— Значит, ты отвезла Лесли в дом Рэнсома и оставила ее там, одуревшую от наркотиков и беспомощную? Пусть, мол, расхлебывает кашу, которую вы заварили.
Карла рассмеялась.
— Еще один красивый ход.
— Красивый, но глупый. Полиция быстро докопалась бы до истины.
— Не так уж и быстро. Им пришлось бы порядком попыхтеть. А мне как раз очень пригодилась бы фора.
— Это болезнь, — сказал Майк. — Причем у нее даже есть свое название.
— Не надо психиатрических глупостей, Майк. Предоставь это тем, кто зарабатывает деньги на такой болтовне. Никакой патологии в том, что ты знаешь, чего хочешь, нет. — Она чуть повела рукой. — Я хочу тебя, Майк.
Аллард кивнул в сторону двери.
— А Лесли там? — спросил он.
— Да, мне удалось перехитрить ее и уговорить сесть в мою машину. Все произошло совершенно случайно. Я поехала к тебе. Надо сказать, я сильно удивилась, увидев ее в машине у вашего дома, хотя оставила в доме Рэнсома со шприцем в руках над трупом хозяина. Она сказала, что ждет вас. Я уговорила ее подождать в моей машине, а потом просто увезла.
— Зачем?
— На всякий случай. Решила, что лучше иметь ее в виде дополнительной карты, пока буду обдумывать, как играть дальше. Я не знала, что она успела тебе рассказать и что еще может рассказать.
— У нее в голове был полный вакуум, — мрачно произнес Майк.
— Я так и думала, — отозвалась Кгрла. — Но все эти наркотики непредсказуемы. Никогда не знаешь, как они подействуют. — Она усмехнулась и добавила: — Не волнуйся, она жива. Я ее не убивала. Это ни к чему. Я вообще не делаю того, что мне кажется лишним.
Возникла пауза. Потом Карла спокойно сказала:
— Мой единственный промах — звонок Золтану. Когда я предупредила о твоем визите. Мне тогда в голову не пришло, что я могу этим выдать себя. Ну да ладно. — Она положила руки на бедра. — Ты, я полагаю, теперь понял, что Золтан и не думал тебе звонить?
— Понял.
— Это все я. Пришлось немножко потрудиться. Но никто не заподозрил подвоха. Ты поверил. Тебе и невдомек, что я умею имитировать его голос…
— Все отлично складывается в стройную картину, — пробормотал Майк.
— Что именно?
— Это сверххитрое планирование. Лишний признак патологического состояния.
— Хватит нести вздор, — Карла вдруг как-то странно напряглась, по ее телу пробежала легкая дрожь. — Кстати, что случилось с Золтаном?
— Его песенка спета, — равнодушно отозвался Майк, пожав плечами.
— Приятная новость. — Карла взяла Майка под руку и промурлыкала: — Значит, мы можем сегодня же улететь в Рим. Впереди у нас жизнь, полная такой роскоши, которая нам обоим и не снилась.
— А вдруг нас поймают?
— С какой стати? Ни у кого нет доказательств. Об этом знаем только ты да я. Макси, правда, почуял неладное, но это не имеет значения. Когда он очухался, то стал на меня орать. Пришлось сделать ему укольчик. Чтобы он немножко поспал. Господи, он так смешно таращился, когда я взяла шприц. Не понимал, что я задумала.
Майк словно окаменел. Карла посмотрела ему в глаза.
— Ты… не хочешь меня, Майк?
Он повернулся к двери, поднял руку, чтобы открыть ее. Карла отошла на шаг.
На мгновение лицо ее оставалось спокойным. Затем вдруг оно искривилось.
— Ах вот в чем дело!.. Эта маленькая сучка! Вот почему ты так старался! Из-за нее все теперь рухнет? — Она издала смешок, похожий на стон. — А я-то, дура, в тебя влюбилась… И не понимаю, что ты… А черт, влюбилась, как девочка.
— Опять ты лжешь, — устало сказал Майк. — Причем на этот раз себе. Ты была уверена, что я не вернусь. Теперь же ты внушила себе, что… — Он равнодушно пожал плечами.
Карла судорожно сглотнула, потом сказала:
— Ладно, надо уметь проигрывать. Твоя взяла. Можешь войти. Дверь не закрыта.
Он отвернулся от нее и вошел в комнату. На кровати неподвижно лежала Лесли. Глаза ее были открыты, но смотрела она куда-то в пространство невидящим взглядом. Правая рука свесилась с кровати, и пальцы почти касались пола.
Из-за спины он услышал ехидный голос Карлы:
— Прелесть, правда? Если тебе нравится такая вот пресная смазливость, то, конечно, где уж мне…
Майк приподнял руку Лесли, осторожно положил ее на кровать. Вдруг он смутно почувствовал, что Карла сделала какое-то резкое движение. Он понял, в чем дело, и стал было поворачиваться, но она предупредила его.
— Не надо, Майк. — Голос ее был ровным, чуть хриплым. — Ты ничего не почувствуешь. Легкий укол. Мартин и Рэнсом тоже не почувствовали ровным счетом ничего.
На лбу Майка появилась испарина. Он стоял чуть подавшись вперед. Карла заговорила опять:
— Как ты наивен! Неужели я могу позволить единственному свидетелю разгуливать целым и невредимым? — Майк понял, что она поднимает шприц. — Один укол в затылочную мышцу. Можешь уже не дергаться, игла слишком близко.
Но тут раздался короткий резкий хлопок. Шприц выпал из руки Карлы и упал на кровать. Майк резко развернулся, Карла стояла, чуть пошатываясь, и на груди у нее проступила кровь.
Тим Карлтон опустил руку с пистолетом.
— В полиции мне сообщили, что убит Рэнсом, — сказал он. — Его обнаружил мертвым его человек, когда вернулся домой. Потому-то мне пришлось поехать к Золтану. Некогда даже было созваниваться с нашей конторой.
— Спасибо, Тим, — сказал Майк. — Вовремя ты появился…
— Не за что, старина, — ухмыльнулся, тот. — Бернар мне кое-что рассказал. Похоже, он тоже стал подозревать нашу подругу Карлу, и я поехал сразу сюда. Извини, что заподозрил тебя, Майк.
— Ничего страшного, Тим. Ты только что спас мне жизнь.
Карла кое-как села на кровать.
— Она только ранена, — сказал Тим. — Надеюсь, она доживет до суда… Останови ее! — крикнул он Алларду.
На губах Карлы появилась розовая пена. Она схватила шприц и сделала попытку вонзить его в тело неподвижной Лесли.
В тот же момент Аллард бросился к кровати, резко отпихнув Карлу, упал на нее, придавив к полу. Но она, бешено извиваясь, высвободилась, резко рванула платье, а потом всадила иголку себе в грудь.
Затем она судорожно всхлипнула, голова ее несколько раз дернулась, потом Карла Питерс затихла, на сей раз навсегда.
Майк с трудом поднялся на нога, посмотрел на мертвую Карлу:
— Красивая, — пробормотал Тим Карлтон, обращаясь то ли к Майку, то ли к самому себе.
— Красивая, — кивнул Аллард.
— Может, все к лучшему. Я даже рад, что теперь ее не повесят, — задумчиво произнес Карлтон.
14
Две недели спустя Майк вез Лесли в «ягуаре» в Лондон. Они возвращались от его матери. Вечерний воздух был наполнен летними ароматами. Страшные события, свидетелями и участниками которых они стали, отошли в прошлое, как обрывки кошмарного сна.
Майк и Лесли вошли в тот самый паб, где началось их знакомство. Уже стемнело, и бар был полон, но им удалось найти свободное место у стойки, как раз там, где они сидели в тот памятный день. Молли Фенвик хлопотала в другом конце стойки. На какое-то время Майк и Лесли погрузились в молчание, потом девушка тихо сказала:
— Ты удивительный человек, Майк.
— Я уже от тебя это слышал. Если ты примешься постоянно твердить мне это, я заважничаю.
— Что поделать, это в самом деле так. Ты такой милый. Страшное слово — применительно к мужчине. Но мне так хорошо в твоем обществе.
— Ну что ж, моя мать считает очень милой и тебя, — улыбнулся Майк.
— Правда?
— Конечно. Разве ты не заметила этого за те две недели, что у нее прогостила?
Лесли не ответила. Она смотрела на стойку бара и чертила указательным пальцем невидимые круги. Потом она задумчиво произнесла:
— Мне показалось, что я ей немножко нравлюсь, но…
— Она просто без ума от тебя, если тебе интересно это знать. — Майк помолчал и добавил: — А между прочим, она отнюдь не всегда… — Он вдруг смущенно осекся.
— Сходит с ума от твоих подруг? — подсказала Лесли.
— Ну что-то в этом роде. Хотя она не видела их всех.
— Господи, да их целый полк?
— Гораздо меньше.
— А сколько же?
— Надо проверить по картотеке.
Лесли закинула ногу на ногу и сказала:
— Сколько бы их там ни было, но ты, я полагаю, мужчина опытный.
— Как-никак мне тридцать восемь. В общем не такой уж я сердцеед… Так, изредка…
— Только когда ты не сочиняешь очередную пьесу?
— Если тебе угодно… Но что это — допрос?
— Допрос, — кивнула Лесли и рассмеялась. — Просто мне хочется побольше узнать о тебе.
— Я и так уже разболтал слишком много. Но ты лучше успокойся, а то я отвезу тебя назад в Соннинг.
— Если это обещание, то я, пожалуй, поймаю тебя на слове. Но чтобы пощадить твои чувства, я готова сменить тему. Как ты стал драматургом? Что делал до того?
— После школы я пошел в армию, — сказал Майк. — А потом решил начать писать. И я нанимался на разные спокойные работы, чтобы оставалось время сочинять. Ну а потом я понял то, что понимали до меня сотни таких же простачков: я выбрал самую тяжкую долю, — и он улыбнулся.
— Как-то трудно представить тебя в каморке под крышей, доедающим последний кусок хлеба, Майк.
— Я не голодал, хотя, наверное, если бы жил только на литературные заработки, то этим бы все и кончилось. По крайней мере, на первых порах. Потом мне удалось устроиться помощником режиссера в маленький театрик. Там я много чего повидал, много чему научился и написал пьесу. Потом еще одну. Обе они были поставлены, но в маленьких театрах. Зато третья пьеса прошла на «ура» в Вэст-энде. Она продержалась в репертуаре пятнадцать месяцев.
— И ты познал вкус славы?
— Если угодно. Хотя у нас говорят — ты стоишь столько, сколько стоит твоя последняя пьеса. Но эта, кажется, тоже получилась ничего.
— Сколько известных актрис-красавиц ты узнал, — вздохнула Лесли.
— Опять ты за старое!
— А ты как думал! Я страшно ревнива.