Никого не видно, и мне чертовски нужно, чтобы ее тугая киска кончила на мой член.
Джулс всхлипывает, когда я притягиваю ее голову за волосы и целую в шею. Дергает бедрами, и ее горячая киска касается моего члена, дразня меня.
Я быстро расстегиваю штаны и вытаскиваю свой толстый член, поглаживая его, а затем, наконец, отпускаю ее. Она ахает, собираясь с духом и глядя через свое хрупкое плечо великолепными голубыми глазами, полными похоти… и доверия.
Я оттягиваю ее трусики в сторону и еще раз целую ее в шею, прежде чем погрузиться глубоко в нее. Все должно быть быстро, нет времени на игру.
Джулс выгибается дугой, ногти царапают капот, но она не кричит. С ее губ срывается только легкий вздох, киска сжимается, когда я сдерживаю стон и кладу руку ей на поясницу, прижимая ее вниз и удерживая на месте. Я словно попал в рай.
Ее глаза плотно закрыты, а зубы впились в нижнюю губу. Слегка раскачиваюсь и толкаюсь назад, заставляя сладчайший звук слететь с этих прекрасных губ. Стон удовольствия.
Хватаю Джулс за подбородок и заставляю взглянуть на меня, я хочу, чтобы она смотрела на меня. Желаю, чтобы она глядела мне в глаза, когда я возьму ее именно так, как нужно ей. Прямо там, где я, черт побери, хочу ее.
Она медленно открывает глаза, когда выдыхает, и тогда я снова врезаюсь в нее. Она дергается вперед, с ее губ срывается тихий крик, и я снова жду, когда она вновь посмотрит на меня.
— Ты должна смотреть на меня, милая — говорю я ей ровным голосом, хотя сердце колотится в груди.
Я покажу ей, кому она принадлежит и как чертовски хорошо будет со мной. Но она должна наблюдать за мной, должна видеть все это и знать, что именно этого она хочет. Что она хочет меня.
Джулс прижимается щекой к машине и не сводит с меня глаз, а я вонзаюсь в ее тело почти до упора, выходя и снова погружаясь в сладкую киску.
Звук шин над нами заставляет ее начать извиваться подо мной, но я знаю, что никто сюда не спустится, потому что паркуюсь здесь каждый гребаный день. Я наклоняюсь ближе к ней, прижимаюсь грудью к ее спине и нежно целую в губы.
— Никто не увидит.
Провожу рукой между нами и приподнимаю перед ее платья, дразня клитор через тонкий слой ткани. Я играю с ней, дразня и потирая, наблюдая, как она извивается подо мной.
— Посмотри на меня, — приказываю я, и она быстро переводит взгляд на меня.
В нем отражается мука от удовольствия и потребность кончить.
Джулс чертовски великолепна, и я мог бы облегчить ей задачу, действительно мог бы. Трахнуть ее быстро и отправить за грань, чтобы ей не пришлось долго бороться с желанием. Мог бы позволить ей закрыть глаза и отвернуться.
Но меня это не интересует.
Джулс будет смотреть. Я не позволю ей думать, что все это притворство.
Я дам все, что ей нужно. Исправлю все, и ей это понравится. Если это делает меня придурком, мне плевать.
Меня не волнует, чем это закончится, просто будет так. Здесь и сейчас.
— Мейсон, — шепчет она мое имя, когда содрогается, ее мышцы сжимают мой член, втягивая в глубину ее горячего лона, словно Джулс пытается выдоить меня до последней капли. Но я еще не закончил с ней. Я жду, пока она перестанет дрожать, прежде чем поднести пальцы к губам. Они скользкие от ее возбуждения и на вкус, как мед. Провожу пальцами вниз по ее шее и к ткани платья. Хотелось бы, чтобы она была сейчас голой, чтобы я мог видеть каждый миллиметр ее тела, и румянец, который ползет вверх по ее груди.
— Будет быстро, — сообщаю я ей, а затем хватаю за бедра обеими руками и наклоняю так, как хочу.
Поднимаю взгляд, чтобы убедиться, что она не отвела свой, и, как и подобает хорошей девочке, она смотрит на меня этими глазами лани. Я двигаю бедрами, удивляя ее, когда она прижимает свое обмякшее тело к машине. Интенсивность грубого траха заставляет ее великолепные губы образовывать идеальную букву «О», когда ее тело напрягается, а голова мечется в беззвучном крике. Я снова хватаю ее за волосы и оттягиваю назад.
— Мейсон, — стонет она, и мое имя звучит искаженной мольбой отчаяния на ее губах.
— Кончи для меня, — приказываю я ей, снова лаская рукой клитор. Ткань ее платья прилипает ко мне, когда я стягиваю трусики, чтобы приласкать набухший бугорок.
Джулс вскрикивает, и я быстро кусаю ее за шею. Жестко. Это наказание за то, что она не повиновалась мне, но жест только усиливает ее борьбу со мной и приводит к намного более интенсивному оргазму.
Мне это чертовски нравится. Я испытываю удовольствие от того, что делаю с ней, и как она получает свою долю удовольствия.
Ее тело напрягается, а киска сжимается вокруг моего члена. Джулс изо всех сил пытается восстановить дыхание, откидывает голову назад, глядя на цементный потолок, оргазм угрожает снова обрушиться на нее.
Я кусаю ее за подбородок и подношу руку, которой сжимал ее волосы, к лицу. Смотрю ей в глаза, когда ее тело вздрагивает, она выгибает шею, волосы падают мне на плечо. Ее лицо — воплощение греха. Самое красивое зрелище, которое я когда-либо видел.
— Черт, — стону я, когда ее тело снова бьется в экстазе.
Ее мышцы просто душат мой член. Я на седьмом небе. Достаточно четырех ударов, чтобы догнать ее в собственном освобождении. Мои яйца напрягаются, а позвоночник покалывает. Черт, да. Утыкаюсь носом в ее шею, когда мой член пульсирует глубоко внутри нее.
Звуки нашего тяжелого дыхания слышны еще какое-то время.
Я целую ее шею в том месте, где остались слабые красные следы от моего укуса, провожу носом по нежной коже и вдыхаю ее запах, когда она тяжело дышит, прижавшись к машине. Она едва держится на ногах, дрожь пробегает по ее телу, когда я отрываю губы от нее. Она выглядит полностью насытившейся.
— Ты моя, Джулс, — говорю я ей шепотом, но достаточно громко, чтобы она услышала, и наблюдаю за ее реакцией.
Длинные ресницы трепещут, когда она открывает глаза и смотрит на меня. Возвращаю ее трусики на место и поправляю платье, прекрасно зная, что моя сперма будет вытекать из нее, как только она сядет в машину.
— Мейсон, — шепчет она мое имя, морща лоб, а глаза умоляют меня взять свои слова обратно.
— Нет, ты хочешь меня, а я хочу тебя.
— Я не согласна, — говорит она, прикусывая губу.
У нее срывается голос, Джулс закрывает глаза и говорит так, словно ей действительно больно произносить эти слова:
— Я не знаю, смогу ли быть той, кто тебе нужен. — А затем смотрит на меня своими большими глазами. — Я сломлена.
Я прижимаюсь лбом к ее лбу.
— Почему ты боишься? — спрашиваю ее.
— Не думаю, что для меня это может быть просто секс, — признается она. Я обхватываю ее челюсть рукой и провожу большим пальцем по ее щеке. — Думаю, мне захочется большего. Кажется, я уже… — она обрывает себя и качает головой.
Мое тело напряжено, каждый вдох причиняет боль. Почему я так поступаю с ней? Почему не могу просто отпустить ее?
— Я могу дать тебе больше, — шепчу я, зная, что именно это она хочет услышать. — Мы можем попробовать и посмотреть, что из этого выйдет, и скрываться от публики?
Чтобы удержать, я обещаю ей то, что она хочет.
Я ублюдок, раз делаю все это, зная, что она хочет иного.
Но ее глаза загораются, мягкая улыбка адресована мне. В них светится надежда, и моя застенчивая девочка возвращается ко мне.
— Правда? — спрашивает она, все еще тяжело дыша, едва оправившись от того, что я уже сделал с ней.
Она понятия не имеет, что должна бежать от меня. И я прекрасно понимаю, что все равно должен ее прогнать. Вместо этого улыбаюсь ей и целую в кончик носа.
— Правда, — отвечаю я и ненавижу себя еще больше.
Глава 18
Джулия
Нет ничего плохого в трауре,
Но только не проходит он легко.
Слезы, горе рядом ходят,
И боль не кончится вот так.
Но нет причин стыдиться боли,
Давным-давно она звалась любовью.
Воспоминания останутся лишь с нами,
Они вернутся, надо только ждать.
Нет причин для воспоминаний. Я не понимаю, что могло бы вызвать их. Мне не в чем себя винить.
Обнаженная, я лежу в объятиях Мейсона, уставившись в ноутбук. Нет ни одной чертовой причины, по которой мне стоит думать о Джейсе, но я это делаю.
Не хочу. Поднимаюсь выше к спинке дивана и пытаюсь выбросить из головы его улыбающееся лицо. Когда я просыпалась утром, Джейс убирал волосы с моего лица и быстро целовал. Всегда в губы, как бы я ни старалась увернуться. Он полагал, что это мило, хотя я не хотела, чтобы он чувствовал мой запаха изо рта.
Такие легкие и веселые моменты, которые мы разделяли, так прекрасно подходя друг другу, больше всего вызывают боль. Я тяжело вздохнула и попыталась успокоиться, не обращая внимания на пристальный взгляд Мейсона.
Можно подумать, что я испытывала счастье только тогда, когда у меня был любящий мужчина, которого любила сама. Можно сказать, что я рада, что у меня был кусочек счастья, а не испытываю грусть, что все закончилось. Но, по правде говоря, я не могу этого сказать. Не могу и не хочу.
— Что случилось?
От глубокого голоса Мейсона я чувствую себя еще хуже. Я пытаюсь двигаться дальше, но это не так просто.
Сглатываю комок в горле и натягиваю на плечи темно-серый плед.
— Отвлеклась, — признаюсь я, хотя не могу смотреть ему в глаза. Надеюсь, он не будет расспрашивать.
Когда Мейсон притягивает меня к себе и целует волосы, я слышу его тяжелое дыхание. Я не жду от него нежных прикосновений.
Он кладет руку мне на бедро и водит большим пальцем взад-вперед по голой коже. Я жду, но он молчит.
Ноутбук валится с ног, когда я пытаюсь приблизиться к нему, наслаждаясь теплом, нуждаясь в большем. Это так неправильно, не так ли? Расстраиваться из-за смерти мужа, находясь в объятиях любовника.
— Иногда… — Мейсон начинает говорить именно тогда, когда мой взгляд тускнеет и слова на экране начинают расплываться.