— И как я сразу не догадался? — Виджэй уже не смотрит на меня и рассуждает, словно сам с собой. — Ведь Венди вообще не раздражает, а вот Саванна, вот тут я бы даже бы и не задавал вопросов. Но ты упорно с ней путался.
— Да, прекрати, — пытаюсь я остановить словесный поток друга.
— Ты хоть понимаешь, что вел себя эти годы, как последний придурок?
Я издаю саркастичный смешок.
— Естественно.
— Охренеть просто, — вздыхает Виджэй, все еще качая головой. — Мог бы мне рассказать.
Да, наверное, мог бы. Но не рассказал.
— И что теперь? — не унимается Виджэй. — Что она думает обо всем этом? Вы расскажете Итану?
Эти вопросы меня самого сводят с ума, и я не знаю на них ответы.
— Я не могу тебе сейчас ответить. Не знаю, что будет дальше. Она ничего не говорит.
— Предпочитаешь оставить все как есть?
— Пока, да. Что я еще могу сделать?
— Ты знаешь, что влип? — продолжает грузить меня друг.
— Спасибо, уже в курсе.
Он смеется над моим неумелым сарказмом и берет в руки фонарик. Подставив его под подбородок, он делает серьезное лицо.
— Хочешь одну историю, чувак?
Я поднимаюсь с валуна и стряхиваю песок с брюк.
— На сегодня достаточно, только, пожалуйста, давай пока больше не будем об этом?
— Хорошо, ладно, — твердит Виджэй. — Но послушай. Я приведу тебе пример из жизни.
Закатив глаза, я возвращаюсь на свое место рядом с ним. Хорошо, послушаю. К тому же я всегда в основном являюсь слушателем.
— Ну, давай уже, и побыстрее, я хочу спать.
— Ты же знаешь моего дядю Ральфа, — напоминает Виджэй.
— Конечно, — подтверждаю я. Мы сталкивались с ним несколько раз, когда я оставался у друга в Саут Лейк Тахо.
— Так вот, — продолжает Виджэй. — Мой дорогой дядя мог бы быть мне вовсе не дядей, а отцом.
— Что?
Виджэй смеется и убирает с лица яркий свет фонаря.
— Ага. Ну, это могло бы произойти, если бы моя мама не начала встречаться с моим отцом после того, как его брат Ральф уехал служить во флотскую школу в Аннаполис, с которым она встречалась до моего отца.
Моя челюсть падает от удивления.
— Твоя мама встречалась с твоим дядей?
Виджэй улыбается во весь рот.
— Да. Они даже пожениться хотели. Но потом он уехал служить, мама ждала, страдала, писала и все такое. Они ругались, потом разошлись, а мой папа оказался рядом.
— Ничего себе, — бормочу я.
— Ну да, как в «Перл Харборе».
Все еще с круглыми от удивления глазами, я смеюсь.
— В «Перл Харборе» они не были братьями.
— Да не важно, — отмахивается Виджэй. — Я веду к тому, что в жизни разное бывает. Со стороны это может выглядеть ненормально, но никто не имеет права их осуждать, ведь никто не был в их шкуре. Конечно, папа с дядей не общались какое-то время, они даже дрались, но ты посмотри на них сейчас.
Вспоминая шумную семью Левитт, которая постоянно приезжает на ужины к родителям Виджэя, их шумные вечера, шутки, игры и семейные посиделки, свидетелем которых я был, сложно представить, что у них было подобное прошлое. До меня постепенно доходит, что пытается донести до меня Виджэй.
Чего мы с Венди больше всего боимся? Для нас в новинку открыться друг другу это ясно как день. Но больше всего мы оба боимся осуждения. Что будут думать и говорить. Ведь она была с Итаном. А я его двоюродный брат, и теперь хочу, чтобы она была со мной.
Этой же ночью я просыпаюсь от хрипа. Приглушенный кашель становится громче, но его источник упорно пытается это скрыть. Открыв глаза, я несколько секунд привыкаю к темноте и оглядываю все спальные мешки. Один из них начинает шевелиться, издавая звуки кашля.
Это Венди.
Я открываю свой мешок, ночная горная прохлада тут же забирается под мою футболку. Я натягиваю теплую рубашку и тихо крадусь к пытающейся заглушить свой кашель, Венди. Никто даже не шевелится. Все спят, как убитые. Мысленно умудряюсь ухмыльнуться, что если появится медведь, а эти чудики будут дрыхнуть? В дикой местности стоит спать в пол уха.
Из мешка Венди торчат ее светлые волосы, она снова кашляет и глубже заползает внутрь. Сев на корточки рядом, я осторожно трясу ее за плечо. Или колено, не пойму. Она так там скрючилась.
— Венди, так ты задохнешься, — шепотом говорю я.
Она замирает на какое-то время, затем выглядывает и с удивлением смотрит на меня.
— Я тебя разбудила? — тихо спрашивает она.
Я качаю головой.
— Пустяки. Ты заболела?
Ее лицо бледное в свете луны, глаза немного опухшие, и мне это совершенно не нравится.
— Не знаю, просто кашель…немного.
Я протягиваю руку и прикладываю тыльной стороной к ее лбу.
— Боже, да ты вся горишь.
Венди слабо улыбается.
— Ничего страшного. Наверное, это источники.
— У тебя жар, — возражаю я.
Она прикладывает палец к своим губам.
— Не кричи так. Утром станет легче, я уже выпила жаропонижающие.
— Но…
— Такое уже было, утром станет легче.
Глупо с ее стороны полагаться на утро. Если у тебя жар, утро ничем не поможет. Нужна теплая постель, а не дикий лес.
— Завтра возвращаемся, — отрезаю я.
Венди недовольно хмурит брови.
— Нет.
— Да. — Я уже прикидываю, как нам нужно будет спускаться вниз. Будем с Карлом и Виджэем нести ее по очереди.
— Не спорь со мной, Лэнса, — недовольно бурчит Венди.
Я снова смотрю на нее, и мне хочется рассмеяться от вида ее красного носа и растрепанных волос. Но смеху здесь явно сейчас не место.
— Тебе станет только хуже, ну не глупи.
— Мне станет легче, просто небольшой жар.
Ага, конечно. Я снова кладу свою ладонь на ее лоб. И не только для того, чтобы в очередной раз убедиться, что у нее жар, но и для того чтобы просто коснуться ее кожи.
— Давно ты пила таблетки?
— Только что. — Она кутается в спальный мешок.
— Понятно. — Я поднимаюсь на ноги, иду к своему рюкзаку и достаю оттуда небольшое полотенце и фонарик.
Включив свет, я выливаю половину бутылки питьевой воды на полотенце и возвращаюсь к Венди.
— Вот. — Я кладу полотенце на ее пылающий лоб.
— Спасибо. Эй. — Венди распахивает от удивления глаза, когда я резко расстегиваю ее мешок и откидываю плед, в который она кутается.
— Так ты еще больше перегреешься, — объясняю я.
Она не возражает и слабо кивает. Мне не хочется оставлять ее одну в таком состоянии. У Венди озноб значит, велика вероятность, что температура станет выше. Под пледом она в теплом свитере и видно, как ее трясет.
Набравшись смелости, я сажусь позади спального мешка прямо над ее головой и тяну руки, чтобы она могла лечь на меня.
— Давай, ложись прямо на меня.
Она неуверенно смотрит, затем все же подтягивает свое тело. Голова Венди оказывается на моей груди, и я начинают нервно дышать. Ох, черт. Только бы она не почувствовала, как я на это реагирую.
— Тебе удобно? — спрашивает Венди.
Спиной я опираюсь на поваленное дерево, и его сухие ветки впиваются мне в задницу и спину. Но я игнорирую неудобство, так как моей передней части тела до безумия приятно.
— Угу.
— Точно?
— Да, не беспокойся обо мне. — Мои руки безвольно лежат по краям спального мешка. Осторожным движением, я обнимаю Венди и стараюсь унять дрожь в своем неконтролируемом теле.
— Завтра я дам тебе кое-что от кашля и от жара.
— Кое-что это что? — интересуется Венди, сложив руки на груди.
Я любуюсь ее светловолосым затылком и улыбаюсь, как идиот.
— Настойки, которые положила в мой рюкзак мама. Нельзя их пить на таблетки.
— О, — выдыхает она. — Хорошо. Я доверяю твоей маме.
— Но не мне.
Венди тихо смеется.
— Ага.
Я тоже смеюсь, затем наступает тишина. Никто даже не проснулся от наших разговоров. Венди тихо дышит. Я даже вздрагиваю от ее голоса.
— Расскажи мне что-нибудь.
— Эм. — Ее просьба застала меня врасплох. Я думал, что мы обсудим наш поцелуй, но не уверен, что Венди хочет этого. Я и сам не особо горю желанием, потому что боюсь услышать, что это было ошибкой.
— Что-нибудь из легенд или мифов, — уточняет Венди. — Ты же много чего знаешь.
Такая простая просьба, но она вызывает во мне кучу эмоций. Мы знаем друг о друге больше, чем думаем.
— Хорошо. — Я едва собираюсь с мыслями. — Могу рассказать о том, как спасся Койот, когда упало небо. Но уверен, ты это уже слышала.
— Только читала, — шепчет Венди. — Расскажи.
Рассказчик из меня не очень, но ради нее я готов на что угодно. Тем более если она просит и у нее жар.
— У индейцев Калифорнии, например, у ачомави, манду, йокут, вашо и многих других, главный культурный герой, это Койот, — я тоже говорю шепотом. Меня немного смущает говорить то, о чем она уже знает. — Его считают исключительно мудрым, он принес людям знания и ремесла, как например, греческий бог Прометей. По одной из легенд, Койот спасся от потопа, прямо как Ной. Но есть и такие мифы, в которых Койот является тем, кто разрушил мир с помощью огня и воды.
— Правда?
— Да.
— Что он сделал?
— Он вызвал страшное землетрясение. — Здесь в ночной тишине гор, мое воображение начинает разыгрываться. Перед глазами стоят горящие глаза койота, именно такие, какими мне их описывал дедушка в детстве. — Горы начали извергать пламя, оно достигло звезд, и звезды начали падать на землю, словно огненные слезы. Многие видели обрушившееся небо и молились о пощаде. Но после огня пришла вода. Она смывала все, что не смог уничтожить огонь. Вода затопила даже самые высочайшие горные вершины. Но даже при таких бедствиях остались те, кто смог выжить. Те, кто предвидел это.
— Шаманы, — сонно бормочет Венди. — Они предвидели.
— Да, — улыбаюсь я. — И те, кто поверил им. Именно тогда научились строить башни.
Мой голос затихает, я могу продолжать бесконечно. Но остальное звучит на диалекте племени вашо. Я помню все наизусть, но не совсем могу перевести это на английский. Тихое сопение выводит меня из транса. Я будто сам превратился в шамана, и еще бы чуть-чуть, то запел.