Молодой строгий священник красивым баритоном произносил слова заупокойной службы. Затекла правая рука, Ника переложила свечу в левую.
Мамин звонок настиг ее за много тысяч километров от дома, на Дальнем Востоке. Фирма заканчивала работы по автоматизации электроподстанции. Никина часть работы была давно сделана и протестирована, и своим внезапным отъездом Ника никого не подводила.
Она ехала до Владивостока по изумительно красивым местам, потом много часов мучилась в неудобном кресле «Боинга» до Москвы, объясняла себе, что Кирилла больше нет, и не чувствовала почти ничего. Разве что жалость к свекрови.
Ника очень страдала, когда Кирилл ее бросил. Она цеплялась за соломинку, и даже то, что он не настаивал на немедленном разводе, казалось ей надеждой на то, что счастье когда-нибудь вернется. Ника думала, что страдания не кончатся никогда, но они прошли. В последний год она почти не вспоминала о бывшем муже, а когда вспоминала, воспоминания не приносили никакой боли. Только грусть.
Сейчас Ника не вернулась бы к Кириллу, если бы он ей это предложил. Она стала другой. Она стала умной и проницательной, научилась видеть людей насквозь. Как рентгеновский аппарат.
Служба закончилась, Ника загасила свечу, вслед за свекровью прикоснулась к бумажной полоске на лбу Кирилла. Свекровь качнулась, кто-то подхватил ее под руки.
Слезы подступили неожиданно. Они текли и текли, платок, который Ника достала из кармана пуховика, промок почти сразу. В автобусе по дороге к ресторану Ника порылась в сумке, достала другой платок, переложила в карман.
Она была чужой на этих похоронах. Мама не отходила от свекрови, а остальных Ника почти не знала. На поминках напротив нее сидел мрачный Данила рядом с грустной участливой девушкой. Женой, наверное. У обоих на пальцах были обручальные кольца, и они не отходили друг от друга.
Данилу Ника знала лучше остальных. Тогда он еще не был женат и иногда появлялся в их с Кириллом съемной квартире. Еще появлялся Саша, но Сашу схоронили вчера.
– Данила, нужно будет вызвать такси Елене Сергеевне, – беспокоилась Данилина жена.
– Конечно, – кивал Данила.
Такси вызвала бы и Ника, не бросила бы свекровь в пустом ресторане. Да и мама не оставляла Елену Сергеевну ни на минуту.
– Господи, как ее жалко! Данила, нужно обязательно ей звонить!
– Конечно.
На панихиде Ника видела Сашину жену Лизу, от нее не отходил высокий мужчина, сначала показавшийся Нике незнакомым. Лиза смотрела в одну точку замершим взглядом, мужчина страховал каждое ее движение. На поминках Ника Лизу не увидела.
– Как же это могло случиться? – тихо недоумевал кто-то в другом конце длинного стола. – Они же не бомжи! Они же не «Боярышник» пили!..
Данила налил ближайшим дамам водки, Ника выпила вместе со всеми.
– Вы жена Кирилла? – обратила на Нику внимание участливая супруга Данилы.
– Вдова, – хмуро поправил Данила.
– Да, – кивнула Ника.
– Меня зовут Ульяна.
Ника покивала – очень приятно.
Ульяна выскользнула из-за стола, подошла к матери Кирилла, что-то заговорила. Елена Сергеевна повернулась к ней, заплакала.
– Вот такие дела… – грустно протянул Данила.
Ника опять покивала.
– Менты с тобой разговаривали?
– Да.
Когда Ника позавчера приехала к свекрови, у нее были двое полицейских. Задали несколько вопросов и Нике, она ответила. Рассказывать ей было нечего, она не видела и не слышала мужа три последних года.
– Это я их нашел.
– Елена Сергеевна говорила.
Поднялась группа людей – коллеги Кирилла, попрощались. Остались только свои – Елена Сергеевна, Никины родители, сама Ника и Данила с женой. Еще был новый друг свекрови, симпатичный толстый дядька с тихим спокойным голосом. Про друга тихо шепнула мама уже на похоронах.
Ника пересела на два стула поближе к Елене Сергеевне.
Она и раньше видела свекровь редко, только на семейных праздниках. Кирилл к матери ездил чаще, но всегда по поводу. Что-то прибить, что-то починить. Еще ездил, когда у Елены Сергеевны появлялся новый друг. Друзей свекровь меняла примерно раз в полтора года, и Ника искренне недоумевала, где она их находит.
– Ты меня не забывай, Ника, – заплакала Елена Сергеевна. – Звони.
– Обязательно.
Они ни разу не разговаривали за последние три года, но теперь это не имело значения.
Наконец все потянулись к телефонам вызывать такси.
Ника думала, что все кончилось, а все только начиналось.
К вечеру заметно похолодало, мелкий снег сыпал прямо в лицо. Данила стоял возле приехавшей за ними машины и отворачивался от бьющих снежинок.
Уля никак не отходила от Ники. Ника уже приоткрыла дверь своего такси и тоже старалась увернуться от сыплющей в глаза крупы.
– Приходите к нам, – говорила Уля. – Приходите. Данила дружил с Кириллом, и нам надо дружить. Кириллу бы это понравилось.
Кириллу и живому было наплевать на Нику. Данила поморщился.
Наконец такси Ники отъехало. Уля зябко передернула плечами, нырнула в теплое нутро автомобиля, Данила залез следом.
– Она сидела как чужая, – осуждающе покачала головой Уля. Ника жене не понравилась. – Как будто не ее муж умер.
– Кирилл и Ника сто лет как разошлись, – напомнил Данила.
– Ну и что? Он ее муж! Я бы вообще умерла, если бы… Господи, что я такое несу? – Уля испугалась, прижала ладони к лицу. – Дан, я так тебя люблю!
– Я тебя тоже. – Объясняться в любви при водителе было неловко. Данила быстро наклонился к жене, поцеловал лоб под капюшоном шубки.
– И к Саше на похороны эта Ника не пришла! Лиза к Кириллу на похороны пришла, а Ника к Саше – нет. Она ведь знала Сашу, да?
– Знала, – подтвердил Данила. – И Лизу знала.
– Ну вот, видишь!
– Уль, они действительно давно расстались, Кирилл с Никой. Я о ней вообще и не вспомнил бы даже.
– Не хватало еще, чтобы ты о ней думал! – засмеялась Уля и быстро прижалась к плечу мужа. – И все-таки я не понимаю… Ну как они могли отравиться?
– Да никак, – объяснил Данила. – Убили их.
– Дан! – От негодования Уля от него отодвинулась. – Ну что ты несешь? Зачем кому-то убивать Кирилла? Он что, политик? Боевик?
Он терпеть не мог имени Дан. Когда-то просил Улю так его не называть, но она не слушала. Впрочем, это он жене прощал. И мог ей простить не только это.
Обсуждать в машине убийство было еще глупее, чем объясняться в любви.
– Не понимаю! Как ты думаешь, когда полиция точно скажет, отчего они умерли?
– Понятия не имею.
Такси наконец затормозило, Данила расплатился, выбрался из машины. Жена тоже выбралась, потопала ногами, потянула его к подъезду.
– Пойдем скорее! Холодно.
Даниле хотелось покурить, но он послушно поплелся следом.
Прихожая у них была маленькая, он терпеливо ждал, пока Уля повесит шубу на вешалку. Жена поправила рукава, ласково погладила легкий мех. Наконец захлопнула шкаф, пропустила Данилу.
– А Ника, она кто? – Это Уля спросила уже из ванной, она всегда мыла руки, приходя с улицы. Его тоже пыталась приучить, но не смогла.
– В каком смысле? – не понял он.
– Кем работает?
– А… Не знаю. По технике что-то. Она моложе Кирилла лет на пять. Когда они поженились, Ника еще студенткой была.
Женился Кирилл рано и неожиданно.
Они с Данилой жарили мясо у Кирилла на даче. Лето тогда было жаркое, парни отлично поплавали в пруду, который находился в пятнадцати минутах езды на велосипедах. «Я женюсь», – сказал Кирилл, обжигаясь обугленным с одного бока мясом. «Зачем? – не понял Данила и только потом поинтересовался: – На ком?» Постоянной девушки у Кирилла тогда не было. «Ты ее не знаешь», – ответил друг.
Нику он увидел через пару дней после этого разговора. Ника смотрела на Кирилла влюбленными глазами. В этом взгляде было что-то собачье, и Даниле стало жаль девчонку.
– Лизу очень жалко. – Уля вышла из ванной, прижалась к Даниле.
– Жалко, – подтвердил он.
И вчера, на Сашкиных похоронах, и сегодня на Лизу было страшно смотреть. В буквальном смысле страшно, Даниле казалось, что она прямо сейчас грохнется в обморок, и хотелось подхватить ее заранее, чтобы не расшиблась.
– Хорошо, что Федя от нее не отходит.
– Хорошо, – подтвердил Данила.
– И Елену Сергеевну жалко. – Уля включила чайник, открыла полку, задумалась. На ночь она пила какие-то специальные чаи и теперь выбирала, какой пакетик бросить в чашку.
– Жалко. – Он легко отодвинул Улю, достал початую бутылку водки, налил в рюмку.
– Данила!
– Одну рюмку, – успокоил он.
Он никогда не злоупотреблял выпивкой, и жена не была абсолютной трезвенницей, но отчего-то терпеть не могла, когда он прикасался к спиртному.
– А Федю ты хорошо знаешь?
– Плохо.
Уля наконец выбрала чай, залила пакетик кипятком, села в уголочек стола.
Он никогда не называл Федора – Федей. И Кирилл с Сашкой не называли. Федор приходился Сашке двоюродным братом, пару раз в году они сталкивались у Сашки, когда родственники к нему приезжали.
– Саша стал врачом, потому что у него мама рано умерла? Он хотел помогать людям?
– Не знаю. Может быть.
Сашкина мама умерла, когда они учились в десятом классе. У Сашкиного отца давно была другая семья, и из жизни сына он выпал начисто. Правда, деньгами помогал. Жить с теткой Саша наотрез отказался, и существовал один в трехкомнатной квартире, пока не женился на Лизе.
А женился он, как только ему исполнилось восемнадцать. То есть Лизе исполнилось. Она моложе Сашки на два месяца.
– И все-таки я не понимаю… Неужели правда их специально отравили? Но за что Кирилла травить, а, Дан?
– Не знаю. – Данила сполоснул рюмку, поставил на место. – Пойдем спать, Уля.
– Пойдем.
Выключая свет, он неожиданно предположил:
– Убить хотели не обязательно Кирилла, возможно, Сашку, а Кириллу просто не повезло.
Повезло ему, Даниле.
Уля не ответила, прижалась к мужу, положив голову на грудь. Он притянул ее ближе, обнял.