже.
— Ты уверена?
— У Крашенинникова чутье как у лисы. И если он внезапно исчез, значит для того есть причины.
— Что будем делать?
— Уходим! Вот только нужно мне переодеться во что-нибудь простонародное. Если мы пойдем вместе одетые как обычно, наша пара будет слишком бросаться в глаза.
— Пожалуй, ты права, — согласился молодой человек.
Новый наряд совершенно преобразил Искру. Толстый платок вместо изящной шапочки и бесформенный полушубок, сменивший господское пальто, сделали молодую учительницу похожей на жену какого-то мастерового. Казалось даже, что она стала старше.
— Что ж, прекрасно! — оценила она маскировку в зеркале. — Ты бы тоже замаскировался.
— Сапожки больно хороши, — заметил Максим, наклеивая бороду. — Надо бы что попроще или даже валенки.
— Ничего, сейчас заляпаются, и никто не обратит на них внимания, — отмахнулась та. — В любом случае, лишних валенок у нас нет.
— И чемодан приметный.
— А вот это может быть проблемой, — задумалась барышня. — К черту. Брошу его здесь!
— Не надо. Я его рогожей оберну и на плечо закину.
— Тогда идем!
Вышли они в отличие от Ипполита через черный ход и с озабоченным видом покинули двор. Не став брать извозчика, Искра с Максимом пешком добрались до остановки и там дождались конки.
Примерно через полчаса перед двором остановились легкие санки, запряженные ладной лошадкой, с которых легко спрыгнули Будищев с Шматовым.
— Жди здесь! — велел Дмитрий кучеру.
— Как скажете, ваше благородие, — ощерился, выставив напоказ редкие зубы тот.
Переодетому в партикулярное платье[47] подпоручику захотелось дать уголовнику по роже, но время было неподходящее, поэтому он просто цыкнул на него, мол, думай, что говоришь, и двинулся к дому.
Дворник на их счастье отсутствовал, так что они без помех поднялись по черной лестнице к нужной им квартире. Вытащив из кармана полученный от гимназиста ключ, Будищев встал сбоку от двери и осторожно вставил его в скважину.
— Подходит? — шепотом поинтересовался Федя.
— Отойди, нахрен, от проема! — прошипел тот на товарища. — Не дай бог, начнут стрелять, враз свинцом нафаршируют.