Сгоряча хотели всех разогнать, но поняли, что слишком много уже вбухано сюда денег, и все с нуля уже не начнешь. Линча отправили в Москву и в тот же день посадили на рейс до Нью-Йорка, и генерал, громче всех на него кричавший, пожалел, что время сейчас не то. В тайгу срочно вызвали сорежиссера, материалы четвертой и последующих серий уничтожили, все сняли заново. Тот факт, что первую серию частично, а вторую и третью полностью снимал Дэвид Линч, до сих пор знает мало, очень мало людей. Сам Линч предпочитает молчать об этом.
Прошло немало лет и Линч снова смог вернуться к своему любимому замыслу. В некотором смысле это был уже римейк. Тайный римейк. Сперва он хотел назвать его «И это все о ней». В смысле о Лоре Палмер. Но назвал «Твин Пикс», просто и изящно. Спокойная жизнь городка была нарушена с обнаружением трупа школьницы Лоры. Для расследования в поселок из Центра приезжал федеральный агент… Как легко и уверенно приступил он к съемкам! Только вот что интересно. Сам он снял лишь семь серий, ко второй части фильма почти не притрагивался, сняв лишь последнюю серию. Едва труп Лоры Палмер становится более не нужен и фильм полностью уходит в иррациональный запредел, Линч-режиссер уходит. Конечно, за ним было общее руководство постановкой, но режиссура… это табу оказалось непреодолимо. В первый раз его остановили, во второй раз он сам застыл почти на том же месте. Советская власть умела ставить психологический барьер, как ни глупо звучит эта фраза.
Так что Линч, как и совы в «Твин Пиксе», не совсем то, чем он кажется. И видели мы его кино раньше, чем нам кажется. Правда, давно и немного. Зато теперь, увидев тридцать серий, можно как-нибудь при случае внимательно вглядеться в тот давний фильм, именно в несмытое его начало, таящее легкие следы линчевских безобразий. Тогда, в конце семидесятых, цензура, не на раз просмотрев материалы первых серий, ничего там такого не нашла. Но ведь они тогда не видели римейка и не знали, что фильм бывает не тем, чем он кажется.
Екатеринбург 1993
Александр ВерниковНЕЧТО
Нижеследующий х..вый по определению (столбиком) текст является центральной частью — стержнем — романа в прозе о правнуке Распутина, который, приехав в Питер из глубины глубинки (Урал-Сибирь) практикует тантру, одновременно порождая и читая вслух-про себя нижеследующий текст как мантру, которая держит его в нескончаемом тонусе. Слева и справа — в строку на странице описывается оргазмическое поведение сотен женщин всевозможных рас и национальностей. Почему наполнением мантры является дума о Финляндии объясняется в кратком предисловии к роману («Финляндией дышал дореволюционный Петербург… Я всегда смутно чувствовал особенное значение Финляндии для петербуржца и что сюда ездили додумать то, чего нельзя было додумать в Петербурге… И я любил страну, где все женщины безукоризненные прачки, а извозчики похожи на сенаторов…» О. Мандельштам. «Финляндия», М. Художественная литература, 1990. Стр. 17, т. 2 и др.) и, главным образом, в самой мантре.
Одновременно этот, способный вызвать остолбенение (тырмистыс по-фински) текст в духе-ритме и метре Калевалы, служит содержанием будущего отрывного календаря юбилейного — 1998 — года, года восьмидесятилетия Независимости Финляндии от России.
Столбовой текст не окончен — он должен насчитывать минимум 5 000 строк.
Я подумал в одночасье —
То есть в первом часе ночи,
То есть в утра первочасье:
«Жизнь прожил до половины,
В ней — еще десятки жизней,
Точно яйца у Кощея,
У бессмертного у-рода —
Где же финиш этой гонки?
Где конец, по-русски молвя?..
Правда, мысля по-английски
(Коль уж словом этим, финиш,
Запятнал родную мову),
Все равно к концу приходишь…
Или… Или… Если глянуть
На английский по-другому —
Из фонетики из русской
И из русской орфографьи —
То от слова финиш прямо
К финским людям и понятьям,
К финнам, просто выражаясь,
Можно столь же правомерно,
Как к концу, приткнуться мыслью
Да о финнах и подумать.
Да, о финнах… Да и есть ли,
Если вдуматься глубоко,
Вещь для думы для российской
И фин/н/альней и чуднее
И, одновременно, ближе
И такая, что способна
Мысли о тщете задвинуть
В самый дальний шхер сознанья?..
На окраине России,
За околицей деревни —
Той что RUS’ью, каламбуря
И с Горацием играя
(Точно так как словом fiпниш
Здесь и нынче мы играем)
Звал наш признаннейший классик
Эфиопской ветви отпрыск —
Есть стран/н/а с названьем Суоми,
С языком настолько странным,
Что на первом только слоге
Там бывают ударенья,
Хоть слогов в словах тех много…
Эти люди — европейцы
И по местоположенью
И по благосостоянью
И по многому другому —
По развитью индустрии
Или сельского хозяйства,
Или почты, например —
Но зовутся больно дивно
Для про-западного слуха,
Для английской доминанты
Именных номинативов,
Что сегодня верховодят,
Чуть не всюду на планете:
Юкко-Пекка Хювяринен
Или Антти Ихалайнен,
Или Ююси Паасикиви,
Или Урхо Кекконен.
Есть, понятно, и другие
Очень странные названья
Имена и звукоряды,
Что чужды английской речи,
Коя нынче эталоном
Мировой привычной нормы
Стала так или иначе —
Есть славянские «вспряженья»,
Кельтские «гуингмгргоны»,
Закавказские «мкртчаны»
И еще в таком же духе…
Но и разницу, однако,
Тоже тут большую видно:
Что кавказцы, что славяне,
Да и кельтские народы —
Все живут большой семьею,
Средь народов им подобных,
Сходных по менталитету
И по языку доступных;
Так в соседстве и друг в друге
Постоянно отражаясь,
Рефлексируя на фоне
Пиплов близких и понятных,
Как бы кворум набирают
Неанглийские народы
И тем самым оправданье
Своему обособленью,
Самостийности сугубой,
Точно веский клад находят.
Даже венгры, то бишь угры —
Что, в натуре, чужаками
С языком своим вогульским
Выглядеть должны б в Европе —
Даже венгры как-то ладно
Гармонично и приятно
В европейский дом вжилися
И вином своим токайским,
Фруктами и овощами
Весь честной народ снабжают,
Возбуждая благосклонность,
Вызывая благодарность
И немного — удивленье:
Оттого, что, в прошлом, гунны,
Варвары и каннибалы,
Рим разрушившие было
В диком недоразуменье,
Угождать теперь умеют
Потребительскому вкусу
Европейского стандарта…
Но иное дело финны…
Кстати, словом этим кратким
И убийственным немного
Сами коренные финны
Так себя не величают.
Сами говорят — саами,
О стране ж своей — Суоми,
А себя как финнов видят
Под названьем «суомалайсет».
Можно думать очень долго,
Можно чувствовать упорно,
Можно слушать бесконечно,
Но в итоге не постигнуть
Как же так случилось в мире,
В самом дружеском соседстве —
То, что люди существуют
В языке, где лишь глухие,
Преимущественно, звуки —
Из на все согласных звуков —
Служат шаткими мостками,
Действуя по типу гати
Для опоры посредине
Полногласного теченья
Беспримерно топкой речи,
Темной словно пере-воды
Туонелы, реки загробной,
В Похъеле, стране туманов,
В Северном краю текущей
И способной обессмертить
Все, что вглубь ее попало
И безжизненно забылось —
Чтоб на самом дне рожденья
Полностью развоплотиться
И растечься серым светом,
Призрачно проникновенным…
Как случилось, что с латинским
Интегральным алфавитом
Письменность уккоренилась
На протяжном полногласье,
Что сплошною было б зыбью
И рябящей мелко рябью,
Не явись среди равнины
Устного однообразья
Множества упругих кочек —
Звуков «к», стоящих парно,
Как в словах навроде укко
(Что по-русски было б «громом»)
Или кукка, или пуукко,
или укси, или какс?
Но случилось так случилось —
Что тут скажешь и добавишь?
Иль, напротив — что отнимешь?
Есть так есть, и теелло в сляяппе —
С финским говоря акцентом,
Что уместно в таанной ссакке.
Надо принимать как должно,
То что есть народ на свете —
И не так от нас далёко,
А, напротив, очень близко —
Где совсем шипящих звуков
Аффрикат и фрикативных
Нет как нет, а сфуукооф сфоонких
Мало просто до смешного —
Иль до слез, другие скажут:
Это уж кому как видно.
И не просто мало звонких
Звукков в языке Суоми,
Но в позициях особых
Эти звуки лишь бывают…
Что же, значит, надо думать,
Не слыхать у финнов вовсе
Визга пуль и грома взрывов,
Скрежета железных лезвий,
Лязга от ударов сабель
И мечей о бронь доспехов?!
И давненько уж не слышно?
Или вовсе не бывало —
Издревле, как говорится,
Коль реалии такие
В языке никак не могут
Отражения добиться?
Или, напротив, надо думать —
Потому их и не слышно —
Этих самых страшных звуков,
Что язык своим устройством
Сам носителей своих же
Отвращает от созданья
Мыслеобразов кровавых,