Код на электронном замке камеры известен персоналу и не должен быть известен кикиморам. Но поскольку многие кикиморы жили в подвале подолгу, у них мог появиться доступ к коду. Чтобы этого не произошло, код меняли каждую неделю, и как раз вчера его должны были сменить ещё раз. Но я — особый персонал. Мы с Эриком знали ещё и код сброса, то есть могли открыть камеры в любой момент.
Привалившись плечом к замку, я быстро набрала код сброса, приоткрыла решётку, шмыгнула в камеру, захлопнула дверцу и сделала пару шагов вглубь.
— Вероника!
У дальней стены шевельнулся тёмный бесформенный ком.
Я шагнула ещё.
— Не бойся, это я — Лада.
Она застыла и тяжело засопела.
— Вероника, ты слышишь меня? Ты меня узнаёшь?
Когда кикимора в таком состоянии, даже при ярком свете и в просторном помещении невозможно на глаз определить, очнулась она или всё ещё не здесь. Вот бросится на тебя, и сразу всё ясно. Но свет не помешал бы мне сейчас.
Я быстро вернулась к решётке и уже хотела выйти наружу. Где можно было найти фонарь, я представляла. Но в последнюю секунду я передумала: оставлять Веронику было нельзя. Накурившись, ребята могли вернуться в любой момент.
И тут горячие и влажные руки обхватили меня сзади и рванули, практически сбивая с ног.
Вероника отволокла меня к самой дальней стенке, толкнула на пол и сама завалилась рядом. В полумраке я видела только её огромные блестящие глаза.
— Успокойся, — сказала я, едва ворочая языком. Во рту мгновенно пересохло. — Не бойся, я не трону.
На самом деле ох, как бы я её тронула… Да, конечно, она больна. И в том, что больна, она не виновата. Но она искалечила Эрика. Кто в этом виноват? Вселенское зло? Я поняла вдруг, что мне нисколько не жалко Веронику. И самым логичным и правильным действием в этой ситуации будет позволить дружинникам выполнить приказ начальника. Отобрать у вселенского зла один из его смертоносных инструментов.
— Лада…
Я не узнала её голос. Низкий, какой-то утробный, словно пропитой.
— Лада… Я забыла его, ты представляешь?.. Как можно забыть своего малыша? Маленького, несмышлёного, любимого? Как я могла забыть?
Вот оно что. И такое бывает: память возвращается совсем не с теми вестями, которые тебе хотелось бы услышать. Случилось то, чего я боялась все долгие месяцы, пока Верника жила у нас в подвале: она вспомнила своё прошлое.
— Вероника, это было давно…
— Я знаю, — перебила она меня. — Я вспомнила, как это было. Он же испугался, плакал, звал меня… Я помню, что я схватила его…
Она замолчала.
— Вероника!..
— Ты ведь знаешь всё, — сказала она чуть громче. — Ты читала эти секретные бумажки, которые Эрик прячет в стальном шкафу. Ты про всех нас читала… Скажи мне, Лада, где мой малыш? Что с ним стало?..
— Ну, откуда мне знать? — пролепетала я. — Пристроили, может, к родственникам…
Она рванулась и вцепилась в мои плечи с такой силой, что синяков теперь было не миновать.
— Не-е-ет, — окрепшим, но одновременно каким-то обречённым голосом протянула Вероника. — Не успокаивай меня, я знаю, что это обман. Скажи мне, как я убила сына? Это единственное, что я до сих пор никак не могу вспомнить!
Её руки вдруг бессильно упали с моих плеч.
— Пожалуйста, Лада… Я больше не могу. Пусть Эрик придёт.
— Эрик?! А больше ты ничего не хочешь?
— Он не мог меня бросить тут… — всхлипнула она. — Почему же он не приходит?
— Три часа всего прошло, а ты уже не помнишь, почему он не приходит? Не помнишь, что с ним сделала?!
Вероника замолчала, и её глаза напряжённо уставились на меня. Через несколько секунд Вероника охнула, и глаза стали стремительно наполняться слезами.
— Он жив? — прошептала она. — Эрик жив?
Будь ты проклята…
Я заставила себя произнести:
— Да. Пока жив.
Веронику затрясло. Она обхватила себя за плечи, раскачиваясь взад-вперёд с глухим стоном.
— Прекрати! — мне не удалось сдержать ярость, я изо всех сил толкнула Веронику в плечо, она ударилась головой о стену и затихла.
Не спуская глаз с кикиморы, я прислушалась к тому, что происходит в коридоре.
— Лада… — вдруг сказала Вероника очень спокойно. — Ты уходи. Пускай ребята сделают всё, что нужно. Сейчас.
— Ага, разбежалась я, как же! — злобно фыркнула я. — Вставай, со мной пойдёшь!
Следующие несколько минут прошли, как в тумане. Я орала на неё, пинала ногами, крутила, вертела, но мне всё-таки удалось заставить её надеть мои джинсы, рубашку и носки. Сама я осталась в трусах, ветровке, которая только-только прикрывала пятую точку, и кроссовках на босу ногу.
— Лада, зачем? — равнодушно проговорила Вероника.
— У Эрика спросишь. Видит Бог, я не понимаю, зачем ему это нужно.
Я взяла её за руку и вытащила из камеры в коридор. Она не упиралась, но тащилась нога за ногу, внезапно став вдруг неловкой и громоздкой.
Я здесь никто. «Сестра дружины». Но я знаю о подвале куда больше многих. Даже больше Карпенко. Он, наверняка, помнит, что в дальнем конце коридора есть аварийный выход на случай пожара. И уверен, что тот надёжно закрыт. Но я умею его открывать, потому что сама программировала электронный замок на этой двери. Там ещё и амбарный есть, но ключ от него висит в ящике с противопожарным инвентарём.
Я достала ключ, огромный, как ключик Буратино, и, таща за руку Веронику, подбежала к задней двери. Не то чтобы прямо на раз-два, но с замками я сравнительно быстро справилась. Швырнув ключ на пол внутрь коридора, я захлопнула дверь. Мы оказались в соседнем проходном дворе.
Вероника не сопротивлялась, это было, с одной стороны, как нельзя кстати, а с другой — очень странно. Я вытащила её на почти безлюдную улочку между железной дорогой и старыми складами. До штаба было слишком близко, но тащить на набережную Обводного лохматую необутую девчонку — это был не лучший вариант. Да и я сама, практически без штанов, тоже в картину промышленной зоны не очень-то вписывалась.
Я вызвала такси. Машина подъехала минут через десять, нам просто повезло. Скорее всего, пустую камеру уже обнаружили, способ, которым я вывела Веронику, тоже мгновенно выяснили, поэтому дружинники должны были вот-вот появиться.
Водитель посмотрел на нас неодобрительно.
— Что с подружкой? — уточнил он, глядя через плечо, как я запихиваю Веронику на заднее сидение. Она всё так же не сопротивлялась, но в дверь сама пролезть не могла.
— Нанюхалась чего-то, — буркнула я.
— Смотри, чтобы салон мне не заблевала, чистить заставлю, — постановил он. — Куда едем?
— Я… я не знаю пока. По Обводному на Пряжку можно?
Водитель хмыкнул и послушно вырулил на Обводный.
Машина уже доехала почти до Лоцманской, когда мне позвонил Макс.
— Ладка, ты что натворила?! — спокойно, но сурово спросил он.
— Так надо.
— И зачем, интересно, тебе это надо?!
— Да не мне, Эрику.
— Вы с Эриком оба чокнутые!
— Я знаю. Ты как там?
— Отстранён на три дня до выяснения всех обстоятельств моего исчезновения, — скороговоркой пояснил Максим. — Ты куда её везёшь? К нам нельзя, к Эрику тоже!
— Знаю, не дура небось.
— Ты уверена? — хохотнул Макс, но в голосе его звенела отчаянная паника. — Куда вы направляетесь? Я приеду к вам!
— Максюш, нельзя тебе. Не вмешивайся, хорошо? Я сама всё сделаю.
— «Сама»?! — яростно взревел Макс. — Да ты с ума сошла!..
— Может быть. Пусть.
— Не смей телефон выключать!
— Так надо, Макс. Я её пристрою и домой приеду. И пусть докажут, что это моих рук дело.
— Ладка, им не нужны доказательства. Ясно же всё!
— Да мало ли кому что ясно! Тебя спросят — ты ничего не знаешь! Ты понял?! Не ищи меня, не нарывайся на увольнение! Всё нормально будет, не волнуйся.
Не слушая, что там Макс рычит, я сбросила звонок и быстро выключила трубку.
Отражение водителя в зеркале недовольно на меня покосилось и сказало с досадой:
— Ну, что, дамы? Вы придумали, наконец, куда вам надо?
— Придумали, — решительно ответила я. — Улица Мира, тридцать один, пожалуйста.
Идея моя была проста и наивна: у Корышева нас буду искать в последнюю очередь, а если он ещё несколько дней пролежит в коконе, я смогу за это время отыскать для Вероники вариант получше.
Дверь в квартиру Корышева мы с Максом оставили незапертой, поэтому я рассчитывала на то, что войдём мы без проблем. И мы вошли. Я втащила за собой Веронику и провела её прямо в студию.
Первым, что я увидела, был изумлённый взгляд Корышева.
Никита сидел на полу, скрестив ноги по-турецки, а вокруг него валялись вещи, но уже не в том беспорядке, который мы с Максом видели. Хозяин квартиры уже приступил к уборке.
— Не надеялся, что увижу тебя здесь… так скоро, — промямлил он, глядя на нас.
— Честно? Я как-то тоже не надеялась, — пробормотала я, думая, что делать, остаться или дать дёру. Была бы одна, без Вероники, пожалуй, дала бы дёру.
Корышев ещё раз внимательно взглянул на нас и кивнул в сторону Вероники:
— Зачем ты привезла ко мне девчонку в таком состоянии? Я помню её, видел в подвале у Айболита. Что случилось?
— Я бы сказала тебе, что случилось, если бы точно знала с кем говорю, с Никитой или с Райдой.
Корышев поднялся на ноги, подошёл ко мне.
— Если ты поверишь мне на слово, то я скажу, что Райда пока здесь не появлялся. Видимо, у него там есть, чем заняться, — проговорил он. — Так что произошло? От кого вы сбежали?
Глава 17
— Я не так часто прошу тебя о чём-либо. И вот теперь мне понадобилась твоя помощь. Я могу на тебя рассчитывать?
Они стояли друг против друга на террасе, окружённой сиреневыми кустами. В сумерках два брата Корышевых смотрелись рядом очень экзотично. Младший в измазанной глиной и гипсом футболке, широких грубых штанах и шлёпанцах. Старший в строгом светло-коричневом костюме, слишком узком по последней моде и на вид совершенно неудобном.