Не вставая из-за стола, Бек пишет Виктору: «Есть ли возможность выяснить, чье клеймо стоит на оборотной стороне броши?»
В ожидании ответа она изучает официальные базы данных в поисках информации о Габсбургах и их фамильных драгоценностях. Загружает статью из «Хауэра стар» 1924 года об аресте барона, пытавшегося нелегально продать сокровища австрийской короны. Читает материалы процесса 1980-х годов, где псевдо-Габсбург судится с младшим отпрыском последнего императора Австрии за оставшиеся драгоценности. Больше ничего значимого поисковые запросы не приносят ни из газет, ни из судебных протоколов. Однако «Флорентиец» был одним из самых ценных камней Габсбургов. Где-то же он должен упоминаться. Нужно просто продолжать поиски.
Позже в тот же день Виктор отвечает Бек: «Крайне маловероятно. Потребуется найти определенный справочник по клеймам за определенный год. Но я всегда приветствую трудные задачи. Хотите, чтобы я этим занялся?»
«Да, пожалуйста. — Бек готова компенсировать ему потраченное время, но Виктору деньги не нужны. — А когда вы его найдете, я приготовлю вам ужин на ваш страх и риск».
«Я никогда не видел в вас повариху», — отвечает ювелир.
После работы Бек направляется в Центральное отделение бесплатной библиотеки, где обнаруживает целый стеллаж изданий о Габсбургах. Ее внимание привлекает книга «Гибель империи» — подневная хроника последних событий правления династии, на протяжении многих столетий казавшейся несокрушимой. Где-то в этом труде должно быть упоминание об императорских драгоценностях, взятых из казны, об их продаже в годы изгнания монаршей семьи. Возможно, в этой книге найдутся важные подробности, позволяющие проследить историю бриллианта.
Во время обеденного перерыва Бек читает книгу, периодически оглядывая соседние столики в «Либерти плейс» — бдительность не помешает. Первое, что она выясняет, — хотя империя и распалась, Карл не отрекался от престола. Даже на смертном одре в 1922 году в Португалии он приложил к губам распятие и сказал жене Ците: он умирает, чтобы империя могла снова жить. Хотя Карл был последним признанным императором Австрии, его сын Отто стал неофициальным монархом. Читая об участии Отто в создании Европейского союза, Бек обратила внимание, что в этой главе часто упоминается имя человека, не имеющего кровного родства с Габсбургами, — Курт Винклер. Он был одним из ближайших друзей Отто, безудержный пьяница, который бросил свое пристрастие после того, как Отто приказал ему как его император. Странно, когда двадцатилетний человек провозглашает себя императором своего друга, но еще более странно, что это возымело действие: Винклер никогда больше не притрагивался к спиртному. Он посвятил свою жизнь документированию жизни изгнанной императорской фамилии.
Имя Курта Винклера появляется в сносках и указателях к фотографиям Габсбургов, приписываемых к его частной коллекции. Цитаты взяты из его книг, «Die ungekrönten Habsburger» и «Das Vermächtnis des großen Imperiums», названия которых «Гугл» переводит как «Некоронованные Габсбурги» и «Наследие великой империи». Коллекция Винклера, кроме прочего, включает интервью с последней императрицей, Цитой, где она рассказывает о лишениях, пережитых семьей в изгнании. Что, если Цита упоминала незаконную продажу «Флорентийца» в одном из своих интервью? Что, если она поведала Винклеру, как Габсбурги потеряли бриллиант? Нужно немедленно найти эти книги.
Но в библиотеке их нет. Тогда Бек обращается к «Амазону», и сайт предлагает ей издания на немецком языке, все по несколько сотен долларов.
Ожидая ответа от одного из юристов, которому она отправила готовый отчет, — молокососа на втором году работы, разговаривающего с ней как с глухой старухой, — Бек ищет в «Гугле» упоминания о Курте Винклере. Экран заполняют ссылки на немецком. Когда она запрашивает у поисковика перевод, четвертый результат оказывается ссылкой на газетный некролог. Он включает уже известные Бек подробности об усопшем: что он был официальным биографом Габсбургов, другом Отто, — и некоторые новые обстоятельства. У Курта было двое детей — умершая в молодости дочь и сын — и жена, пережившая его. Некролог написан десять лет назад. Бек смотрит сведения о его вдове, Мариетте; она тоже уже скончалась. Сын же Винклера Петер еще жив и владеет галереей на Шлюссельамтсгассе в Кремсе-на-Дунае. На сайте галереи Бек находит электронный адрес. Петер наверняка знает, что случилось с габсбургской коллекцией его отца. Недолго думая, Бек открывает почту и начинает писать:
Уважаемый мистер Винклер!
Я любительница австрийской истории. Недавно я наткнулась на имя Вашего отца в своих исследованиях, посвященных падению Габсбургов. В биографиях, которые я прочитала, упоминается, что Ваш отец владел коллекцией семейных реликвий Габсбургов. Я думаю, что некоторые из этих предметов способны помочь мне в моих изысканиях. Скажите, пожалуйста, можно ли найти их список в публичном доступе или могу ли я получить к нему доступ удаленно?
Благодарю Вас за внимание к моему письму.
Искренне Ваша,
Она намеренно выбирает расплывчатые формулировки. Бек не знает, что именно ищет, а откровенничать с незнакомцем в стремлении получить информацию о пропавшем сто лет назад бриллианте неразумно. Ей даже неизвестно, читает ли Петер Винклер по-английски.
— Алло! Бек, я Земля!
Бек вздрагивает. Юрист-молокосос стучит в ее перегородку. Она быстро жмет на «Отправить», и письмо уходит. Юный коллега бросает на стол отчет, который она для него подготовила.
— Это все не то. Я просил информацию о судебных прецедентах, связанных с этим инвестором, и о правах акционеров.
Бек бегло просматривает свою записку.
— Тут все изложено.
Она суетливо сгребает со стола бумаги и убегает. Все молодые юристы знают, что она окончила два курса юридического института. Ее знания и компетенция должны вызывать у них желание работать с ней, однако она самый непопулярный помощник среди юных специалистов. Тайное наслаждение ставить их на место — одно из удовольствий, которые Бек получает на работе.
Бек намеревается рассказать матери о слежке за Джейком и Эшли и о своем беспокойстве, что и за ней ходит хвост. Она обещала брату и сестре сделать это. Ни один из них не хочет говорить с Деборой напрямую, но они все-таки считают нужным предупредить ее об опасности. За очередной трапезой, состоящей из рагу с чечевицей и карри, в заигравшем красками доме на Эджхилл-роуд Бек осведомляется у матери, не замечала ли она странных людей, шныряющих около дома, и готовится получить истерический ответ.
— Кого, например? — без всякого интереса спрашивает Дебора.
— Да так, — говорит Бек.
Дебора пожимает плечами и зачерпывает ложкой ярко-желтую смесь.
«Лучше ей не знать, — пишет Бек брату и сестре. — Я присмотрю за ней».
И она добавляет необходимость присмотреть за матерью к списку ежедневных обязанностей.
Дебору преследуют собственные призраки. Ее не отпускает новообретенный образ из детства — как она сидит на коленях у того мужчины. Какими счастливыми они кажутся вместе. Как похожи на отца с дочерью.
Между тем она переводит бизнес из Нью-Хоупа в Бала-Кинвуд. На самом деле это только так называется. Перевозить особо нечего, кроме поводков и мисок. Дебора никогда официально не регистрировала свою фирму, у нее даже нет веб-сайта. Так что перемещение чисто символическое, просто чтобы привлечь клиентов ближе к новому дому.
Услуги по выводу собак на прогулку сразу же начинают пользоваться спросом, но компания по доставке веганской еды в Бала-Кинвуд менее популярна, чем в Нью-Хоупе. Дебора выводит четырех собак каждое утро и еще четырех днем. Ежедневно, отведя псов по домам, она возвращается к себе на Эджхилл-роуд и погружает распухшие ноги в теплую воду. Смотрит старый телевизор Хелен, положив раскрытый фотоальбом на кофейный столик. Во время перерывов на рекламу она изучает новогодний снимок Хелен и неизвестного мужчины в поисках подсказок. Платье матери, ее палантин, тускло освещенный зал ресторана — это все незнакомо. В 1955 году Деборе еще не было трех лет. Кто сидел с ней, пока мать ужинала с этим мужчиной? Она не помнит ни нянек, ни отсутствия Хелен по вечерам. Подростком она часто хотела, чтобы мать с кем-то встречалась, ходила на свидания, имела другие интересы за пределами их дома в квартале с типовой застройкой. Будь у Хелен своя жизнь, возможно, она не вмешивалась бы так активно в дела дочери.
Дебора закрывает альбом, не в силах больше смотреть на ту фотографию. Ей никогда не приходило в голову, что Хелен могла лгать насчет отца. Это просто снимок с мужчиной, немного похожим на нее, но свадебных фотографий матери нигде нет. Так же как и портретов солдата в форме. Ни жетонов военнослужащего, ни медали «Пурпурное сердце», никаких других свидетельств существования павшего в бою мужа, — ничего подтверждающего ту версию прошлого, которую представила Деборе Хелен. Говоря о Джозефе Кляйне, Хелен всегда напоминала дочери: «Многие ли могут сказать, что их отец погиб как герой?» Как романтично, смело, патриотично это звучало. Как понятно теперь, подобная фантазия, видимо, подчеркивала все черты, которых был лишен ее настоящий отец.
Восемь
С тех пор как они увидели человека в кожаном пиджаке в «Палермо», в отношениях Джейка и Кристи возникла прохладца. Кристи больше не целует бойфренда перед уходом на работу. Возвращаясь домой в конце дня, она спрашивает, что он принес на обед, не требуя от него забавных историй из жизни супермаркета. Обычно ей нравились его рассказы об актерах, заявившихся в магазин в гриме, о человеке, покупавшем целую тележку чипсов из питы, о том, как Джейк дарит воздушные шарики шаловливым детям. Когда они смотрят телевизор, она все еще позволяет ему массировать себе ступни, но при этом обреченно вздыхает, как будто удовольствие от его прикосновений она чувствует вопреки своей воле.
На работе Джейк раскладывает по полкам овощи, переживая из-за утренней сдержанности Кристи. Она так и не ответила на его вопрос «Почему ты говоришь „если“?», и тот повис в воздухе в их квартире. Джейк уже покупал ей лилии и готовил курицу по-охотничьи. Теперь нужно предпринять какой-то более убедительный шаг. Например, купить ей помолвочное кольцо в качестве прелюдии перед обручальным кольцом, которое он сможет подарить ей, когда они продадут алмаз «Флорентиец».