.
Одним из основных вопросов, который доминировал во всех упомянутых обсуждениях, был вопрос о том, кто должен нести ответственность за преодоление всех существующих проблем и разработку новых «перформативных» форматов выставок для привлечения широкой аудитории. Дондурей предложил ввести новую для советского искусства роль «режиссера» выставки и протестировать ее потенциал в рамках экспериментального проекта 17‐й Молодежной выставки[1159].
17-я Молодежная выставка, открывшаяся 26 ноября 1986 года в Доме художника на Кузнецком Мосту, была одновременно и «официальным» экспериментальным проектом, направленным на повышение популярности советского искусства, и «неофициальной» попыткой содействовать развитию альтернативного искусства за счет использования государственных ресурсов. Подобно многим другим инициативам в области альтернативного искусства, проект выставки основывался на хитрой стратегии поиска лазеек в существующем регламенте, позволяющих организаторам обойти жесткие ограничения, формально соблюдая их. На бумаге выставка была лишь составляющим элементом более широкого исследовательского проекта, начатого Дондуреем и искусствоведом Георгием Никичем, также являвшимся членом Института искусствознания. Именно они собрали группу исследователей и профессионалов сферы искусства и разработали предложение для изучения моделей поведения и вкусов посетителей выставок. Официальная цель проекта состояла в том, чтобы создать набор выставочных методов, которые могли бы быть предложены для реализации Союзом художников. Его неофициальная, но, пожалуй, самая важная цель заключалась в том, чтобы позволить организаторам использовать государственные ресурсы и центральный выставочный зал для альтернативных нужд[1160].
Дата открытия выставки может ввести в заблуждение. 1986 год ассоциируется с временем либеральных реформ, начатых Михаилом Горбачевым. Однако, хотя процесс перестройки и способствовал проведению выставки, она не должна рассматриваться как продукт перестройки. Наоборот, выставка явилась результатом процессов, которые происходили как в художественной, так и в более широкой общественной жизни в предыдущие годы, и продолжала процесс пересмотра понятий зрителя и публики искусства, начатый как минимум в середине 1970‐х годов.
Не следует также забывать, что трансформация художественного мира в период перестройки отставала от трансформации общества. Начало правления Горбачева было непростым периодом для многих художников. Наглядным примером атмосферы первого года его правления была статья «Рыбки в мутной воде», опубликованная газетой «Советская культура» 5 июля 1986 года. Автор статьи резко критиковал ряд альтернативных художников, многие из которых в этот момент готовились к 17‐й Молодежной[1161]. Публикация стала причиной беспокойства в художественных кругах, особенно среди художников старшего поколения, уже знавших по своему опыту, к каким тяжелым последствиям могут привести такие публичные разбирательства. Многие из них практически начали паковать вещи, готовясь освободить предоставленные государством студии, так как полагали, что эта резкая критика не пройдет даром[1162]. Этот конфликт, возникший одновременно с переговорами о проведении 17‐й Молодежной выставки, ярко демонстрирует, что атмосфера и условия, в которых разрабатывалась выставка, были не такими либеральными и радостными, как могло бы показаться, если судить по срокам ее открытия.
За год до самой выставки исследовательская группа подготовила аналитический обзор «некоторых вопросов организации выставок в капиталистических странах»[1163]. На основе сорока зарубежных публикаций они проанализировали успешные международные выставки и обсудили возможность переноса наиболее актуальных идей в советский контекст. Кроме того, они провели три раунда интервью с различными фокус-группами и задали ряд вопросов, чтобы определить корреляции между типами посетителей и их подходами к разным видам искусства и выставкам. 17-я Молодежная выставка была призвана воплотить выводы исследовательской группы и проверить эффективность разработанного ими подхода. Вопрос, который лежал в основе ее организации, заключался в том, кто должен отвечать за создание и разработку выставки. Дондурей предложил изъять задачу организации экспозиции у художников, занятых, по его мнению, своими собственными работами намного больше, чем целостностью экспозиции, и передать ее «еще не существовавшим режиссерам выставки». Их задача заключалась в инициировании процесса коммуникации, распознании потребностей различных групп людей и отражении их в организации выставки[1164].
Были ли эти намерения успешными? Во многом конечный результат 17‐й Молодежной ничем не отличался от многих других выставок Союза. Экспозиция включала почти восемьсот работ порядка шестисот художников, которые были отобраны и одобрены назначенным выставкомом в соответствии с традиционными советскими инструкциями[1165]. Однако, даже следуя этим общим принципам, организаторы выставки смогли внести некоторые важные изменения.
Выставка представила нестандартный выставочный проект, разработанный Иваном Лубенниковым и Александром Скоканом. Их ключевая идея отражала общую цель выставки и была направлена на то, чтобы бросить вызов характерной для советских экспозиций строгости. Модульные стены, традиционно используемые для развески картин и разделения пространства, были заменены временными каркасными конструкциями, в которых, как в пустых подрамниках, работы были представлены посетителям со всех сторон. Лабиринт каркасных конструкций и развернутых в разные стороны картин создавал атмосферу незавершенности, живого художественного процесса. Такая атмосфера была характерна для студии художника, но никак не для строгого пространства центральной московской галереи[1166]. Блуждая между хаотично разбросанными работами, зрители не были просто пассивными наблюдателями законченной работы, но приглашались почувствовать себя участниками этого процесса, способными повлиять на него и его изменить.
Некоторые из работ на выставке привлекли особое внимание, что способствовало общей активизации посетителей. Одной из наиболее обсуждаемых картин стала концептуальная работа молодого московского художника Юрия Альберта. На том, что могло показаться неудавшейся работой, закрашенной белилами, автор написал: «В моей работе наступил кризис. Я смущен, растерян и не знаю, что теперь делать». Дата – 1983 год – и подпись были там, где они должны были быть, в правом нижнем углу. Это прямое и честное обращение к аудитории спровоцировало повышенный интерес. Вскоре появились всевозможные комментарии и советы автору от посетителей выставки, начиная от предложения выпить водки и расслабиться, заканчивая наказом прекратить дурачиться и заняться настоящим искусством[1167].
Однако главным достижением выставки как с точки зрения создания интереса к ней и публичности вокруг нее, так и с точки зрения достижения поставленных организаторами целей стала специальная программа мероприятий, разработанная для поддержки основного выставочного проекта. Наличие культурной программы не было ново для советских художественных институтов, поскольку различные мероприятия, как, например, дискуссии или встречи с художниками, часто проводились в ходе выставок, организованных Союзом художников. Характер происходившего на 17‐й Молодежной выставке, однако, значительно отличался от предшествующих экспозиций.
Никич предложил использовать темную проходную комнату для специальных проектов и назвал ее «Лаборатория». Название отражало экспериментальный характер этого пространства, и «Лаборатория» быстро стала центром всей выставки. Представленные там работы формально не были включены в основную экспозицию и, следовательно, не должны были быть отсмотрены и одобрены выставкомом, что дало организаторам больше свободы. Например, здесь состоялась выставка Андрея Ерофеева «Московская абстракция 1950–1960», ставшая одной из самых ранних попыток осмыслить данную тенденцию в советском искусстве, или выставка молодых ленинградских художников, которые никак иначе не могли выставляться в залах московского отделения.
За пределами «Лаборатории» программу выставки продолжили мероприятия, организованные как на Кузнецком Мосту, так и в зале Центрального дома художника на Крымском Валу. Среди них были просмотры кинофильмов, обсуждение проблем современного искусства, дебаты о содержании и презентации 17‐й Молодежной, показы мод, театральные и музыкальные представления, включая рок, джаз и аранжировки современных композиторов. Разнообразие включенных практик сделало выставку одним из первых междисциплинарных проектов, которые вышли за пределы как визуального искусства, так и традиционных секций Союза и поместили его в более широкий культурный контекст[1168].
Многообразие культурной программы было адресовано широкому кругу зрителей и могло удовлетворить различные вкусы. Характер программы отражал попытку «режиссеров» 17‐й Молодежной провести ее не для безликих масс, а для конкретных людей с конкретными интересами и потребностями. Разнообразие программы и ее тесная связь с альтернативными культурами продемонстрировали, что такие действия не только прочно вошли в советскую повседневную жизнь, но также смогли найти место в государственном учреждении. Проводившиеся практически ежедневно, подобные мероприятия пользовались повышенным интересом и в итоге привели к закрытию выставки ранее, чем планировалось изначально, так как организаторы не смогли справиться с наплывом посетителей