— Как скажете, Виталий Сергеевич, — я резко повернулась и пошла к воротам.
— Лада, постой! Это для твоего же блага!..
Я обернулась на ходу:
— Я всё поняла, Виталий Сергеевич. Для моего блага, конечно же. Для чего же ещё?!
Догонять он меня не стал. Да и зачем ему лишние телодвижения? Особенно ради такой, как я.
Глава 3
В это кафе я всегда заходила неохотно. Есть в этом месте нечто тревожное. А, может быть, мне так только кажется, потому что, как на грех, почти всякий раз, как я тут бываю, случаются какие-нибудь мелкие неприятности. Сама бы я сюда не пошла, но у Макса тут неподалёку надзорное задание, поэтому ему было удобно встретиться здесь.
Я немного опоздала. Не потому, что такая вот я фифа непунктуальная, скорее, наоборот. Но тут надо было статус выдержать. Максу нравится, когда я такая вся девочка-девочка, такой вот прямо классический вариант. Мне кажется, он одобрит даже, если я засуну свой телефон в розовый меховой чехол с ушами. И уж тем более нормально, если я опоздаю.
Кафе внутри напоминало вагон: в узком длинном зальчике единственный проход между рядами столиков. Да и посетители сидят, как в электричке: на двухсторонних диванчиках, спина к спине.
Я застряла на пороге, вглядываясь в посетителей. Выяснилось две вещи: Макса ещё нет, а свободных столиков уже почти нет. Последнее не новость: это мне место не нравится, а народ сюда валом валит, особенно, как нынче, под вечер пятницы. Здесь можно спокойно сидеть-пить-курить-говорить, музыка негромкая, официанты расторопные. А вот то, что Макс опаздывает, это странно. За ним такого не замечено.
Единственный полностью свободный столик был прямо рядом с выходом. За следующим сидел некто с чёрной кожаной спиной и коротко стриженым затылком. Я прошла и села на диванчик позади одинокого посетителя лицом к двери, чтобы Макс меня сразу обнаружил.
Не очень-то приятное местечко у двери, но зато музыка здесь еле слышна, разговаривать не мешает.
Официант с улыбкой положил передо мной несколько буклетов меню и, шагнув в сторону, обратился к стриженному затылку:
— Вы готовы заказать?
— Нет пока! — раздражённо рявкнул тот. — Сначала дождусь знакомого.
— Как скажете, — официант пошёл дальше.
Злыдень за соседним столиком что-то буркнул ему вслед.
В дверях зала возник молодой мужчина, высокий, печальный, с романтическими такими длинными до плеч волосами. Ещё бы ему шёлковый бант на шею и палитру с кистями в руки.
Он скользнул взглядом по залу, но, видимо, не увидел того, кого искал. Нахмурившись, он стал смотреть внимательнее, а потом не его лице нарисовалось облегчение, и он решительно прошёл к соседнему столику.
— Здравствуй!
— Привет, — равнодушно согласился злыдень прямо за моей спиной.
Голос у него был приятно глубокий и ровный. Наслаждаться бы таким голосом, если бы от него льдом не шибало.
— Извини, пробки пятничные, — виновато сообщил пришедший.
— Проехали, — фыркнул стриженый. — Зачем я тебе понадобился?
— Повидаться.
— Филька, ты обалдел, что ли?! — перебил его стриженый. — Повидаться ему… Зачем? Чего ты у меня не видел?
— Тебя я не видел. Ты что, забыл, сколько лет назад мы вот так виделись?
— Ну, ё-моё… — тяжело вздохнул Филькин собеседник. — Я уж думал, случилось что.
— А и случилось. Отцу всё хуже, из больниц не вылезает.
— Если он хочет меня услышать, дай ему мой номер.
— Ник, ты же знаешь, — совсем убитым голосом заговорил Филька. — Звонить он не будет. Как бы плохо ни было. И мама не будет…
Я бы ещё послушала моих странных соседей, но тут позвонил Макс.
— Ты уже там? А вот отменяются наши посиделки, — печально сообщил он мне. — Скажи спасибо дядюшке своему, он меня клонировал и послал в такие разные места, что я не представляю, как мне всё успеть.
— Ну, как всегда… — фыркнула я. — Иногда мне кажется, он делает это нарочно.
— Не исключено, — подтвердил Макс. — Ты как, доберёшься одна?
— А что может мне помешать? Время детское, транспорт ходит. Да и рация при мне.
— Извини, Лада, я не виноват, правда…
— Да брось, дело житейское, — поспешила я успокоить его. — Ты там будь поосторожнее, чтобы не как в прошлый раз. А то у меня в аптечке йод заканчивается, и пластырь на исходе.
Я убрала телефон и с минуту соображала, прямо сейчас мне встать и уйти или что-нибудь съесть-выпить, чтобы потом об ужине не думать.
И тут два спорщика за моей спиной напомнили о себе.
— … Тогда зачем ты меня сюда вытащил? — замечательным своим голосом возмутился стриженый затылок. — И какого чёрта я тут делаю?!
— Ник!..
— Да что «Ник»?!.. Филька, это ты меня послушай ещё раз, если до сих пор не понял. Ничего не изменилось и не изменится. И обиды мои тут ни при чём. Я делаю то, что они от меня потребовали, ничего больше. Никогда они не станут искать контакта со мной, у них принципы. У меня тоже.
— Ник, они стареют…
— Я тебе страшную тайну открою, братик. Я тоже старею. И лучше тебе не знать, как это выглядит. И не уговаривай меня, я к ним близко не подойду. Я предвыборную агитку нашей маман читал на той неделе. Бла-бла… и в конце, как принято: «замужем, есть взрослый сын». Кого из нас она в виду имеет? Уж не меня ли?
— Послушай… — промямлил забитый аргументами Филька.
— Нет, — спокойно, но твёрдо сказал Ник. — Это ты слушай. Если они не выдержали того, что было тогда, а тогда случился всего лишь невинный каминг-аут, то с тем, что я есть сейчас, я к ним даже близко не подойду. И видеться мы с тобой больше не будем, потому что я знаю, что тебе это тоже не надо. Ты выдумал себе святую обязанность и дёргаешь меня… Запомни, Филипп: ты мне ничего не должен. И я не должен, никому. Если вдруг какая чрезвычайная ситуация, и я буду нужен тебе — не им — то звони. Но никаких больше родственных свиданий для «повидаться», тебе ясно?
— Ник… Может быть, я могу тебе чем-то помочь? — робко предложил вконец расстроенный Филька.
— Чем?! — саркастически бросил Ник. — Я прекрасно помогаю себе сам.
— Может, денег?..
— Ой, иди ты, куда подальше… — простонал стриженый. — Не беси меня. Всё, давай прощаться, и вали отсюда. Уходи от греха. Я пока посижу, докурю.
Они замолчали.
— Я совершенно серьёзно, Фил, — подал голос стриженый. — Не бери в голову мои проблемы, я справляюсь. И денег у меня достаточно. Иди, всё, хватит… Как твоя выставка, кстати?
— Какая? — рассеянно уточнил Фил. Неужели я угадала, и он в самом деле художник?
— Что значит, какая? — усмехнулся стриженый. — Эта самая. Я рекламу видел.
— Да нормально… Как всегда.
— Ну, удачи тебе и этого… критики доброжелательной. Счастливо!
— Пока, — грустно отозвался Филипп и тут же прошёл мимо меня на выход.
Спустя пару минут поднялся и его брат. Прошуршав одеждой, он выбрался в проход и, не спеша, вышел из зала, засунув левую руку в карман длиннющего расстёгнутого кожаного плаща, а в правой держа недокуренную сигарету.
Посмотрела я в его кожаную спину и подумала, что вот оно, как бывает. Не понимают люди, что у них есть. Вот у этого типа в плаще большая семья… ну, конечно, не очень большая, но в сравнении с моей так просто огромная, родители есть, брат имеется, а ради каких-то там принципов и старых обид чуть ли не в драку лезет.
И вроде бы, какое мне дело до чужих семейных дрязг… А аппетит подпортили. Я посидела ещё немного в ожидании, а вдруг всё-таки случится чудо, и позвонит Макс, и скажет, что получилось освободиться… Но увы.
Я виновато улыбнулась и покачала головой официанту, встала и вышла из кафе.
Улица, на которой располагалось кафе, была мне не нужна. Слишком большой крюк до цивилизации. Обычно мы с Максом сворачивали сразу направо и проходными дворами выходили на Марата, а там и в метро.
И я тоже повернула на привычную дорогу и вошла под низкую арку. Сначала один двор-колодец, потом второй, а дальше и третий…
Из-за тяжёлых низких туч белая ночь выдалась тёмной, и разглядеть что-то можно было только, если в окнах нижних этажей горел свет. Проблема в том, что в питерских старых дворах часто попадаются стены, в которых и окон-то никаких. Но ничего страшного, надо знать дорогу и не зевать по сторонам.
Едва я вышла во второй двор, услышала чуть в стороне возню. Глухие удары, пыхтение, вскрики, стоны. Из того, что с трудом можно было разглядеть, стало ясно: там кого-то били, толпой на одного.
Первым порывом было вернуться. Вот так просто на сто восемьдесят градусов и дёру. Первый порыв — он самый правильный, потому что вырастает из инстинкта. Жаль, что с инстинктами я не дружу.
Второй мыслью было быстренько-быстренько прошуршать мимо и продолжить свой путь. Мне же всё-таки нужно было именно вперёд, а не назад. Если не привлекать к себе внимание, то они и не заметят.
Но это ж всё варианты для людей нормальных, которые с головой более-менее дружат. Для меня же всегда есть третий вариант.
Я шагнула в их сторону и включила фонарик на телефоне.
Они остановились, бросив пинать свою жертву, и все дружно двинулись ко мне. Подростки вроде. Самое неприятное, что может быть: стая, в которой ни у кого нет царя в голове.
Я много лет живу среди крутых ребят, каждый из которых такую кодлу в одиночку может раскидать. Это создаёт иллюзию, что и мне такое всегда под силу. Но это не так, конечно же. И вот, когда сделаешь такую глупость, прямо сразу начинаешь жалеть, что Бог ума не дал.
Не особо прислушиваясь к тому, что гавкает шпана, подходя всё ближе и ближе, я сняла рацию с пояса. Общая волна у меня всегда настроена.
— Здесь Лада!.. Ребята, есть кто в районе Поварского?
— Группа Баринова на Графском, — отозвался динамик. — Что стряслось, Лада? Проблемы?
— Да встретила тут компанию резвых дебилов… — начала я.
— О-кей, сейчас будем, — проговорил покладистый Баринов. Он такой единственный в дружине, никогда не будет отмазываться, сразу же летит на помощь.