Бек, на один шаг впереди Кенни, ведет его через несколько небольших кварталов к «Лайбрери плейс». Ей нужно увести его из офиса, но оставаться с ним наедине она не хочет.
Кенни ждет за столиком с чашкой кофе, пока Бек заказывает себе картошку фри и колу. Есть она не хочет, но нужно на чем-то сосредоточить внимание во время разговора с ним.
Когда она направляется к отцу, ее так и подмывает бросить поднос и сбежать. Но она знает, что ей не удастся так легко отвертеться. Чем быстрее она сядет и выслушает все, что он желает ей сказать, тем быстрее все закончится.
Бек ставит поднос на стол и устраивается на стуле напротив отца. Он отхлебывает кофе, поглядывая на картошку.
— Ты всегда была обжорой, — наконец произносит он.
— Ты путаешь меня с Эшли. — В ее агрессивном тоне сосредотачивается весь гнев, накопившийся за двадцать два года.
Кенни продолжает пить кофе. Его никак не задевает ее враждебный выпад, отчего Бек только сильнее злится.
Она проверяет время на телефоне.
— У тебя десять минут.
— Я прочитал статью в «Инкуайрере» и стал волноваться за тебя. Хотел убедиться, что у тебя все в порядке.
— Неужели? Ты хочешь знать, все ли у меня в порядке? А двадцать два года тебя это не интересовало? — Противно, что он сводит ее личность к предсказуемому набору банальных, но все же искренних эмоций. Она планирует ответить, что у нее все хорошо, и попросить оставить ее в покое. Вместо этого у нее вырывается: — «Филадельфия инкуайрер»?
Бриллиант «Флорентиец» попал во все газеты, но ее отец увидел материал в филадельфийской прессе.
— Бекка, я…
— Не называй меня так.
— Я живу в Атлантик-Сити. Последние несколько лет. — Его голубые глаза умоляюще шарят по ее лицу.
Бек смотрит в телефон.
— У тебя семь минут.
— Я думал, тебе будет интересно… Хелен дала мне бриллиант.
Бек роняет ломтик картошки, который мяла в руках. Ему удалось завладеть ее вниманием.
— Для кольца. Даже два.
— Рассказывай.
Оказалось, Хелен подарила Кенни бриллиант в два карата для кольца и другой, в один карат, чтобы заплатить за помещение камня в оправу. Кенни тогда было двадцать семь. Несколько лет он состоял в организации «Студенты за демократическое общество» и, когда окончилась война во Вьетнаме, не имел никаких планов на будущее. В те годы они с Деборой сходились и расходились, хотя он сомневался, что Хелен знает про периоды расставаний. Еще до его знакомства с Хелен Дебора пожаловалась Кенни, что мать ее не любит. Когда его наконец пригласили на ужин в дом на Эджхилл-роуд, он понял, что Дебора ошибается. Хозяйка дома отвела его в свою комнату и достала из комода бархатный мешочек. Высыпала на ладонь брошь в виде цветка с большим желтым камнем в центре и несколько отдельных бриллиантов и два из них отдала Кенни.
«Расскажешь кому-нибудь об этом — я тебя кастрирую, — сказала Хелен, снова пряча брошь и маленькие бриллианты в комод. — И не вздумай обидеть меня вопросом, настоящие ли они».
Именно тогда Кенни осознал, что Хелен очень сильно любит дочь. Просто их любови говорили на разных языках.
Кенни отправился в Ювелирный Ряд к мастеру, которого выбрала будущая теща. Тот уже разработал дизайн кольца по указаниям Хелен. Кенни не нравилось, что мать предполагаемой невесты вмешивается в выбор кольца, в их помолвку, тем более что он еще не был уверен, что хочет жениться.
— Мне, наверно, не стоит этого говорить, — произносит он, хотя услышанное ничуть не потрясло Бек. — Ну и вот, я сказал ювелиру, что подумаю, чем очень его удивил.
После разговора с Хелен ювелир уже изготовил восковую форму для отливки кольца. Кенни положил бриллианты в карман и сказал, что придет через несколько дней. Выйдя из лавки, он решил, что однажды женится на Деборе, но на своих условиях. Чуть дальше по улице над одним из магазинов мигала неоновая вывеска: «Бриллианты». Торговец не спрашивал, откуда у него камни, просто предложил ему сумму, показавшуюся Кенни огромной.
Хелен никогда не упоминала о том, что подарила будущему зятю драгоценные камни. Когда через год он наконец надел на палец Деборе кольцо с бриллиантом в полкарата, купленным в ломбарде, Хелен раздула ноздри, но Деборе сказала, что кольцо прекрасное.
«Мама никогда не может порадоваться за меня», — заметила Дебора наедине с Кенни.
— Я не стал ее разубеждать и ни разу не заикнулся о своем поступке, — признался отец Бек, глядя в пустую чашку.
Рассказ занял семнадцать минут. Бек не вставала с места, пытаясь сообразить, правдива ли услышанная ею история. Пресса ничего не знает о других бриллиантах. Так же как и о броши в виде орхидеи. Выходит, Хелен действительно подарила Кенни камни. Бабушка никогда его не любила и все же доверила ему свою самую заветную тайну. Это выглядело даже большим проявлением любви к Деборе, чем выдача ее жениху бриллиантов для кольца.
— Знаешь, а ведь мы с твоей матерью не разведены, — говорит Кенни, обращаясь к пустой чашке.
Бек внезапно почувствовала тошноту. Ну конечно, вот зачем он явился. Как же наивно с ее стороны было выслушивать его россказни и предполагать, будто Кенни Миллер сохранил хоть частицу искренности.
Она хватает свой поднос.
— Мне пора возвращаться на работу.
Бек бросает еду, к которой едва притронулась, в корзину и, чувствуя присутствие отца у себя за плечом, спускается по эскалатору и направляется по переходу к Семнадцатой улице. Несмотря на пузо и одышку, отец поспевает за ней.
— У меня есть законные права на часть доли Деборы, — говорит он с почти смехотворной убежденностью.
— Вообще-то нет. — Бек пытается произнести это с не меньшей твердостью, но на самом деле она не может сказать наверняка. В институте она не изучала семейное законодательство, а их фирма разводами не занимается. К тому же Кенни и Дебора давным-давно живут отдельно. И это Кенни бросил ее. Даже если он по закону может предъявлять материальные претензии, Бек в целом уверена, что наследование попадает в особую категорию. — Ты не имеешь никаких прав на наше имущество.
— Я не собирался тебя расстраивать, — говорит он, когда она вынуждена остановиться на светофоре. — Я просто не хотел, чтобы для тебя это стало неожиданностью.
— Ну конечно, я совсем не удивлена, что ты появился через двадцать два года с претензиями на наше имущество.
Кенни протягивает дочери визитку. Он значится менеджером какого-то гриль-бара в Маргейт-Сити, Нью-Джерси.
— Я пытаюсь поступить по-хорошему.
— Офигеть.
Загорается зеленый свет, и пешеходы быстрым потоком устремляются через улицу. Бек тоже начинает переходить, но вдруг поворачивается к отцу.
— Попробуй только приблизиться к Деборе — я тебя кастрирую.
С этими словами она несется прочь, не оборачиваясь, пока не оказывается в вестибюле офисного здания и не убеждается, что Кенни не преследует ее. Его визитную карточку она рвет пополам, однако ее рука медлит над корзиной для мусора. Наконец Бек кладет рваные половинки в карман пальто и спешит наверх.
Оказавшись за своим столом, она сразу же набирает номер матери.
— Ты не развелась с ним, — в ярости шепчет она. Разумнее было позвонить Деборе из вестибюля, подальше от ушей сотрудников. Сплетни о ней начали ходить по офису еще до истории с бриллиантом, с тех пор как Том бросил ее. Но Бек внезапно становится все равно.
— Ну, знаешь ли, трудно развестись с человеком, когда не имеешь понятия, где он.
— Почему ты не сказала нам об этом?
— А что бы это изменило?
Бек не может сопротивляться знакомому раздражению, которое всегда вызывали в ней материнская безответственность и легкомыслие, вечная склонность создавать проблемы там, где они не нужны. Сказать ей о том, что отец собирается предъявить претензии на половину ее доли в наследстве? Хотя в данную минуту это принесло бы Бек облегчение, она все же почти уверена, что его притязания незаконны.
— Я боялась не быть разведенной, а стать разведенной, — тихо произносит Дебора.
До Бек наконец доходит. Когда в детстве мать уверяла ее, что Кенни вернется, она пыталась убедить не столько дочь, сколько саму себя.
— Он рассказал мне кое-что о Хелен.
Бек рассказывает ей, что бабушка втихаря отдала Кенни бриллианты, и надеется, что Деборе будет приятно узнать о таком проявлении материнской заботы.
Дебора, однако, мрачнеет еще больше.
— Не верь ни единому слову этого человека.
Закончив разговор, Бек направляется к кабинету Тома и стучит в дверь. Он поднимает на нее глаза со ставшим уже привычным в последнее время выражением страсти и подозрительности. Она, как обычно, игнорирует этот взгляд и сообщает о появлении блудного папаши.
— Вот мерзавец, — говорит Том. — Ты права. Наследство не предполагает выплаты алиментов. Если вы выиграете процесс, у него не будет права ни на один бриллиант. — Том, размышляя, стучит себя указательным пальцем по подбородку. — Меня беспокоит только, что Хелен показывала ему «Флорентийца». Припрятанная брошь, торговец в Ювелирном Ряду, вся эта секретность. Такое впечатление, будто Хелен знала, что владеет камнем незаконно. По крайней мере, твой отец может представить дело таким образом.
— Уж он постарается, даже не сомневайся, — заверяет его Бек, опершись на дверной косяк. — Так что мне делать?
— Сейчас — ничего. Не заглатывай наживку.
Обоим известно, что она никогда не умела уворачиваться от расставленных сетей.
Хотя Бек и поклялась игнорировать Кенни, сдержать обещание оказывается трудно. На следующее утро его цитируют газеты, и не только «Филадельфия инкуайрер», но и «Нью-Йорк таймс», и «Уолл-стрит джорнел».
Эшли в бешенстве звонит Бек.
— Нет, ты слышала, что он заявляет: Хелен заплатила ему бриллиантами, чтобы он бросил нас?
— Эшли, я на работе.
— Как они могут это печатать? Это форменная клевета! — Эшли замолкает, потом говорит: — У меня параллельный звонок. Это Джейк.
— Пожалуйста, не вмешивайся. И Джейку скажи то же самое, ладно?