[1082]. Формирование новых групп других интересов протекало и за пределами Клуба, однако каждая из них нуждалась в площадке для места встреч и собраний, которыми их обеспечивал Клуб. Адаптируясь, новые группы вступали во взаимодействие друг с другом, перенимая практики и формы действия предыдущих поколений ленинградских инакомыслящих. Молодежные ленинградские группы, первыми из которых стали «Бюро экологических разработок» во главе с Юрием Шевчуком[1083] и «Группа спасения памятников архитектуры» (далее – ГС) во главе с Алексеем Ковалевым, подобно неофициалам-предшественникам, отдавали предпочтение неполитическим формам деятельности, выражая «презрение к политической и социальной реальности и [предпочитая] уход в культуру, в духовные и экологические проблемы»[1084].
В конце февраля 1986 года в стенах музея Суворова, где на тот момент работали Алексей Ковалев, выпускник кафедры археологии Ленинградского государственного университета, член ВЛКСМ, и его друг Сергей Васильев, студент исторического факультета ЛГУ, состоялся разговор: после передач о XXVII съезде КПСС молодые люди обсуждали вопрос о создании и развитии «легального, но независимого от КПСС общественного движения», которое имело бы возможность не столько выступать с политической повесткой, сколько обсуждать проблемы, затрагивающие «каждого человека в его доме, районе, городе: состояние окружающей среды, градостроительные проекты, благоустройство и т. п.»[1085] По предположению Ковалева, инициатива, цель которой состояла в защите общественных интересов, в наименьшей степени была подвержена риску закрытия и аресту ее членов[1086]. В основе создания такого общественного объединения лежала попытка демонстрации общественной борьбы и легализации ее инструментов на практике в условиях меняющейся политической обстановки. Не менее важной целью группа считала внедрение новых форм публичной жизни в советскую общественность, в частности демонстраций, митингов, пикетов, выставок, массовых экскурсий и публичных обсуждений[1087].
Несмотря на попытки противодействовать градостроительной политике властей, которые предпринимались молодыми людьми ранее, – в 1985 году они пытались предотвратить строительство стелы на площади Восстания, собирали подписи, писали письма в газеты и партийные органы, – Ковалев и Васильев, почувствовав конъюнктуру перестроечного времени, решились на создание институционализированного градозащитного общества. Этому способствовало образование в конце 1986 года ЛЦТИ, который оказывал организационное и финансовое содействие зарегистрированным при нем неформальным группам[1088], а также проводил агитационную деятельность в молодежной газете «Смена», пытаясь задействовать активную молодежь в «санкционированной» самоорганизации[1089]. С другой стороны, Клуб-81 играл функцию независимого от ВЛКСМ культурного центра, «перекрестка» различных неформальных движений, которые обращались за помощью с организацией встреч и собраний[1090].
В конце сентября 1986 года Татьяна Лиханова, секретарь-машинистка ВООПИиК, узнала о предстоящем сносе дома на Загородном проспекте, 1[1091], в котором некогда проживал Антон Дельвиг, лицейский друг А. С. Пушкина. В этом же доме располагался возглавлявшийся Пушкиным кружок лицеистов, который с 1825 года начал издание «Литературной газеты». В честь годовщины открытия лицея 19 октября 1811 года Ковалев и Васильев решили организовать публичное театрализованное представление, приуроченное к этому событию. Чтобы привлечь общественное внимание к проблемам градостроительства, «спасенцы» обратились в «Смену», журналистка которой Наталья Курапцева в своей статье «Остановка: Дом Дельвига!» поднимала острую проблему законности сноса здания, подчеркнув пассивность и разрозненность государственных инстанций в защите исторических памятников. «Мы хотим, чтобы формалисты и бюрократы не могли принимать решений, от которых зависит судьба нашего города. Мы хотим, чтобы за станцию метро нам не приходилось бы расплачиваться домом Дельвига, Достоевского, Салтыкова-Щедрина…» – процитировала Васильева Наталья Курапцева, акцентируя внимание на активной гражданской позиции молодых людей. В последующей статье, продолжившей публичную полемику на страницах газеты, были опубликованы мнения ленинградцев, возмутившихся не только некомпетентной работой организаций, допустивших проект строительства метро, но и удручающим состоянием других зданий[1092].
Ковалев вспоминал: «…я, в свою очередь, начал в поисках информации звонить в Метрострой и проектные организации, представляясь уже от имени „новой общественной организации по охране памятников“»[1093]. В поддержку группы выступил Интерьерный театр. Руководитель театра Николай Беляк разработал сценарий театрализованной акции, которая представлялась ему «мероприятием прежде всего художественным»[1094]: он был убежден, что «защищать памятники должно не петициями и протестными акциями, а обращением к культурной памяти горожан»[1095]. Обращение к памяти как социальному конструкту и к памятнику истории и культуры как нарративу, воплощенному в материальной форме, выступает в качестве образующего элемента некого дискурсивного пространства альтернативной социальной принадлежности. Ее конструирование «основано на участии в общем знании и общей памяти, которые сообщаются через говорение на одном языке или, говоря шире, через использование общей системы символов»[1096]. Примером подобной смысловой системы является историческое место или памятник, которое транслирует определенный культурный смысл. Циркуляция общего смысла образует «чувство общности»[1097], которое, соответственно, стало ключевым формирующим звеном не только готовившейся акции, но и всей деятельности ГС, обращавшейся к фигурам русской культуры и литературы в своей общественно-политической активности: так, вслед за успешной акцией в защиту Дома Дельвига, 14 и 21 декабря состоялись посвященные Петербургу Достоевского экскурсия-митинг и открытая выставка-митинг, в которой приняло участие около пятисот человек. Ковалев вспоминал: «…мы стремились просветить людей, дать им ясное понимание, за что и как необходимо бороться, поднять акцию на художественный уровень, чтобы не сухие лозунги, а само сопоставление происходящего вандализма с культурным контекстом города побудило людей к действию»[1098]. Иными словами, «демократия стала хуже различима обывателем, чем конкретный памятник истории и культуры»[1099].
Хотя воздействие от «Смены» было незначительным по меркам второго города СССР, совместная деятельность горожан, инициированная ГС, дала свои результаты: снос был остановлен, а здание до сих пор стоит на своем историческом месте. Тем не менее после акции на Владимирской площади проблемы сохранения города в Ленинграде получили сильный резонанс в городских газетах, которые все чаще публиковали статьи с письмами граждан и отчеты об акциях по сохранению городских памятников.
Весной 1987 года ГС организовала субботники и воскресники на городских кладбищах (Смоленском, Новодевичьем) и принимала в них непосредственное участие[1100], формировала группы по обследованию объектов Васильевского острова, Дзержинского и Октябрьского районов, а также ценных интерьеров зданий, в некоторых случаях совместно со специалистами Комитета инженерной реставрации и ВООПИиК[1101], организовала праздник поэзии за сохранение Фонтанного дома, а также концерт в честь дня рождения архитектора Николая Львова в защиту Муринской церкви[1102] св. Екатерины.
По возвращении из Мурина участники группы получили информацию о готовящемся сносе гостиницы «Англетер», в связи с чем в Клубе-81 началось обсуждение возможных способов предотвращения разрушения памятника. Было решено пойти на блеф; по мнению молодых людей, «у Горбачева был конфликт… с региональными элитами»[1103], на основе которого предполагалось заручиться прямой поддержкой руководства СССР. В связи с этим дальнейшие события марта 1987 года стали кульминацией не только деятельности ГС, но и всей общественно-политической жизни Ленинграда.
16 марта 1987 года несколько участников ГС и другие активисты организовали «живую цепь» вокруг здания гостиницы, чтобы не пустить технику на стройплощадку[1104]. Численность горожан увеличивалась, был организован «Пост общественной информации», который собрал тысячи подписей против сноса гостиницы[1105]. Акция протеста продолжалась до 18 марта, когда милиция разогнала пикетирующих, а здание было разрушено.
Митинг на Исаакиевской площади вызвал широкую дискуссию в периодической печати, разделив общественность на несколько лагерей. Одни подчеркивали значимость акций группы, утверждая, что судьба многочисленных построек, являющихся памятниками культуры, практически не согласуется с новой политикой гласности, утверждающейся в стране, что и послужило началом активного действия различных молодежных общественны